В любом случае, кто его убрал?

Не террористы. Это не их почерк. Смерть Паоло приводила на память Тель-Авив, Вашингтон или Лондон. Москву в старые времена. Этим же попахивали и убийства террористов в Париже с дальнейшим надругательством над трупами, хотя пресса остановилась на мнении, что смерть этих троих человек была внутренним делом «3-го октября».

Значит, разведслужба.

Но это предполагало связь между событиями, логическое начало, ведущее к логическому концу, а убийство американцев в Бонне не укладывалось в логическую схему, так как было случайным — убили не тех людей, не в то время и не в том месте.

В гостиницу он вернулся поздно. На следующий день, в воскресенье, взял в прокат автомобиль и поехал туда, где, согласно полицейским отчетам, было найдено тело Паоло. У него не было причин ехать туда — ведь дело уже закрыли. Но не было причин и не ехать. Он свернул с автострады, потом свернул еще раз. Вот и гараж слева, о котором говорил адвокат; после гаража налево, потом по проселочному тракту.

Паоло наверняка держали в Калабрии, где похитители имели прикрытие от карабинеров и армии. Никто, кроме политиканов, не стал бы держать жертву похищения так далеко на Севере, да и те делали это лишь потому, что у них не было связей на Юге. Но если Паоло держали не здесь, то почему здесь оказалось его тело?

Он остановил машину и вернулся назад. Гараж был современный, с самообслуживанием; крытый передний двор, сзади магазинчик запчастей. Паоло привезли сюда для обмена, начал догадываться он: место и условия назначал тот, кто вмешался в дело, а похитители получали инструкции по телефону, платному или радио. Он покинул гараж и тронулся дальше.

Еще через километр начинался тракт. Он свернул с дороги, сбросил счетчик и проехал еще восемьсот метров. Солнце палило, колеса поднимали облака пыли. Он остановил машину, вылез и огляделся. Впереди него тракт уходил в голубую дымку у подножия холмов, ограничивающих долину с двух сторон; дальше начинались склоны, поросшие кустарником, среди которого стояли одинокие деревья. Хорошее прикрытие, автоматически подумал он, в случае чего легко сбежать. Особенно на запад, налево от него, глядящего вдоль тракта. По склону вверх и на другую сторону, где, наверное, есть такой же тракт, — а там заранее оставить машину.

Так вот где умер Паоло. Руки и ноги развязаны, кляп вынут, повязка с глаз снята. Думал, что свободен.

В пятидесяти метрах от него, справа от тракта, была пирамидка из камней. Наверное, там было спрятано радио: тот, кто поймал наблюдателя, звонил людям, доставившим Паоло, а не ждал, пока они позвонят ему по телефону Паскале, потому что тогда они услышали бы звонок и поняли, где скрывается стрелок. Последние указания: забрать деньги, освободить Паоло, забрать Паскале. Визуальный обмен: обе стороны проверяют, что они получили. Затем Паоло пошел по тракту обратно, а стрелок наблюдал за этим со склона холма.

Вдоль тракта тянулась неглубокая канавка. Он присел на ее край, не обращая внимания на пыль и жару. Так как насчет связи с Бонном? Она была тонка: слишком много несоответствий. Но другой у него не было.

Кроме того, пропал Росси. А также погиб управляющий БКИ в Лондоне. Значит, Бенини, Росси и Манзони.

Он сошел с тракта и продрался через кусты, растущие на склоне, до самой вершины гряды; поглядел на долину с другой стороны, затем спустился и вновь отыскал тракт.

Слева от него был поворот, ведущий на старую ферму: ограда ее почти развалилась, между булыжниками, которыми был вымощен двор, пробивалась трава. Вокруг никого — он остановился и прислушался, — никого на целые мили окрест. Но не надо выходить на дорогу; никогда не выходи на дорогу. На это они и рассчитывают, там они тебя и ждут. Он спустился по заросшему склону, нашел место со следами от колес свернувшей машины, затем тихо просидел пятнадцать минут и, убедившись, что он один, снова поднялся по склону.

Конюшня была справа от ворот, другие дворовые строения слева, а дом — перед ним. Двухэтажный, со спальнями наверху, но с южного края — справа от него — строители воспользовались естественным уклоном, чтобы сделать погреб.

Он выждал еще пятнадцать минут, затем обогнул двор и вошел внутрь. Паутина на двери была порвана, пыль на полу — потревожена. Что-то здесь волокли. Или кого-то. Люк находился в дальнем конце помещения, которое раньше служило кухней. Он пересек ее и потянул за крышку, услышал звук сломавшейся ветки.

Он медленно повернулся и прокрался обратно к выходу. Когда он приехал, машин на тракте не было; с тех пор он не слышал шума подъезжающего автомобиля, а сам не оставил следов своего пребывания на дороге. Значит, они могли и не увидеть его, могли и не знать, что он здесь. Поэтому выжди, а лучше поднимись наверх, проверь, что можно увидеть через те окна, не открывая их, поищи другой выход из дома. Если ступени достаточно крепкие; если половица не скрипнет и не выдаст тебя.

Он услышал хрюканье и поглядел направо. Там был кабанчик — он пересек двор и исчез в тени конюшни.

Нервишки, Дэйв, — он рассмеялся над собой.

Затем снова вошел в комнату, поднял люк в погреб и спрыгнул вниз. На полу валялись пустые банки и канистра из-под воды, к стене была прикована цепь с наручниками. Он покинул ферму и вернулся к машине.

Так куда теперь, спросил он себя. На семейную виллу в нескольких часах езды отсюда? Слушать себя самого, говорящего Франческе, как он переживает, что не смог уберечь Паоло, а потом ее, отвечающую, что это не его вина? Слушать, как Франческа говорит ему, что зря она не убедила родных следовать его советам, и отвечать, что ей не следует себя корить, что никто не виноват?

Он завел машину и поехал прямо, прочь от гаража и дороги — просто туда, куда смотрели фары его автомобиля.

В пятницу после обеда Митчелл отдохнул, сходил понырять с аквалангом, не слишком глубоко. Утром в субботу понырял поглубже под руководством инструктора, потом побездельничал до четырех, потом искупался еще раз. В воскресенье половил рыбы — под палящим солнцем, соль пощипывает кожу.

Он вернулся к пяти. Принял душ, затем сходил к администратору договориться, чтобы вечером ему оставили на кухне завтрак. Если встать в пять и покинуть номер в половине шестого, то он окажется в Вашингтоне еще до сумерек, даже если не будет особенно спешить. Но так рано утром на острове никто не поднимется. Он вышел из гостиницы, спустился по лестнице и отправился на другой конец пристани — там, рядом с дорогой, располагались конторы таможенной и иммиграционной служб.

— Я улетаю завтра рано утром и хочу узнать насчет оформления.

— Когда улетаете? — тон женщины был дружеским.

— Часиков в шесть.

Она поглядела на него, словно ушам своим не веря.

— Ладно. Заплатите сейчас, а бумаги завтра подсунете под дверь.

Такого ответа он и ждал.

Утро понедельника было тихим, даже машин не было слышно. Хазлам поправил узел галстука — черный галстук, темный костюм — и почистил пиджак. Автомобиль уже ждал его; он сел на заднее сиденье, и шофер тронулся в путь. Еще раз переночую в Милане, решил он: на случай, если возникнет еще какая-нибудь мелкая проблема, если надо будет еще в чем-то помочь семье.

Два часа спустя автомобиль мягко затормозил у загородной семейной виллы Бенини, куда они привезли Паоло три дня назад. Тогда было темно, теперь светило яркое солнце. Хотя те же местные жители стояли вдоль дороги, провожая его глазами.

Семья была уже в сборе. Франческа стояла на пороге, выпрямив спину, в темных очках; ее дочери были по обе стороны от нее. Он подошел к ней и пожал ей руку, был представлен дочерям и пожал руки им, затем снова встал перед ней и обнял ее. Она сняла очки, и он поцеловал ее в щеку, затем шагнул к Умберто. Спасибо вам за все, что вы сделали, — это было в рукопожатии отца Паоло, в его кивке. Он перешел к Марко. Вы действовали прекрасно, сказал ему Хазлам, тоже посредством рукопожатия; вы сделали больше, чем от вас могли требовать.