— Вы думаете, я был каким-то барыгой, делавшим деньги во время войны, потому что у меня были дела с вашим дедушкой? — Бородатый турист подошел ближе, и дель Каррос понизил голос. Шепот был хриплым, неприятным. — Если ты имеешь дела с вором, это не значит, что ты сам вор. Мы были совершенно разные люди, уверяю вас.
— Вы называете моего деда вором?
— Я говорил вам, что грехи мои тяжелы, но, во всяком случае, я знаю, что это за грехи. Я действовал в соответствии со своими убеждениями, я верил в некоторые вещи — правильно это или неправильно. Ваш дед не верил ни во что, он не знал, что такое укоры совести, он мог принять любую точку зрения. Ему удобно было судить обо всем со своего удобного теплого насеста — нейтральности, неприсоединения.
— Подождите. — Одно дело подозревать что-то самой, другое дело — когда на твою территорию вторгается чужак. — Я пришла сюда не за тем, чтобы слушать, как вы оскорбляете мою семью.
— Не за этим? — Было видно, что эта тема задела его за живое. Его круглое морщинистое лицо порозовело. — Вы пришли узнать больше о своем дедушке, не так ли? Вы умоляли меня рассказать о нем. А что вы ожидали услышать? Разве мое мнение о нем вас так удивляет?
У дальней двери появился Ян. Он тенью следовал за бородатым туристом, держась от него футах в тридцати.
— Я знаю, что он замешан в каких-то нечистоплотных делах, — ответила Ана. — И он сам страдал от этого. Но он искренне считал, что помогает спасти произведения искусства, которые могли просто исчезнуть в никуда.
— Дитя мое, вы все неправильно понимаете. Ни один музей не стал бы покупать у него работы, так же как не станет покупать у вас: у этих работ нечистое прошлое. Вы унаследовали грязные деньги. Вас окружают краденые сокровища. Мне жаль, если я первый, кто сообщает вам об этом, но я почему-то в этом сомневаюсь.
Ана была настолько потрясена, что уже не могла рассуждать трезво. Она разбила его скорлупу, но не обнаружила под ней того, чего искала. Бородатый турист вышел из ближайшей к ним двери, и Ян направился за ним к дальней. Она вновь посмотрела на дель Карроса и увидела на его лице безмятежное спокойствие.
— Знаете, — сказал он совершенно другим тоном — теплым, слегка удивленным, — я начинаю думать, что я дурак, а вы — умная девочка.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Думаю, что понимаете. Вы слишком умная женщина, чтобы ничего не знать о вашем деде. Вы намеренно спровоцировали меня, и я купился на эту провокацию. А теперь, возможно, вы думаете, что узнали что-то новое. Вопрос остается прежним: зачем вам это?
— Я ничего не узнала, кроме того, что вы ненавидите моего деда.
— Вам это для себя нужно или для кого-то другого? Давайте, расскажите мне, не бойтесь. Мы просто обмениваемся информацией, вот и все. Ясно, что оба мы пока ее придерживаем.
Две женщины средних лет вошли в часовню, весело что-то обсуждая, но их присутствие лишь немного уменьшило страх, охвативший Ану. «Не бойтесь». Ничего более пугающего он не мог ей сказать.
— Думаю, мне пора идти.
Он дотронулся до ее руки:
— Нам обоим пора идти. Мне кажется, нам нужно более уединенное место. Я хочу вознаградить вашу проницательность ответами на ваши вопросы, но за это я попрошу ответить и на мои тоже.
— Мне действительно надо идти — меня ждут в другом месте.
Он мягко сжал ее руку:
— Мисс Кесслер, мне приходится настаивать.
Она поняла, что надо спасаться. Он сильнее сжал ее руку, но она вырвала ее, вскочила и, задев несколько стульев, выбежала из часовни через каменную арку. Интуитивно она повернула налево, к передней части здания. Дель Каррос вряд ли догонит ее, но Ян, энергичный и бдительный… Здесь, конечно, ничего не может случиться — столько людей вокруг, но все-таки она не была уверена до конца. Она быстро продвигалась к выходу, стараясь идти, а не бежать. Вниз по ступенькам к пересечению проходов под куполом, мимо веревочного ограждения клироса, к центральному проходу нефа. Неожиданно перед ней вырос бородатый.
— Мисс Кесслер, — сказал он, — подождите.
Она развернулась и сразу же заметила боковой выход. Одновременно она увидела, как Ян мчится по ступеням от часовни. Они почти окружили ее. Ана побежала. Казалось, по ее жилам тек чистый адреналин. Она стремилась наружу, на солнечный свет, прорывавшийся из-за боковой двери.
Стальная лестница вела к грязному пустому закутку между собором и ризницей. Спустившись по лестнице, она свернула направо и побежала к узкой полоске стоянки, выходившей на проспект. Конечно, в будке охраны никого, черт бы их побрал. Только посередине площадки стоял плечистый мужчина в костюме. Он курил сигарету и пристально смотрел на нее. Да сколько же их здесь? Все это так нелепо и глупо. Зачем она вообще сюда пришла, да еще одна?
И опять ей пришлось развернуться и бежать в другую сторону. Пять туристов из Азии с удивлением рассматривали одного из сине-зеленых петухов, бродивших по двору. Жужжали камеры, маленькая девочка радостно кричала. Ана не почувствовала себя в безопасности среди них и побежала дальше. Справа от нее ступени и широкая дорожка вели к проезду, который выходил на проспект, но на этой дорожке ее было очень легко заметить. Она оглянулась и тут же почувствовала себя полной дурой: плечистый мужчина, обнимая какую-то женщину, удалялся вместе с ней с парковочной полосы. Получается, со страха она побежала не туда. В следующий момент из-за угла ризницы показался Ян. Улыбаясь, он дружески помахал ей рукой, прося подождать. Ана замерла в замешательстве. С момента своего появления здесь она постоянно находилась в нервном напряжении. Может, она все неверно поняла? Может, Ян сейчас извинится за несдержанность своего шефа? Может быть, она неправильно оценила ситуацию? От волнения она уже не могла здраво рассуждать и просто стояла, пока Ян приближался к ней.
В этот момент за спиной Яна показался бородатый. Он не улыбался и не махал им: он просто подбежал к ним очень близко. Сбросив оцепенение, Ана снова побежала к концу парковки. Справа и слева от нее были огороженные сады, перед ней — кафедральная школа. Между зданием школы и садом проходила дорожка, которая, похоже, вела к Морнингсайд-драйв. Ана интуитивно повернула налево, к проходу между стенами.
Обогнув угол здания, она поняла свою ошибку. Газон между школой и тыльной стороной собора был отгорожен от улицы высоким проволочным забором. Ей ни за что через него не перелезть. Поворачивать назад было поздно. Как беспомощный ребенок, она пыталась спрятаться в густых кустах. Нет, не годится. Загнать ее в ловушку в пустынном дворе — этого они как раз и добивались. Лучше встретить их на открытом месте. Она побежала обратно к парковке.
Ян курил, небрежно опираясь о каменную ограду. Когда она приблизилась, он отошел от стены, но не двинулся по направлению к ней.
— Мисс Кесслер, так мы с вами оба вымотаемся. Мне кажется, произошло недоразумение.
Она могла бы проскочить мимо него, но нет, он слишком ловок. В саду покачивалась шляпка, принадлежавшая, видимо, какой-то престарелой даме. Туристы из Азии исчезли.
— Какое недоразумение? Ваш шеф угрожал мне. — Ей не удавалось унять легкую дрожь в голосе.
— Угрожал вам? — Казалось, Яна позабавила эта идея. — Чем? Смертью от скуки? Он просто хочет поговорить.
— Да, и если понадобится — принудительно. У него есть некоторые предположения, не соответствующие действительности, и он хочет, чтобы я их подтвердила. Ответ «нет» его не устраивает.
— Да, последнее время с ним нелегко, это правда. Упрямый, манеры ужасные. Мы говорили с ним об этом. Прошу прощения, если он напугал вас. Я не хочу отнестись к произошедшему несерьезно, но он просто безвредный старик. Вернитесь и поговорите с ним. Уверен, что он очень переживает.
Он слегка приблизился к ней, не делая при этом никаких видимых движений. Она стала медленно обходить его.
— Я никуда с ним не поеду.
— Конечно, нет. Мы просто не хотим расставаться вот так, по-плохому.
