— Ну, в общем, да. Отрывочные сведения.

— А у нас серьезные намерения по этому поводу? — скептически спросила она.

— Ты что, хочешь сказать, что я знаю это лучше тебя, мисс Пальчик-на-пульсе-директора?

Она засмеялась:

— Представления не имею. Невинс, похоже, взволнован.

— Да. Но он каждый день сидит у Клойстера. Я даже не знаю, говорил ли он с Бесстрашным Боссом.

— Поговори с ним сам.

— У нас не такие отношения, чтобы обсуждать это.

— Похоже, ты беспокоишься, — сказала она неизвестно почему. — Какие-то проблемы с правами собственности?

— Возможно, — проговорил он еле слышно.

— Мы обратились в Реестр утерянных художественных ценностей?

— Пока нет. Мы же еще не определились, нужна ли нам эта икона. Кроме того, даже если она и была украдена, это никак не может быть отражено в Реестре. Кража, если она имела место, произошла значительно раньше.

Слова «во время войны» повисли в воздухе непроизнесенными. Кэрол явно собиралась сказать что-то еще, и Мэтью поймал себя на том, что ему хочется, чтобы она спросила его о чем-нибудь, хочется наконец поделиться с кем-то, облегчить душу. Но она только сжала его плечо.

— Удачи, приятель. Позови, если понадобится помощь. И, Мэтью, я знаю, что это очень необычная икона и все такое, но это всего лишь одна вещь, одна работа. Это не вся твоя жизнь.

Связаться с Бенни Езраки было задачей не из легких. Визитка с его координатами была очень старой; Андреас не знал даже, жив ли он, и если да, то занимается ли по-прежнему розыском людей. Но он, безусловно, был единственным человеком, который справится с задачей, если, конечно, вообще согласится ему помочь. На автоответчике не было записано обращения, только сигнал. Андреас продиктовал свое имя и телефон отеля. Старый израильский знакомый перезвонил ему через десять минут. Андреас может заехать к нему в новый офис, если он, конечно, не против. Старик сразу почувствовал приманку, но все же решил поехать.

Вывеска на двери сообщала, что здесь находится туристическое агентство. И действительно, на стенах были развешаны плакаты, призывающие на курорты Турции и Египта. Энергичные, знающие свое дело молодые женщины в телефонных наушниках всем своим видом подтверждали впечатление, что в этих стенах ведется абсолютно законная деятельность. Но так было только на первом этаже. На втором же, куда вела длинная лестница, виднелись лишь узкие коридоры и закрытые двери. Картину довершали легкомысленно одетые девушки, курившие в небольшом холле. Они улыбнулись Андреасу и указали на дверь в конце коридора.

Бенни принял его в медвежьи объятия, которые плавно перешли в шутливую борьбу. «Привычка», — извинился он. Хитрый, лукавый еврей греческого происхождения. Он казался моложе своих лет — ему должно было быть около шестидесяти, — хоть и выглядел побитым жизнью и немного усталым. Борода поседела раньше волос на голове, могучие плечи ссутулились, под мягкими карими глазами обозначились мешки. Из окна кабинета была видна аллея, на столе стоял большой монитор, на стене висел календарь с репродукциями Писсаро. В кабинете было слишком темно: все тесное помещение окутывали клубы табачного дыма.

— Ты действительно думал, что меня шокирует это место?

— Надеялся. Вы, афиняне, такие ханжи. Но я забыл, что ты у нас космополит.

— Это твой новый бизнес?

Грек затянулся сигаретой с такой силой, словно вся его жизнь зависела от этой затяжки, и выдохнул клуб дыма чуть левее лица Андреаса. Он редко улыбался, даже когда шутил.

— Бизнес всегда один и тот же. Путешествия, маркетинг, девочки — все это связано с информацией. Не знаю, почему я не додумался до этого раньше. Ты не поверишь, какую информацию приносят эти девчонки.

Андреас, знаток человеческой природы, как раз таки легко в это поверил.

— Их проверяют?

— Врач осматривает их раз в месяц. Хочешь попробовать?

— Я не это имел в виду.

— Я не допускаю их к важной информации. Так, в основном имена. Посылаю их в те отели, где мы не можем взломать компьютерные базы. Но они всегда приносят информацию. Ты знаешь, шантаж — не моя стихия, но, если бы я этим занялся, я бы уже озолотился.

— Ты слишком легкомыслен для такой работы, когда-нибудь тебя уберут.

— Может, ты и прав.

— Мы можем поговорить спокойно? В соседней комнате, случайно, нет посла Израиля?

— Здесь у нас редко кто появляется, — ответил Бенни. Электрическое массажное кресло застонало под его грузной фигурой. — Мы работаем в основном навынос, как в китайском ресторане. Здесь же не бордель, в конце концов.

— Нет?

— Нет. Мы служба эскорта. А эти, в коридоре, даже не примы.

— Не так громко.

— Лучшие девушки сидят дома и ждут звонка. Мы все проверяем, удостоверяемся, что дело безопасное, регистрируем номер кредитки и посылаем их.

— И все во имя информации?

— Это мой бизнес.

— Превосходно. Я кое-кого ищу.

Бенни неловко повернулся, чтобы достать пепельницу со своего захламленного стола, загасил сигарету и немедленно зажег новую.

— А ты разве не на пенсии?

— Уже давно.

— Но не совсем, да?

— Я некоторое время еще там оставался. Но потом эти идиоты вернули Папандреу. Это был конец.

— Папандреу, Мицотакис — там особо не из кого выбирать. Этот новый, похоже, приличный малый. А наши израильские политики…

— Бенни, давай не будем говорить о политиках. — В голосе Бенни Андреас почувствовал нотки неудовольствия. — Это дело неофициальное. Я прошу об одолжении. Теперь все мои возможности сведены только к просьбам об одолжении. После того, что я тебе расскажу, ты можешь мне отказать, но, пожалуйста, давай не будем о политиках. Оставь это старикам в кафе.

— А почему ты думаешь, что я откажусь?

— Потому что для тебя там никакой выгоды нет. Кроме моей благодарности.

— А благодарность — что, в наши дни уже ничего не стоит? Я сам разберусь, что мне выгодно, а что нет.

Андреас кивнул, поджав губы. Он взял правильный тон, но теперь надо постараться не перегнуть палку.

— Много лет назад ты помог мне.

— Господи, спаси нас, ты что, опять гоняешься за нацистами?

— За тем же самым.

— Он мертв.

— Нет, он здесь.

Бенни жестко взглянул на него:

— Ты уверен?

— Да.

Это уже был риск. О Мюллере ему было известно от Фотиса, а он никогда не полагался на полученную от того информацию, предварительно ее не проверив. Однако внутренний голос подсказывал ему, что все так и есть, он чувствовал это еще до отъезда из Греции. Если он не прав, шутка окажется слишком жестокой. Родителей Бенни депортировали из Салоников в 1943 году, они погибли в Аушвице. Был ли в этом замешан Мюллер, неизвестно, но того факта, что он в то время служил в Салониках, для Бенни было достаточно. Он был тем самым аналитиком МОССАД, который дал Андреасу кое-какую информацию тридцать лет назад, и с тех пор они играли друг с другом в открытую. Оба они всегда были осторожны с фактами, и если Андреас говорил, что уверен в чем-то, то действительно был в этом уверен.

— Но ты точно не знаешь, где он?

— Это-то я и хочу узнать от тебя.

— Тогда откуда ты знаешь, что он здесь?

— Мне сообщили.

— Хотелось бы верить, что источник надежный.

— Я заплачу тебе. Чтобы ты не тратил время попусту.

— Наверное, специально копил драхмы? Ну что ж, если грек готов заплатить, значит, он действительно уверен. Но тогда это не будет услугой.

— Можем обойтись без услуг. Или откажи мне, только не шути со стариком.

Бенни поднял руки вверх, сдаваясь, потянулся за сигаретой, потом вспомнил, что еще не докурил ту, которая дымилась в пепельнице. Он разволновался, хоть и пытался не подать вида.

— Мюллер. Ты знаешь, сколько у меня было неприятностей после того дела?

— Ты уже столько раз мне об этом говорил — как же я могу не знать? Но теперь-то ты работаешь на себя.

— И это означает, что у меня меньше возможностей, чем когда-то.