На какое-то мгновение — очень короткое — Пирс задумался, как бы у них все получилось, принадлежи он и Элис к одному кругу. И мрачно усмехнулся. Даже если бы они занимали равное положение, она бы не удосужилась и взглянуть на него, если бы он находился в таком состоянии, как теперь, — испачканный, избитый, перевязанный. Элис наверняка любит всевозможные сказки и легенды — об этом говорит хотя бы имя, выбранное ею для своей мерзкой обезьяны. Поэтому она скорее нашла бы в нем сходство с чудовищным Гренделем, чем с храбрым Беовульфом. Он был сердит, груб и временами вызывал в Элис физическое отвращение. Они не могли стать друзьями, независимо от того, понимает она это или нет.

Но это вовсе не значило, что Пирс должен всегда оставаться таким. Он уже сам себя едва выносил. Да и к Эдуарду он не мог войти, выглядя как грязное животное, — его никто не станет слушать и уж тем более удовлетворять его требования. К счастью, неподалеку слышался шум воды. Где-то рядом текла река.

— Мы переходим дорогу, — бросил Пирс через плечо. — Осторожно.

— Почему? Разве нас кто-нибудь преследует? — В голосе Элис послышалось возбуждение. Одновременно хруст веток под ее ногами стал громче. Она явно пошла быстрее, чтобы догнать его. — Мы же должны все время находиться в лесу, не так ли?

Пирс подошел к краю дороги, старательно прячась за кустарником, и поднял руку, призывая Элис к молчанию. Внимательно оглядевшись и убедившись, что местность, насколько хватает глаз, пустынна, он тихо сказал:

— Насколько я понимаю, река с той стороны.

— Конечно, — с готовностью ответила она, по мнению Пирса, значительно громче, чем нужно. Он нахмурился и поднес палец к губам. Девушка подчинилась и дальше говорила свистящим шепотом. — Мы почти у деревушки под названием Пилингс. Если пойдем прямо, не сворачивая, то упремся в дом мясника. Он живет у самой реки.

— Пилингс? — переспросил Пирс и, когда она кивнула, поморщился: — Ужасное название для деревни.

Элис пожала плечами:

— Она славится великолепной свининой.

— Понятно. — Пирс присел на корточки и прислушался. Не было слышно ничего, кроме шума ветра и текущей воды, а также потрескивания деревьев от стужи. Он встал. — Надеюсь, жители ради своего же блага загнали своих хрюшек на ночь в хлев. Если я увижу хотя бы одну, оставленную без присмотра, она послужит мне отличным ужином. Пошли.

Они молча перебежали дорогу. Оказавшись на противоположной стороне под укрытием деревьев, Элис заговорила:

— Мы можем дождаться ночи, пойти в деревню и украсть свинью.

Пирс покосился на нее и не смог сдержать смех.

— А ты знаешь, как они быстро бегают?

— Поросята — да, но взрослые перемещаются с меньшей скоростью.

Пирс от души расхохотался:

— Хотел бы я посмотреть, как ты станешь красть свинью весом шестьсот фунтов. Жители деревни впоследствии найдут твое раздавленное тело и бросят в общую могилу, как неудачливого воришку.

— Ты так думаешь?

Элис надменно вздернула нос.

— Да.

Пирс остановился на крутом обрыве. Здесь склон резко уходил из-под ног, а далеко внизу виднелась бурлящая черная вода. Нет, здесь точно не спустишься. Если, конечно, не хочешь свалиться в реку и утонуть. Он повернул направо и пошел вдоль берега. Оскорбленная, Элис шла за ним по пятам.

— Ты недооцениваешь меня, муж мой. Почему ты считаешь, что я ни на что не способна?

— Прекрати называть меня мужем. Напротив, я верю, что ты способна на многое.

— Да? — удивилась Элис.

— Конечно. Я полагаю, ты не способна на полезные поступки — например, ты не можешь должным образом собраться в путешествие, не прислушиваешься к доводам рассудка. Но ты можешь долго идти. Тут у меня претензий нет.

Ком липкой грязи пролетел мимо уха Пирса и шлепнулся на землю.

— Ты, безусловно, очень плохо целишься, поэтому у тебя нет ни одного шанса стать приличным лучником, — невозмутимо продолжил он.

У него стремительно повышалось настроение. Пожалуй, ему даже нравилась словесная перепалка с Элис Фокс. Он заметил вьющуюся по краю тропинку.

— Ну вот мы и пришли.

И он спрыгнул с утеса, совершив, как он не мог не признать, весьма рискованный прыжок и предоставив Элис преодолевать высоту самостоятельно.

— Ой! Да подожди ты, Лайда! Зачем мы спускаемся к реке?

— Мне нужна вода, — сообщил Пирс не оборачиваясь.

Он двигался быстро и через несколько минут уже стоял на покрытом мокрой галькой берегу. Его настроение еще более улучшилось, когда он заметил впереди каменистый выступ, расположенный чуть выше. Это было отличное укрытие на ночь. С дороги заметить их будет невозможно. Облака, затянувшие темно-серое небо, казались тяжелыми — скорее всего пойдет дождь или даже снег, если похолодает. А под навесом они хотя бы не намокнут, хотя, конечно, не согреются.

— Мы разобьем лагерь на ночь здесь, — сообщил он Элис, указав на выступ, и пошел дальше.

— Куда ты идешь?

— Я вернусь.

— Боюсь, что нет! — услышал он ее испуганное восклицание.

Оглянувшись, он увидел, что девушка бежит по берегу за ним.

Пирс остановился.

— Ты куда?

— Я с тобой!

— Нет!

— Да! Ты не оставишь меня здесь одну, Пирс. Я все же не полная идиотка.

— О чем ты говоришь? Я же сказал, что вернусь.

— Твоя уловка отнюдь не нова! — закричала девушка. — Неужели я не понимаю, почему ты так рано решил разбить лагерь? Хочешь меня здесь бросить, чтобы самому при свете дня успеть уйти как можно дальше. Но учти, от меня так легко не избавишься!

— Я об этом и не помышлял, — пожал плечами Пирс.

И это было правдой. Но ее идея была стоящей, и Мэллори удивился, почему она ни разу не пришла ему в голову. Ведь таким образом от этой сумасбродки действительно избавиться легче всего. Что может быть проще — оставить ее здесь и не вернуться. В течение часа, а может, и более длительного промежутка времени она не поймет, что ее бросили. А Пирс успеет оказаться довольно далеко отсюда, даже если учесть, что у него теперь болят не только укушенные пальцы, но и вся рука.

— Ты не можешь пойти со мной, — промямлил он. — Это… личное дело.

Элис прищурилась и через несколько мгновений густо покраснела. Поняла, что он хотел сказать. Или она подумала совсем другое. Пусть считает, что он ищет укромное место, чтобы опорожнить кишечник.

На лице девушки появилось подозрительное выражение.

— Я тебе не верю.

— Даю слово: я вернусь.

— Мне этого недостаточно. — Он заметил, как Элис задумчиво оглядела его с ног до головы. Потом она неожиданно улыбнулась: — Оставь свой мешок в качестве залога.

— Что?

— Мешок. Оставь его мне, и я буду уверена в твоем возвращении.

Тяжело вздохнув, Мэллори бросил мешок на землю и, наклонившись, стал искать в нем свою единственную смену одежды — грубую льняную рубаху, которая была на нем в тот день, когда Беван напал на него. И хотя самые большие дыры были зашиты неопытной рукой монаха, на рубахе имелось несколько крупных коричневых пятен от крови Пирса. Они остались даже после того, как его одежду тщательно выстирали в аббатстве.

— О нет! — закричала Элис и, подбежав, вырвала мешок из рук Пирса. — Если то, что ты ищешь, тебе нужно, ты за этим вернешься.

Мэллори нахмурился. Несколько мгновений он раздумывал, что лучше: отобрать у нее вещи силой или попросту придушить хитрую бестию, разом решив все проблемы. В первом случае можно не сомневаться, что она отправится за ним и станет свидетельницей его купания. А придушить ее он все-таки был не способен, хотя ему очень этого хотелось. Поэтому он поступил проще — вытащил рубаху наружу.

— Это всего-навсего чистая рубаха, — сообщил он, потряс ею перед носом девушки и пошел к берегу. — Я не ускачу на ней в Лондон, можешь не сомневаться. Просто позволь мне на некоторое время уединиться и спокойно вымыться. И позаботься о моей поклаже.

— С радостью! — крикнула Элис ему вслед. — Не скучай обо мне слишком сильно. Наслаждайся уединением!