– Угостить вас еще пивом? – предложил Себастьян.

Сомервилль взглянул на свою кружку удивленно, словно только заметил, что та опустела.

– Благодарю вас, но нет, – оставив кружку, поднялся он. – Я обещал Мери, своей сестре, покататься с ней в парке сегодня. Со времени моего перевода в Лондон она безжалостно меня использует. Собирается протащить повсюду – начиная со знаменитого пикника леди Мельбурн в эту субботу до какого-то грандиозного бала, даже не помню, когда и где. Этой перспективы достаточно, чтобы я проникся почти нежными чувствами к марш-броскам и многодневным осадам, – улыбнувшись, капитан отсалютовал и направился к выходу.

Покидая «Корону и терновник», Девлин чуть не столкнулся с графом Гендоном. И отец, и сын, вздрогнув, неловко отступили на шаг друг от друга, скрестив взгляды на какое-то краткое мгновение.

За последние восемь месяцев они, пожалуй, с дюжину раз встречались подобным образом. И всякий раз Себастьяна захлестывало волной  того же гнева, того же горького  напоминания о крушении  его жизни и обо всем, что он старался забыть. Ему казалось, что с течением времени он сможет простить Гендону невольную ложь, понимая, что, хотя граф и был виною тем ужасным событиям, произошло это непреднамеренно.

Но сможет ли он когда-нибудь простить промелькнувшую на лице отца победную радость в тот день, когда весь мир Себастьяна оказался разбитым вдребезги?

Виконт уловил в отцовских глазах проблеск надежды. Видел, как надежда сменилась болью. С убийственной вежливостью Себастьян слегка поклонился, произнес «Доброго вечера, сэр» и удалился.

Приняв ванну и сменив испорченный бордовый наряд на прогулочное платье из желто-коричневой альпаки, Геро отправилась дальше, на этот раз с доселе откладываемым визитом к сестре Рейчел, леди Сьюэлл.

Джорджина Фэйрчайлд вышла замуж за сэра Энтони Сьюэлла, немолодого баронета. Сьюэлл владел не огромными, а, скорее, достаточными средствами, и его дом на Ганновер-сквер был обставлен прилично, но не роскошно. Многие удивлялись этому браку, поскольку Джорджина Фэйрчайлд, с ее красотой и богатым приданым, заключила сей отнюдь не блестящий союз чуть ли не посреди своего первого сезона. Геро Джарвис не принадлежала к числу интересующихся сплетнями и слухами. Тем не менее, поднимаясь за дворецким в гостиную, она поймала себя на том, что перебирает в уме возможные объяснения отсутствию амбиций у дочери барона.

Как оказалось, леди Сьюэлл уже принимала гостей. В одной из женщин, светловолосой, пухлощекой, одетой в розовый муслин, Геро узнала леди Джейн Коллинз. Она сидела на обитой красным дамастом софе рядом с энергичной дамой постарше, которую новоприбывшей представили как мисс Мор. Мисс Мор прославилась в качестве автора многочисленных и пользующихся популярностью трактатов о христианском благочестии. Как вскоре обнаружила мисс Джарвис, хозяйка особняка, похоже, также исповедовала евангельское учение.

– Мы как раз обсуждали эту безнравственную новую поэму, которой все восхищаются, - брюзгливо произнесла леди Джейн, тряся головой так, словно ей было лет на тридцать больше, чем в действительности. – Ужасная. Просто скандальная!

Гостья взглянула на леди Сьюэлл. Высокая и стройная, в закрытом платье из узорчатого малинового муслина, та сидела на стуле, обитом полосатым красно-золотистым шелком. На окнах висели шторы из той же ткани. Комната была обставлена мелодраматично, но со вкусом. Яркие краски были к лицу хозяйке дома, темноволосой и белокожей, с высокими скулами и невероятными зелеными глазами. Кроме изящного телосложения и цвета глаз ничто в этой эффектной, сдержанной даме не напоминало Геро испуганную уличную женщину, встреченную в Ковент-Гардене.

– Леди Джейн, конечно же, имеет в виду «Паломничество Чайльд-Гарольда», – пояснила леди Сьюэлл. – А вы читали эту поэму, мисс Джарвис?

Та разрывалась между природной склонности к резковатой честности и нежеланием оттолкнуть сестру Рейчел. Каково бы ни было ее мнение о глупой рисовке самого лорда Байрона, его сочинение показалась Геро лирическим и пробуждающим глубокие чувства. Поэтому она нашла компромисс в коротком ответе:

– Да, читала.

– И нечестивцам есть место в замысле Божьем, – провозгласила мисс Мор со всей авторитетностью женщины, посвятившей последние тридцать лет жизни написанию поучающих религиозных брошюр. – Они служат подтверждением истин, против которых восстают.

– Подчеркивание добра противопоставлением злу? – сухо спросила Геро.

– Именно так, – растянулись в улыбке поджатые губы мисс Мор.

Геро подавила желание беспокойно поерзать на шелковой обивке стула. В присутствии двух набожных дам вряд ли удастся завести разговор о Рейчел. Но правила приличия ограничивали визит всего пятнадцатью минутами. Если гостьи в ближайшее время не уйдут…

Словно по сигналу, те поднялись и, еще раз удостоверившись в намерениях хозяйки дома присутствовать на следующем собрании Лондонского общества распространения христианства среди евреев, удалились. Подождав, пока на лестнице стихнут шаги, Геро сказала:

– На днях я встретила Рейчел, вашу сестру.

– Мою сестру? – не шелохнулась леди Сьюэлл.

– Вы с ней не очень похожи, не так ли? – продолжала Геро.

Леди Сьюэлл нетвердой рукой разгладила на коленях юбки.

– Да, не очень. Рейчел больше пошла в маму.

Мисс Джарвис пытливым взглядом окинула невозмутимые черты собеседницы. Либо леди Сьюэлл неимоверно хладнокровная особа, либо она действительно понятия не имеет, к чему клонит гостья.

– Вы еще не знаете, да? – уже более мягко спросила она.

– Не знаю? О чем не знаю?

Как сказать женщине, что ее младшая сестренка умерла? Геро никогда не умела деликатно преподносить плохие вести, поэтому откровенно выпалила:

– Мне очень жаль, но Рейчел мертва.

Хозяйка от неожиданности открыла и тут же захлопнула рот. На отвердевшей щеке дернулся мускул.

– Это какая-то ошибка.

– Я была рядом, когда она умирала, – подалась вперед Геро. – Когда вы в последний раз виделись?

Очень медленно леди Джорджина поднялась и, подойдя к окну, уставилась сквозь стекло, стиснув в руке край шелковой занавеси. Вместо ответа она спросила:

– Вы сказали, что были рядом с сестрой? Когда это случилось?

– В минувший понедельник. В приюте Магдалины.

– Где?! – резко обернулась собеседница.

– В приюте Магдалины. Там находят убежище женщины, пожелавшие оставить прежнюю уличную жизнь.

– Я знаю, что это за место, – в изумрудных глазах плескались ужас и неверие. – Вы шутите.

– А где вы полагали, Рейчел находилась все это время? – бросила Геро. – Вы ведь знали, что ее нет в Нортгемптоншире.

– Я надеялась… – голос прервался. Леди Сьюэлл нервно сглотнула. – Вы говорите, что были с сестрой. А что вы делали в том приюте?

– Проводила исследования для подачи законопроекта в парламент. Как удалось выяснить, женщины занимаются проституцией по двум основным причинам. Первая очевидна – они просто не могут никаким другим способом заработать достаточно средств, чтобы выжить. Вторая более сложная. Для некоторых это занятие становится неким бесконечным наказанием. Словно они сами считают себя пропащими и оставляют всякую надежду когда-нибудь вести достойную жизнь.

Хозяйка дома стояла недвижимо, только грудь порывчато вздымалась от судорожных вдохов.

– Если Рейчел нуждалась в деньгах или убежище, она ведь могла обратиться к старшей сестре, – наседала Геро. – Или не могла?

Собеседница безмолвствовала, и гостья повторила настойчивее:

– Или не могла?

Дрожащая рука уцепилась за спинку ближайшего стула.

Ненавидя себя за такую жестокость, Геро задала очередной вопрос:

– Почему ваша сестра ушла из дома?

Леди Сьюэлл снова сглотнула, встряхнула головой и хрипло прошептала:

– Не знаю. Рейчел была рада помолвке. По крайней мере, мне так казалось.