До Мазари-Шарифа дорога как стол. За штурвалом БМП чувствуешь себя прекрасно. Выжимаем из них все, скорость — 70. Ночуем в относительно безопасных местах. В горах ночью дикий холод. Не спасают даже все тряпки, надетые под куртки. БМП обогревается плохо, да и по ночам не будешь включать движки. Не спится. Целый день в движении вместо усталости приносит возбуждение. Неизвестная страна, где везде может быть опасность. Часовые обходят машины, охраняя наш сон. В ночной прицел рассматриваю ближайшие склоны. В его зеленоватом свете они кажутся подводными рифами. Все спокойно. Поражает беспечность стоящей на ночлеге метрах в ста от нас колонны топливозаправщиков. Ни одного часового. Бери их голыми руками.

На третьи сутки, 13 декабря въезжаем в Кабул. Жадно всматриваюсь в лица афганцев. Запоминаю одежду, манеру ходьбы, жестикуляцию. Везде базарчики с разнообразными фруктами, овощами. Дуканы со шмотками. На перекрестках к нам подбегают маленькие торговцы — «бачи». Бойко лопоча по-русски всю смесь известных им выражений, они предлагают купить сигареты, жвачку и наркотики — тонкие черные сигаретки — выкрикивая «чарс, чарс». Чарс нам не нужен. От него дуреет в голове и теряется бдительность, а это опасно. У нас свой чарс — ночные задания. От них можно не только забалдеть, но и вообще забыться в вечном сне. Все это знают и при подъезде к роте стихают. Прибыли! Десяток палаток, натянутых на склоне горы, и маленький автопарк, обнесенный колючкой. Вот тебе и рота спецназа армейского подчинения. Нас вышли встречать все. Местные бойцы со снисходительностью поглядывают на вновь прибывших, выглядывая среди них знакомые по Чирчику лица. Подходят офицеры, жмут руку, обнимаемся. Войска наши не велики, так что почти все мне знакомы. Представляюсь ротному. Он тоже на днях занял этот пост, а Рафика Латыпова отправили в Союз с простреленным позвоночником. На операции по эвакуации обложенной «духами» группы, его «угадал» снайпер.

Новый командир не обладал нужными качествами. В кратчайший срок его отправили домой. На его место заступил Володя Москаленко, и картина изменилась к лучшему.

Когда же получу задачу, сколько ждать? Пока лишь ежедневно занимаемся в разрушенных афганских домах на горе Курук, на окраине Кабула. РД с гравием за плечами порядком надоел моим солдатам и мне тоже. Нашу повседневную деятельность скрашивали иногда посещения начальника разведки армии. Генерал приходил рано утром, определял количество «бычков» вокруг палаток. После этого проводилось краткое совещание, где он выносил свое определение текущему моменту: «Сегодня на три бычка меньше, чем вчера, но все равно, порядок не на высоте». Боеготовность складывается из многих параметров, в том числе и из количества бычков, наверное, эти знания вложили ему в голову в академии Генштаба в свое время. Плохо, что ничего другого, действительно помогающего действиям групп, он не делал. По моему личному убеждению основное его предназначение было все-таки мешать нам воевать. Как еще можно понять его «гениальный» приказ о том, чтобы группы обязательно брали с собой снайперские винтовки (при действиях в кишлаках, да еще ночью!). Он видно планировал их использование в качестве дубины, иного применения в этой ситуации «снайперке» мы не находили. Таких «ценных» указаний поступало в избытке, очевидно чтобы выполнение задач «медом не казалось».

Вечером меня предупредили, чтобы в 8.00 был в разведотделе армии. В груди появляется холодок, хоть я с нетерпением жду этого задания. Утром я уже там, на втором этаже бывшей резиденции Амина.

Задача на первый взгляд не сложна. Исламский комитет, ведающий диверсиями на своем участке, соберется в определенное время в одном из кишлаков Чарикарской долины для координации дальнейших действий. Мы должны с помощью местного патриота (а проще, стукача) выйти на него и уничтожить, не забыв забрать документы. Сбор «комитета» назначен на два часа ночи. Это хорошо. Ночь наша спасительница и помощница, каждый разведчик ее любит и никогда на день не променяет. Совета от ребят по поводу действий я не получил. До этого дня все группы работали в горах, перехватывая «духовские» банды. Так что, в кишлачных эпопеях я буду первым. Прибыли в район действий. 177-й мотострелковый полк в Джабаль-Ус-Сарадже. Здесь нас разместили в деревянном модуле, вместе с полковыми разведчиками. Солдаты поставили свою палатку, с неизменной табличкой — «Вход запрещен».

В полночь на бронетранспортере полка нас доставили в нужное место. Помахав на прощание укатившему «бронику» группа потерялась в складках местности предгорья. Не могу сконцентрироваться. Все это кажется нереальным и напоминает кадры кино, которого я еще не видел, только на экране я вижу себя со стороны. Это уже не ученья, здесь могут убить и не только меня. На мне ответственность за десять жизней молодых пацанов, хотя сам я на несколько лет старше самого младшего из них. Они доверяют мне, и я не могу расслабляться. Страха смерти нет, полностью контролирую ситуацию.

Впереди шел «стукач», указывающий дорогу. За ним сержант Сидоров, в задачу которого входило пристрелить «стукача» в случае измены. Не зная этого, информатор чуть было не поплатился жизнью, когда вдруг круто свернул с дороги по нужде. Вот и кишлак. В темноте невозможно определить его размеры, но это теперь не имеет никакого значения, без выполнения задачи хода назад нет.

Оговорили вроде бы все, но собаки... Их яростный лай предупредил охрану комитета о нашем появлении за полкилометра. В переулке раздался крик «Дреш!», что значит «Стой». Мы присели, прижимаясь к стенам домов, и вовремя. Не получив ответа духи принялись полосовать вдоль переулка из автоматов. Пули рикошетили от стен над головой не причиняя вреда. Сидоров успокаивает негостеприимных стрелков своей «лимонкой». Слышится какая-то возня, и все стихает. Подбегаем к дому. Комитет, естественно, разбежался, хотя одного все же удалось найти. Он попытался спрятаться под паранджой среди сбившихся в кучу женщин. У него был итальянский пистолет и кое-какие документы комитета. Оставив его лежать в доме, мы ушли, предупредив хозяев, что теперь укрывающие душманов будут наказываться смертной казнью. За нашими спинами поднималось зарево горящего дома. Двигаемся к дороге по другому пути, так безопаснее, меньше шансов наступить на мину, установленную для нас «духами». Подъезжает вызванный по радиостанции БТР. К 5 утра мы в полку. Здесь в это время сонное царство — полк можно взять голыми руками. Даже у передовых позиций возле пушек и ящиков со снарядами нет ни одного часового. Мы беспрепятственно проходим охранение. У своей палатки встречаем единственного в полку часового. Бойцы оживленно разговаривают, засыпают не скоро.

За две недели было еще пять подобных задач, с разными результатами. Может, и было бы больше, но из-за последней нам пришлось сматываться в Кабул. Кто в этом виноват, неясно до сих пор. То ли разведцентр подставил нам наводчика-провокатора, то ли он сам ошибся в домах, но произошло следующее. Задача походила на первую, с той разницей, что приказ требовал уничтожения всех жителей дома, включая и женщин с детьми. Окружив стоящий в конце улицы дом, группа начала действовать. На взрывы осколочных мин, использованных вместо гранат, изо всех проломов дувала вокруг дома начали разбегаться люди. Тут и там слышались тихие хлопки «бесшумок». Ворвавшись в дом, мы обнаружили в нем еще пять мужчин. Они что-то пытались растолковать мне через переводчика. «Товарищ старший лейтенант, они говорят, что они коммунисты, из местной партячейки», — перевел солдат. В то время эта отговорка широко применялась душманами для обмана наших войск. Иногда она проходила. Но не здесь. Быстро обвязав их шеи детонирующим шнуром, один из бойцов поджег огнепроводный шнур.