— Добрый вечер, детектив. — Изображая скромницу, она потупила взор.

Я что-то невнятно ответил, не стал дожидаться, когда кассирша подаст мне пакет, прижал лапшу к груди и бросился к выходу. Но, оказавшись на улице, не сумел побороть желания подождать на другой стороне, пока она выйдет из магазина. Прошло двадцать минут, но ее не было. Ничего не поделаешь: согласно правилам обращения с призраками требовалось вернуться в супермаркет. Там ее тоже не оказалось. А когда я спросил у кассирши, куда подевалась женщина с пакетиком чили, та ответила недоуменным взглядом.

— Спасибо, — беззаботно улыбнулась Чанья, когда я добрался домой. — В моем положении у меня появились кое-какие права, вот я ими и пользуюсь. Присоединяйся.

— Нет, — так же беззаботно ответил я. — Не голоден.

Когда мы легли в постель, я проанализировал свое сознание. Оно отказывалось поверить в случившееся. Разумеется, этого не было. Не могло быть. Такие вещи невозможны, они плод воображения изнывающих от скуки неграмотных крестьян. Так? Так. Будда меня помилуй, ты же только наполовину таец — тебе вовсе не обязательно погружаться с головой в эту примитивную магию. Так? Так. К тому времени, когда я заснул, инцидент в магазине потерял краски и отошел в глубину тьмы.

Я сижу за столом и жду Лека, который, лавируя между столами, направляется ко мне. У него в руке пакет с холодным апельсиновым чаем цвета, который у меня ассоциируется с Чернобылем. Пакет перевязан эластичной лентой, из него торчит соломинка, и Лек на ходу то и дело потягивает через нее жидкость. Я с одобрением замечаю, что он выбирает путь в стороне от стола констебля Гасорна, который на него запал. Даже не то что запал — личная электронная почта Гасорна моему помощнику, пусть даже очень красноречивая, свидетельствует о том, что речь идет не просто о духовной связи, а о чем-то гораздо более существенном.

Есть теория, некоторым кажущаяся пугающей, поскольку подкреплена статистическими данными, о количестве молодых тайцев, решивших поменять пол. Объясню в двух словах. Прежняя система, в рамках которой тайский мужчина был вынужден заботиться обо всем, а его жена проживала за его счет на более радушной по отношению к человеку планете, дает трещину. Констебль Гасорн один из тех, кто склоняется к мысли, что свою судьбу надо брать в свои руки — найти спонсора, и пусть этот придурок, раз у него не тонка кишка, сражается с превратностями рынка. Но он еще не принял окончательного решения, и я строго наказал Леку не разговаривать с ним и не отвечать на его электронные послания. Лека здесь держат только потому, что ему покровительствую я, а мне покровительствует Викорн. Но если полковнику покажется, что благодаря нам в участке распространяется злостная мода, он быстро вывесит нас на солнышко.

В свободное от работы время Лек приобрел привычку покачивать бедрами на манер Мэрилин Монро, но в участке следит за походкой. Я заметил, что он все-таки не выдержал и покосился в сторону сидящего в противоположном конце зала Гасорна. Чем дольше мой помощник принимал эстрогенный гормон, тем более падким становился на пустую лесть. Но с другой стороны, он стал гораздо лучше сопротивляться нашему времени. Сумел пройти горнило испытания и понял, что даже в Таиланде в представлении общества он ненормальный. Лек закалился внутри, и, глядя ему в глаза, негодяи немедля тушуются. Так что в каком-то смысле изменение пола способствовало его карьере, хотя он никогда не поднимется выше скромного констебля.

Подойдя к моему столу, помощник вынул изо рта соломинку ровно настолько, чтобы поклониться, а соломинка волшебным образом скрылась между его сложенными ладонями. Я сказал, что хочу знать, где в момент смерти работала Дамронг, и протянул ему фотографию. Последний снимок жертвы. Я сделал его сам, а как вычленить кадр из видео, показала мне на своем компьютере Кимберли. Изображенному на фотографии лицу оставалось жить три минуты.

Лек покажет снимок в барах — сначала на Сой-Ковбой, затем попытает счастье на Нана и в Пат-Понге. Если результат будет нулевым, придется копать глубже — не исключено, обратиться в «службу сопровождения», [12]где, по моим подсчетам, трудятся двадцать процентов женщин, продающих в Бангкоке свое тело. В общем, нам предстояло найти иголку в стоге сена. Хотя, с другой стороны, Дамронг была особенной — запоминалась людям. Мне, например. Я помнил ее очень хорошо. И не сомневался, что найдутся другие мужчины, способные помочь мне в расследовании. Я подумывал, не сэкономить ли время и не побегать ли самому, когда меня вызвал полковник Викорн.

Поднимаясь по лестнице, я мысленно формулировал суть дела об убийстве Дамронг, на случай если мой начальник все-таки им заинтересуется.

Прямо за спиной Викорна висел огромный антикоррупционный плакат, справа — поменьше, над головой — портрет его величества короля со всеми регалиями. Я сел напротив и начал доклад. Пока я говорил, полковник хранил на лице маску терпения. Но это продолжалось недолго. Когда я упомянул о высокотехнологичном фотографическом оборудовании, которое Бейкер хранил в своей грязной съемной каморке, и украденном мною ноутбуке, он решил, что мою речь пора прервать.

— Следовательно, это он. Ты раскрыл дело меньше чем за день. Неудивительно, что ты считаешься у нас лучшим детективом.

— Но на момент убийства его не было в Таиланде, и я пока не знаю, что у него в компьютере.

Викорн благосклонно улыбнулся и погрозил пальцем.

— Не надо портить отлично выполненную работу чрезмерным перфекционизмом. Разумеется, это дело рук Бейкера. Он ее знал, был на ней женат, служил ей сутенером, продавал ее порно. Пора предъявлять обвинение. Предложи ему сделку в обмен на чистосердечное признание. Мне, пожалуй, удастся устроить так, чтобы ему смягчили приговор и вместо смертной казни присудили восемь лет тюрьмы. Но только в том случае, если он назовет сообщников. А если начнет упрямиться, скопируй видео с убийством на его ноутбук. И дело в шляпе.

— Ноутбук укажет дату, когда скопировано изображение.

— А ты не позволяй защите совать в него нос.

— Предположим, это сделал не он.

— В таком случае ты засадишь невиновного. Как считаешь, насколько это вероятно?

Я не хотел спорить. Викорн понимал, что я неудовлетворен и буду упорно изводить себя работой, прежде чем решусь предъявить обвинение Бейкеру. От этого я становился глубоко жалким в его глазах. Любой другой тайский коп на моем месте давно бы гулял с девочками в баре, гордый, что ему в считанные часы удалось раскрыть убийство. Викорну было все равно, виноват американец или нет — Бейкер из тех фарангов, которые, так или иначе, попадают в неприятности, ничего не приносят тайскому обществу и, наверное, только выиграют, если пройдут курс социальной ответственности в университетах тюрьмы Лард-Яо.

Решив, что с моим делом покончено, Викорн потер руки.

— Сончай, по-моему, мы продвинулись вперед с нашим проектом. Слушай, мне нужен человек, чтобы следить, чем этот япошка Ямми занимается в своей новой студии. Я тебе говорил, что снял помещение в Чайнатауне рядом с рекой?

— Нет. Так быстро?

— Ты разбередил мне душу той статьей из «Нью-Йорк таймс». Я понятия не имел, что порно способно приносить больше денег, чем яа баа.

— Очень много денег.

Он доверительно склонился вперед, как обычно делал, когда хотел попросить об одолжении.

— Сончай, назначаю тебя своими глазами и ушами. Извини, что добавляю тебе обязанностей. Но ты единственный коп в Восьмом районе, который имеет представление, как надо делать хорошие порнофильмы. Поручаю тебе регулярно наведываться к Ямми и подружиться с ним. Ты сделаешь это для меня.

Никто бы не решился ответить Викорну «нет», поэтому я кивнул. А выйдя в коридор, решил, что все, пожалуй, сложилось удачно — по крайней мере мне не станут мешать спокойно заниматься делом Дамронг. Пока я пил в буфете сок, мне пришло в голову, что было бы забавно взять с собой на экскурсию к реке агента ФБР. Но до этого следовало поработать с ноутбуком Бейкера. Я сообщил Мэнни, что собираюсь к реке по особому поручению полковника, и попросил, чтобы меня не беспокоили. Позвонил Кимберли в «Гранд Британию» — она только что получила штуковину, которую назвала «взломщик», — а затем набрал номер мобильного телефона своей половины. Чанья только что вышла из храма — следовательно, к тому времени, когда я вернусь, уже будет дома.