- С двумя сразу что ли? - недоуменно скривилась я. - В твоем-то случае так и получается. Любонь, чего ты молчишь?.. Ольбег что, тебя в кровать затащил, пока у вас столовался?.. Любоня?

   - Нет, - отрешенно качнула она головой. - Но, он меня в гости к себе зазывал. И сказал, чтоб я вечером приезжала, после заката. И без Галушки.

   - И что, ты так и сделаешь? - даже перехватило у меня дыхание.

   - Евся... - тихо начала она, уставясь в одну точку. - Знать, у меня судьба такая - любить одного, а терпеть ласки другого. Вот завтра и поеду, сюрпризом. Он их любит. Потому как выбора иного у меня нет... Ты только не перебивай и не горлань на меня. Я до конца сказать хочу... Мой отец, Евся, Ольбегу очень обязан. Тот его в долю возьмет, как только я в Букошь съеду. Ты ведь сама знаешь, здесь, в Купавной нам хорошо жилось, но, то - не вечно. Скоро все молодые отсюда разбегутся и забудут старых богов. В прошлом году трое уехали - на месяц, на заработки. Да так никто из них обратно не вернулся. А в этом... Вон, даже Лех твой в наемники собрался. А за ним следом остальные потянутся. Кто - к соседям. Кто еще дальше. А что с весью станет? Кому будет нужен порядник без нее?.. Я не могу пойти против родительского благополучия. Им еще Галушке жениха достойного искать. А Русан... Русан так и будет для меня всю жизнь самым - самым. Вот и все... Теперь горлань, сколько душе угодно.

   - Да что-то... не хочется, - откинулась я спиной на забор, подняв глаза к вечно бегущим по небу облакам... - Скажи мне, Любоня. Только честно. А, если б, Русан тебя сейчас позвал за собой. Хоть куда, но, за собой, пошла бы? - подружка с ответом промедлила. И я лишь услыхала сначала, сбоку от себя, очередной ее прочувствованный вздох, а потом, чуть слышное:

   - Да. Кинулась бы...

   - И еще скажи, что бы ты своему жениху, многоуважаемому, ни за что не простила?

  А вот теперь она ответила сразу:

   - Измену с нелюбимой. Потому как все остальное изменой не считается... Евся...

   - Ага.

   - А ведь я права была, - усмехнулась, вдруг Любоня.

   - Поздравляю тебя. И в чем?

   - Дрались в Солнцеворот из-за тебя.

   - Да что ты? - отстраненно отозвалась я, думая в это время о своем.

   - Ага... А еще, знаешь, что?.. Той драке, уж прости, но, я поспособствовала. Я просто, когда мы с чужаком этим, Стахосом, к костру пришли, сгоряча выпалила, что у вас с Русаном любовь. Ну, я ж тогда так и считала. А он сразу развернулся круто и назад к лавочке пошел.

   - Ну, ты, подруга, и дуреха.

   - Еще какая. Только я к чему это говорю. Ты ж теперь, наверное, тоже здесь не останешься, в своем лесу. Ну, мне так кажется.

   - А кто его знает... - глубокомысленно вздохнула я и со смехом обхватила за плечи свою "дуреху"...

   Домой, в "свой лес" я, в итоге, вернулась лишь к вечеру, проведя почти весь день, вначале с Любоней, а потом и с остальной женской частью ее семьи. Лично пронаблюдав торжественный вынос надежно спящего жениха в рыдван, а потом и его, не менее торжественное восвояси отбытие. И, хоть подружка в купе со своей матушкой косились на меня с едва заметными улыбками, вопросами лишними не обременяли. И на этом спасибо - звание "внучки местного волхва" мне и не такое порой дозволяло проделывать (правда, лишь благодаря местной магической малограмотности).

   А, почти у самого дома меня саму поджидал сюрприз в виде нервно подергивающего хвостом Тишка:

   - И сколько можно тебя дожидаться? - первым делом пробурчал он. - Давай за мной.

   - Куда? - напротив, тормознула я посреди тропки.

   - Я же сказал - за мной, - бросив суетливый взгляд назад, схватил меня Тишок за руку и с силой потянул в лес. - Мне Адона велела тебя туда свести. И больше ничего у меня не спрашивай, - предупредил, как раз вовремя, вынудив (раз Адона так велела), лишь шустро бежать следом. Правда, недалеко.

  Да, в этой части леса я и раньше бывала, немного южнее истока Тихого ручья, в самой тенистой гуще древних дубов. И даже название ему придумала: "Сказка". Из-за мягкого мха, обволокшего своим густым ковром не только землю вокруг, но и сами "седые" деревья. И дуб этот, наполовину поваленный грозой видала, но, чтоб такое...

   - Тишок, что дальше? - открыв рот, застыла я перед настоящим лиственным "шалашом".

   - Ныряй вовнутрь. Будешь сегодня здесь ночевать.

   - С чего бы? - уже на изготовке, развернулась я к бесу.

   - А это уже лишний вопрос, - подтолкнул он меня сзади. Не ожидая такого бесовского "обхождения", я тут же, на первом шаге, запнулась, да так и рухнула на колени... посреди просторной лежанки из матраса, накинутого покрывалом, а поверх еще и пуховым одеялом. В довершении всего разглядела и гостеприимно взбитую подушку. - А вон там, в стороне тебе пирожки со щавелем и молоко в крынке, - сглотнув слюну, оповестил меня бес.

   - А ты чего замер? Залазь. Вечерить будем, - с готовностью сбросив туфли, вступила я в новое звание: "Сказкина хозяйка". - Располагайся, подельничек...

   Подельничек... Он уж давно удрал, прихватив кузовок с яйцами, и пожелав на прощанье "ночи без снов". А я все так и лежала, свернувшись клубочком под теплым пуховым одеялом. Хотя, дриады холода не боятся. Но, само знание того, что для меня его приготовили любящие руки, грели этим одеялом мою душу, не только бренное тело... Лежала и слушала ночной лес. И древнего дуба, давшего мне сегодняшний кров. Он сначала долго молчал, а потом лишь спросил своим тихим, скрипучим голосом: "Почему ты здесь?". "Не знаю", - ответила я. И это было правдой, а потом и сама его спросила: "Как ты живешь?" А дуб проскрипел: "Завтра придет дождь. А сегодня ты спи". Вот и весь разговор...

Но, мне не спалось. Наверное, если б была я полноценной дриадой, все было бы проще, а сейчас... Вспомнилась Любоня, сказавшая много правдивых слов и о веси и о древних богах, в вечность которых с каждым годом верится все сложнее. Уж я то, как внучка волхва, это точно знаю. И тут же вспомнился он сам с его гневными словами: "Неужто и такие малые жертвы тебе не по силам?". А в чем она, эта сила? Моя сила? Вот, у подруги моей она в любви. Это я тоже точно знаю. А у Адоны она в чем? У Тишка? Да и у самого волхва?.. А потом я подумала, что, если мне станет, действительно худо, то, наверное я тогда и вспомню лишь о том, что даст мне силы бороться... И, вдруг, вспомнила Стахоса... И в этот самый момент, где-то на грани слуха, уловила легкий немудреный мотив... Отбросила одеяло, и, склонив голову набок, опять постаралась прислушаться, усердно хмуря лоб. Звук стал отчетливее. Он будто звал кого-то, то прерываясь, то вновь возобновляя переливы, как имя, что кричат в ночи, останавливаясь лишь, для того, чтобы набрать в грудь воздуха... и снова крикнуть... Евсения... Нет, я точно рехнулась. Потому что, спустя всего несколько мгновений, уже неслась меж деревьев на этот звук... На этот тихий зов...   

   Я неслась по ночному лесу. Неслась по следу незатейливой музыки, даже не задумавшись и на долечку, что ждет меня на другом конце ее узкой светящейся ленты. А когда, вынырнув у самого края холма, замерла, пытаясь вглядеться в темень ночи, лишь облегченно выдохнула и вновь припустила по склону... Ну, конечно, кто ж еще это мог быть... Стахос, стоящий у тына, посреди спящего луга, обернулся ко мне и оторвал от своих губ свистульку. Потом улыбнулся, как-то неуверенно:

   - Я решил, что, чем больше думаю, о том, "кто ты", тем меньше мне хочется знать ответ.

   - Ты пришел сюда, чтобы об этом сказать? - подошла я к мужчине вплотную, выравнивая дыхание.

   - Не-ет. Я, в конце концов, и сам понял, что мне это совершенно безразлично.

   - А-а... Тогда, зачем ты здесь? И откуда у тебя мой кентавр?