– В последнее время было совершено несколько преступлений, – объяснил репортер. – В Нью-Йорке и Сиэтле. Они и очень похожи на то убийство, за которое вас осудили. Я хочу размотать этот клубок.

– Я не помню, чтобы совершал его.

Голос Уоррена звучал медленно, как на старой виниловой пластинке.

– Вы не помните, как совершили убийство?

– Я помню тела, но они словно на фотографии. Не знаю. Может, это и была фотография.

– Вы считаете себя невиновным?

Уоррен покачал головой. Он не знал ответа на этот вопрос.

– Почему вы не потребовали нормального суда? Почему вы не подали апелляцию, если вы не знаете, виновны ли вы?

– Они не будут вести судебное разбирательство из-за такого, как я.

– Это ваше право.

– Вы в это действительно верите?

Ника удивила его сообразительность.

– Вы знали Гилбертов? Я имею в виду, до убийства.

– Я их никогда не видел.

– А что вы делали в том районе? Мекуон – пригород, где живут состоятельные люди.

– Не знаю. Я не помню, как туда попал.

– Такое с вами часто случается? Вы теряете память.

Ник замер. После пережитых им самим выпадении из реальности ему хотелось услышать ответ Уоррена.

Но тот промолчал. Внезапно его лицо изменилось, окаменело. Он открыл и закрыл глаза.

«Словно медленно моргнул», – подумал Ник.

– Вы психически больны, Джеймс?

– Вы всегда называли меня Джимми, – сказал заключенный.

– Что? – Ника словно холодной водой окатили. – Что вы сказали?

– Вам и так все известно.

– Мы знакомы?

Уоррен запрокинул голову.

– Подойдите ко мне, док.

Ник не шевельнулся.

– Подойдите ко мне, док, – повторил Уоррен. – Я не хочу, чтобы нас услышали.

Помедлив, Ник встал и наклонился к заключенному. Уоррен немного отодвинулся, словно подманивая его поближе.

– Откуда у вас эти синяки и порезы на лице, док?

– Что?

– Наклонитесь, чтобы вы могли меня слышать.

Ник чувствовал его зловонное дыхание.

– Это ведь вы сказали мне так поступить, правда, док? Уоррен произнес эти слова так, будто раскрывал страшную тайну.

– Что?

– Ведь это были вы.

– Я не понимаю, о чем…

– Подойдите ближе, я вам что-то скажу.

В стеклянную панель на двери застучали, это охранник напоминал о том, что нельзя приближаться к заключенному. Ник оглянулся как раз вовремя, чтобы уклониться от зубов Уоррена, но тот все-таки сумел ударить его в лоб, в место, которое и так уже болело. Безумный смех преступника заполнил комнату.

Дверь распахнулась.

– Хватит, Уоррен! – Охранник толкнул его обратно на стул. – С вами все в порядке? – спросил он у Ника.

– Да. – Репортер сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Порядок.

– Попались вы, док! – хмыкнул заключенный.

– Все, Уоррен, – повторил охранник, – интервью окончено.

– Извините, док. Вы же слышали этого типа. Интервью окончено.

– Я выведу Уоррена и вернусь за вами через пару минут, – сказал охранник.

– Кстати, док, – ухмыльнулся Уоррен, пока его отковыривали от стула, – а как там в Сиэтле? Дожди уже идут?

Вспышка понимания ослепила Ника. Он увидел перед собой Генри Дина, неподвижного как статуя, прикованного к стулу в тюрьме «Райкерс-Айленд». Из-под оранжевой тюремной робы выглядывает воротник синей футболки. Раньше Ник не обратил на это внимания, но теперь понял, что за мысль беспокоила его с момента отъезда из Нью-Йорка. Футболка.

– Дождь все поглотит, да, док? – На губах Уоррена играла широкая улыбка. – Он забирается вам прямо в голову.

Ник узнал футболку. Он смог разобрать лишь часть бело-зеленой надписи на синем фоне, но он ее узнал. Генри Дин, арестованный за убийство в Нью-Йорке, был одет в сиэтлскую футболку фирмы «Маринерс».

– Так много дождя, что ты не можешь видеть. И голова у тебя начинает кружиться.

«У тебя опять голова кружится, Джером?»

У Ника кровь застыла в жилах.

– Подождите, – попросил он.

Стражник уже отсоединил наручники и поднял заключенного на ноги, собираясь вывести его из комнаты.

– Всего один вопрос.

Охранник остановился, придержав Уоррена.

– Вы из Сиэтла, верно?

Заключенный не ответил. Широко улыбаясь, он смотр перед собой невидящим взглядом.

Медленно переступая, словно лунатик, Уоррен выше комнаты.

Ник сидел в тени берез перед домом неподалеку от Мэдисона, где они с Сэмом выросли, на тех самых ступеньках, где он когда-то до полуночи ждал Элизабет с танцев. Репортер не думал о том, что пора выбираться на шоссе, хотя его самолет улетал из Милуоки через пару часов и уже пора было ехать в аэропорт. Как-то само собой получилось, что Ник свернул с дороги и поехал по сельским улицам, где прошло его детство. У озера Иссэва он притормозил, засмотревшись на спокойную воду за деревьями. В голове проносились воспоминания об озере подо льдом, о возгласах Сэма, о смехе и скрипе коньков.

Стоял полдень, и в трехэтажном кирпичном доме, где когда-то жили его родители, никого не было. Ник постучал к Монро, но и там ему никто не открыл. Осенний пейзаж пестрил красками, легкий северный ветерок шуршал листвой березы над его головой, но репортер ни на что не обращал внимания. Погрузившись в воспоминания, он не видел ни покатого склона лужайки, ни бегущую по циферблату стрелку часов.

– Вам, ребята… ну, это… не надо бояться.

– Пойдем!

Крик Сэма разнесся над озером, но Ник оцепенел от страха и не мог пошевельнуться.

– Пойдем! – Сэм уже кричал. – Беги!

Ник повернулся к Сэму, но у него не осталось даже сип чтобы закричать. Он скорчился на льду, и его чуть не вы рвало от ужаса. Он не понимал, что задумал Сэм. Почему брат остановился?

– Беги, Ник! – крикнул Сэм через плечо. – Беги!

– Пойдем со мной!

Ник увидел, что незнакомец совсем близко от Сэма, и сжался в комок. И почувствовал, что плачет.

– Пойдем, Сэм, – выдохнул он. – Пойдем! Что ты делаешь? Пойдем!

В этот момент лед треснул. Все произошло так быстро, что Ник даже не успел сообразить, что случилось. Незнакомец схватил Сэма, повалил его на снег, и они тут же ушли под воду.

А Ник все никак не мог сдвинуться с места.

Сэм позвал на помощь и снова скрылся в ледяной воде. Крик привел Ника в чувство. Он бросился к брату, преодолев двадцать ярдов за пару секунд, и остановился только тогда, когда сам чуть не упал.

Лед под ногами начал потрескивать, но Ник, не обращая внимания на опасность, опустился на колени, а потом лег на живот. Вода, покрывавшая лед, пропитывая одежду, обжигала холодом. Дыра была около пяти футов в диаметре.

– Сэм! – крикнул Ник.

Ни брата, ни незнакомца не было видно. Мальчик подобрался к краю дыры во льду.

– Сэм!

Он заглянул в воду, но ничего не увидел.

Через пару мгновений незнакомец вынырнул на поверхность, и Ник вскрикнул от неожиданности, но тут же понял, что бродяга испуган и сбит с толку не меньше его. Он задыхался. Его лицо стало багровым, губы посинели, глаза расширились от ужаса. Не обращая на него внимания, Ник подполз к самому краю дыры и с ужасом понял, что брат остался подо льдом.

Почувствовав какие-то удары снизу, он обернулся и сквозь лед увидел руку примерно в двух футах от дыры.

Ник не раздумывал. Рванувшись вперед, он сунул руку в воду и ухватил Сэма за край куртки. Лед опасно прогнулся, но мальчик не обратил на это внимания, вытаскивая обмякшее тело брата из воды.

Сперва Сэм не реагировал, словно это был всего лишь мешок с тряпьем, но в какой-то момент пришел в себя и схватился за руку брата. Волна паники прошла по телу Ника, словно электрический разряд. За первым выбросом адреналина тут же последовал другой: Сэм начал тянуть. Было очень скользко, и Ник почувствовал, что вот-вот и сам уйдет под воду. Сжав зубы, он вцепился свободной рукой в неровный лед и уперся ногами. Наконец ему удалось как-то закрепиться.