Стакан с соком стоял на тумбочке возле кровати. Интересно, я смогу дотянуться до него или придется опять обращаться к мадам Сифиз? Осторожненько… так… Я справилась!

В очередной раз зазвонил телефон. Клод! А вдруг это опять «моя новая подруга»?

— Снять трубку?! — не выключая пылесоса, крикнула из гостиной мадам Сифиз.

— Не стоит! Я послушаю, что скажут автоответчику!

— Что, простите, мадам Лапар, я не расслышала?

Пылесос умолк, мадам Сифиз заглянула в спальню, и мы вместе услышали, как Марта сказала:

— Клер! Я позвонила тебе на работу…

— Привет, Марта! — Я приложила трубку к уху, а мадам Сифиз скрылась за дверью.

— Привет! Как я рада, Клер, что у тебя веселый голос! А мне сказали, что ты заболела.

— Это не я, Марта, а моя гадкая спина. Двинуться не дает без посторонней помощи. — В общем-то я догадывалась о причине ее звонка, но ведь у мужа Марты больное сердце, и поэтому спросила: — У вас-то самих все в порядке? Звонишь мне на работу, да еще в такую рань.

— По части кардиологии, мадам доктор, у нас все хорошо. Я только что проводила Жюля в контору, ты же знаешь, он не в состоянии накормить себя завтраком, и решила позвонить тебе. Ты ведь обычно в это время уже в больнице. — Марта замялась. — Мне не терпится рассказать тебе нечто удивительное.

— Сюжет нового романа?

— Нет, куда мне! Это настоящий латиноамериканский сериал! Даже не знаю, с чего начать…

— Я помогу, Марта. Ты разговаривала с сержантом полиции Грийо, и он попросил передать…

— Откуда ты знаешь?

— Выкладывай! Сначала ты, а потом я. Идет?

— Интриганка!

— Марта, пожалуйста! Что он тебе еще сказал? Я уверена, ты по-журналистски выпытала из него всю подноготную!

— Слушай, Клер, раз уж ты дома, то давай не по телефону.

— Конечно, Марта! Приезжай! Живем рядом, а не виделись с Нового года. Через десять минут ты будешь у меня!

— Клер, я так быстро не умею. Я еще в ночной рубашке. К тебе я вряд ли попаду раньше одиннадцати.

— Марта, я тоже в халате. Видишь ли, дело в том, что пока со мной мадам Сифиз, а, когда она уйдет, я не смогу открыть тебе дверь.

— Боже мой! Клер, тебе так паршиво? Ну конечно, ты же не пошла на работу… Все, Клер, пока! Я еду! Что тебе привезти вкусненького? Взять бутылку вина?

— Вина? Пожалуй. А больше ничего. Клод забил продуктами весь холодильник. — И как это вырвалось у меня!

— Клод? Это который «не бабник»?

— Марта. Умоляю, не произноси это слово!

— Ладно, извини, — фыркнула она.

— Кстати, Марта, у тебя случайно нет телефона моей мамы?

— Записывай. В отличие от некоторых рассеянных ученых дам, которые теряют свои вещи, где попало, я помню его наизусть.

— Спасибо. — Я оставила ее последнюю фразу без комментариев. — Приезжай скорее. Мне не терпится знать все.

— Мне тоже!

— Это ты, моя маленькая? — У отца был сонный голос.

— Да, папа, извини, что разбудила.

— Ничего, я как раз собирался звонить тебе на работу. Подожди, я перейду в другую комнату. Мама напилась снотворного, не хочу потревожить ее ненароком.

— Папа, мне очень неудобно перед мамой за вчерашнее…

— А я тебе сто раз говорил: заведи себе психоаналитика, а не вали на мать свои бабские переживания!

— Папа…

— Что — «папа»?! Ты взрослая девочка, понимаю, было бы тебе пятнадцать лет!.. Когда ты научишься выбирать себе знакомых! Что это за предвыборная агитация! Какой-то полицейский звонит всем нашим родственникам и просит передать тебе, что какой-то там неведомый Клод — не бабник! Ты в своем уме? Где ты была вчера?

— Дома.

— А почему не подходила к телефону? Почему они все звонят твоей матери?

— Кто, папа?

— Все! Ее сестра, племянница Аннель, тетя Хлоя, ее первый муж, эта ваша парикмахерша Кристин, твоя подруга Аньес, еще человек сто! Хорошо хоть, у этого типа хватило мозгов не беспокоить моего девяностолетнего отца! Все тебя потеряли! Все в ужасе!

Я бы тоже пришла в ужас, если бы папа сказал мне это вчера. Но сейчас почему-то я едва сдерживала смех, хотя прекрасно понимала состояние своих родственников и знакомых.

— Неужели тебе не жаль собственную мать! Из-за тебя она вторую ночь не спит! Я звоню на твой мобильный, а там опять этот сержант!

— Папа, пожалуйста, успокойся. Это недоразумение.

— Хорошенькое недоразумение! Изволь после работы быть здесь и объясниться с матерью!

— Я не смогу, папа.

— Как это — «не смогу»?! Что ты себе позволяешь?!

— Папа, я дома. Я лежу в постели.

— Девочка моя! Что они с тобой сделали?

— Папа, никто со мной ничего не сделал. Просто у меня случился приступ остеохондроза. Я не могла подойти к телефону.

— Я сейчас приеду! Отменю консультацию и приеду!

— Папа, это совершенно не обязательно. Не нужно ничего отменять. Я в порядке!

— Но ведь ты же там одна! Почему тебя не увезла «скорая»?

— Потому что ее никто не вызывал. Жан-Поль сделал мне пару уколов обезболивающего.

— Хоть на это он способен. — Папа вздохнул. — Ты что-нибудь ела?

— Да, не волнуйся. Со мной сейчас мадам Сифиз, а потом придет Марта.

— А Жан-Поль? Где Жан-Поль? Где его носит?

— Папа, он в институте. Все под контролем!

— Так что мне сказать маме?

— Лучше не говори ей, что я лежу. Ладно? Просто скажи, мол, простудилась. И не нужно ко мне приезжать. Альми пришлет медсестру, а еды у меня полный холодильник. Как поправлюсь, сама заскочу к вам.

— Что мне с тобой делать? — Папа покряхтел в трубку. — Хорошо, а как я объясню маме эти звонки? Кто такие эти люди?

— Видишь ли, я потеряла свою записную книжку, а сержант Грийо ее нашел и начал звонить всем подряд.

— Допустим. Но почему он говорил не о том, что хочет вернуть тебе книжку, а о каком-то Клоде?

— Папа, ты же велел мне впредь обсуждать бабские переживания с психоаналитиком.

— Это ты матери не говори. А мне сказать можешь. И должна! Я твой отец, я должен знать, я имею право! Кто он?

— Мужчина.

— Это и так понятно. Он женат?

— Не знаю. Скорее всего нет. — Я вспомнила слова мадам Грийо: «Он в поиске».

— Как это не знаешь? А кем работает?

— Не знаю. — После беседы с Жаклин я начала сомневаться в том, что Клод полицейский. — Правда, папа, не знаю.

— Не хочешь говорить, так и скажи, — обиделся отец. — Но я же должен как-то объяснить все маме!

— Честное слово, папа, не знаю. — Наверняка я знала только то, что, по словам его родного брата, Клод — «не бабник». Но не произносить же это вслух? — Между прочим, он очень понравился Жан-Полю! — За эту мысль я ухватилась, как за соломинку. — Очень, папа!

— Ладно, я все равно ничего не понял, поправляйся! Мама проснулась, — прошептал он и уже громко добавил: — Позвонишь сама, когда восстановится голос! — Находчивость всегда была отличительной чертой моего родителя.

— Я и не предполагала, что мадам Сифиз — твоя ревностная поклонница!

— Почему? — Марта придвинула кресло поближе к кровати.

— Мне казалось, твои книги для более интеллектуальных читателей. Надо иметь кое-что в голове, чтобы понять твои аллюзии, подтекст, иронию.

— Естественно, потому я и пишу для женщин. Ты не против, если я уберу это? — Она показала на рассыпанное по постели содержимое моей сумки.

— Убери, конечно, если тебе нетрудно. И не прикидывайся феминисткой, ты же прекрасно поняла, что я имею в виду.

— Ты просто ревнуешь, что я подарила свой роман мадам Сифиз. Скажи честно.

— Да что ты, Марта! Ты очень хорошо сделала, иначе бы мы никогда от нее не избавились. Я в состоянии купить твою «Линию на ладони» в магазине.

— Держи, богатейка! — Марта вытащила из своей сумки книжку.

— Спасибо, Марта. Как же тебя роскошно издают! Суперобложка! Цветной портрет!