Марксизм, а позже ленинизм, по-христиански отбросив в сторону природные психотипические, архетипические различия людей, различия природно-климатических условий существования, в которых возникали и вели борьбу за средства жизнеобеспечения конкретные этносы, заложили мины замедленного действия под свои теоретические построения. Они изначально, с помощью выдающихся научных открытий в политэкономии и социологии, обосновывали утопии. Ибо когда за основу изучения берётся человечество вообще, классовая борьба вообще,общество вообще, – это всегда оказывается бегством от разработки подходов к изучению интересов конкретногообщества, конкретного государства, конкретной цивилизации, а потому это всегда схематическое упрощение методологии познания действительности, представление частных сторон и явлений действительности всей действительностью. Как показал опыт политических движений в двадцатом столетии, марксизм и ленинизм укоренялись временно, и только среди европейцев христианского мира и в странах, так или иначе находящихся в сфере духовного и культурного влияния китайской цивилизации. Их не воспринимали ни в странах, развивающих духовные традиции индийской цивилизации, ни в мусульманском мире.
Всякое общество, более сложное, чем родоплеменное, возникает вследствие появления и укрепления государственной власти; оно становится производным явлением от борьбы интересов тех сил, которые создают государственную власть и существуют за счёт этой власти. Государство – это устройство власти, которое возникает для создания более сложных отношений, чем родоплеменные отношения.И общество зарождается внутри государства постольку, поскольку государственная власть заинтересована в увеличении продукции производства, возможном только при появлении и усложнении общественных производственных отношений. Но государственная власть заинтересована не только в изготовлении товаров. Она заинтересована и в обороте этих товаров на внутреннем и внешнем рынках, в товарном обмене и накоплении новых ценностей, перемещающихся вследствие товарного обмена или военного грабежа. А потому сама по себе государственная власть заинтересована не только в общественных, но и в необщественных отношениях, осуществляющих товарооборот или способствующих товарообороту тем или иным способом. В истории известно немало государств, которые не имели производственных, а потому и общественных отношений, но стремились захватить колонии с общественными отношениями для их грабежа, опосредованного, через торговую спекуляцию, или же ведущегося напрямую, сбором то военной добычи, то дани. Частным примером такого государства был знаменитый Карфаген. Однако гораздо больше в истории было всё же государств, в которых, раз зародившись, более сложные, чем родоплеменные, общественные отношения на определённом уровне своего развития возрождали общественную власть, свойственную архетипическим традициям родоплеменных общественных отношений государствообразующего этноса, и такая общественная власть, пока была сильной, устанавливала определяющее влияние на политику государственной власти. Общественный характер развития государственной власти превращал её в цивилизационную государственную власть, защищающую интересы производства, способствующую созиданию общественных духовных и материальных ценностей. И именно расовые склонности государствообразующих этносов к тому или иному способу борьбы за материальные средства жизнеобеспечения, склонности, которые возникли у них при родоплеменных отношениях, определяли общественный или необщественный характер развития государственной власти.
Общественные отношения развиваются на основаниях развития производственных отношений. А необщественные отношения развиваются в связи с ростом товарного производства и для паразитизма на нём, или точнее сказать, для паразитизма на общественных отношениях. Необщественные отношения вторичны, появились с появлением товарного производства, и они не могут существовать без товарного производства, без общественных отношений. Антагонистическая борьба общественных и необщественных отношений, общественных и необщественных интересов определяет историческую судьбу всякого общества и цивилизационного государства, их генезис, то есть историческое движение от юности к зрелости, от зрелости к старости и возможной смерти.
Юность цивилизационного государства проявляется в высоком духе общественного сознания, в подъёме общественной культуры, происходящем в условиях полного господства определённого вида общественно-производственных отношений. Господство общественно-производственных отношений ведёт к непрерывному росту товарного производства, для обслуживания которого складываются торговые отношения. Так наступает зрелость соответствующего данным общественно-производственным отношениям государства, ведущая к его экономическому и культурному расцвету. Во время расцвета государства торговые отношения настолько расширяются, вовлекая в сделки купцов, ростовщиков разных стран, что превращаются в независимые от общественных отношений необщественные отношения, и их сторонники проявляют прямую заинтересованность в усилении своего влияния на государственную власть за счёт вовлечения составляющих её сил в свои необщественные интересы. Сопротивление общественных отношений необщественным интересам, их стремлениям воздействовать на внешнюю и внутреннюю политику государственной власти становится вялым, слабеет, потому что зависимость сложившегося производства от торговли оказывается неразрывной. Товарное производство достигает предела развития при данном строе общественно-политических интересов, для его поддержания больше нет необходимости в том, чтобы всё население было вовлечено в производственные отношения, и относительная численность заинтересованных в общественных отношениях постепенно сокращается, а численность заинтересованных в необщественных отношениях растёт. Когда влияние необщественных отношений возрастает выше определённого уровня, оно начинает расшатывать, разлагать мораль и этику общественных отношений, определять интересы государственной власти, и власть неуклонно отчуждается от общественных интересов, что ведёт к её бюрократизации и упадку.
Старческий упадок данного вида общества и данного цивилизационного устройства государства всегда и везде происходил при кризисе общественных отношений и при росте влияния необщественных отношений. Если кризис не преодолевался, государство захватывалось силами, выражающими необщественные интересы, превращалось в торговое и ростовщическое, стремящееся к колониальному грабежу, в конечном итоге завершало своё историческое существование и вскоре гибло. Преодоление гибельного кризиса оказывалось возможным лишь на пути пробуждения расового архетипического умозрения государствообразующего этноса и после социальной революции, которая, во-первых, обновляла как общественные отношения государствообразующего этноса, так и государственную власть, выводила их на новую ступень исторического развития, а во-вторых, посредством террора освобождала страну от непосильного паразитизма необщественных сил.
Общественные отношения всегда развивались вследствие естественного и политического отбора представителей государствообразующего этноса, пригодных для участия в усложнении и совершенствовании производственных отношений. И переход с одной, старой ступени эволюционного развития общественных отношений на более высокую, новую, происходил только революционно и в результате растянутых во времени глубоких реформационных потрясений, когда совершалось избавление от большинства представителей необщественных интересов и подавлялись, обрекались на отмирание носители старых общественных интересов. Развитие общественных отношений, поэтому, можно определить, как закономерный социал-дарвинизм.
Особенно наглядно в мировой истории социал-дарвинизм проявился тогда, когда в Европе зародилось промышленное производство, по своей сути совершенно новое и неизмеримо более сложное, чем любые виды производственной деятельности прошлого. Для развития промышленного производства потребовалось развитие особых, никогда невиданных в истории производственных отношений. Протестантская Реформация католицизма на западе Европы, а столетиями позже коммунистическая Реформация православия в восточной Европе, были следствиями завершения эволюции народно-земледельческих общественных отношений, сложившихся при господстве средневекового христианства, и начала жесточайшего политического отбора, необходимого для перехода государствообразующих этносов ряда стран на новую ступень эволюционного развития общественных отношений. И протестантская Реформация католицизма, и коммунистическая Реформация православия происходили среди тех сложившихся на основе средневекового христианского мировоззрения земледельческих народов, которые оказывались способными на развитие городских промышленных производственных отношений. Коренными изменениями старых, средневековых идеологических отношений вожди Реформации неосознанно приспосабливали христианские традиции этики и морали к промышленным производственным отношениям, ускоряя развитие этих принципиально новых производственных отношений.
