Хотя, конечно, со временем впечатление может стереться. Он не станет реагировать на нее, как в свое время не реагировал на моральные пытки отца. Завтра все будет ясно. Лиэнн остро нуждается в деньгах, нельзя ему отказываться от подвернувшейся работы, как бы ни беспокоила нанимательница.

Когда задергивал шторы, заметил падающую звезду, оставившую в небе длинный яркий след. Мама обязательно сказала бы, что это знак свыше. Но будь он проклят, если знает, что это означает. Мэтт уже давно перестал верить в судьбу. Мама ошибалась в этом смысле, как и Сьерра. Он просто брал то, что давала жизнь, и старался обойтись. Человек вообще становится опасным, если хочет слишком много.

Мэтт отвернулся от окна и только тут заметил маленькую фигурку. Присмотревшись, узнал одетого в пижаму племянника.

— Привет, Тэннер. Почему не спишь?

— Пить хочу, — ответил мальчик. — А ты чего не спишь? Плохой сон?

Мэтт хмыкнул:

— Вроде того. Наверное, нам обоим стоит спуститься на кухню и напиться. Пусть мама спит, верно? Она очень устала.

Мэтт схватил со стула джинсы и натянул их.

— А у тебя нет пижамы? — спросил наблюдающий за ним Тэннер.

— Нет.

— Почему?

— Не люблю таскать за собой много вещей.

— Так ты должен держать вещи дома, в шкафу.

— Ну, у меня ведь и дома тоже нет, такого, как у тебя.

— Ты поэтому живешь у нас?

— Что-то ты слишком разговорчив для полуночника.

— Когда я увижу Санта-Клауса, я попрошу у него для тебя пижаму и дом.

Доверчивость ребенка была приятна. Сам Мэтт не мог припомнить, верил ли вообще когда-нибудь в Санта-Клауса. Но верил ведь в другое, столь же неправдоподобное.

— Что же, я буду рад. А теперь пойдем и попьем воды, пока не разбудили весь дом своей болтовней.

Тэннер вложил свою маленькую ручонку в руку дяди. Чего бы это ни стоило, поклялся про себя Мэтт, он не подведет этого малыша.

На следующее утро Мэтт шагал по больничному коридору, где запахи лампы дневного света напомнили ему те времена, когда мать приводила их, пятерых детей, на прививки. Лиэнн и Гейдж всегда хныкали, а Дилан, он и Дарси воспринимали это испытание со стоической покорностью.

Он внимательно смотрел по сторонам, не желая встретить Лиэнн. Она и без того разозлилась по поводу его работы у Сьерры. После ужина они долго спорили. Сестра заявила, что он упрям как осел. Мэтт шел, повинуясь указателям, к кабинету заведующего. В приемной он наткнулся на надменную блондинку, перебирающую бумаги на столе.

— Чем могу вам помочь?

Мэтт понял, что она моложе, чем можно было судить по ее строгому костюму и высокой прическе.

— Где кабинет заведующего?

Она показала на дверь за спиной.

— Благодарю, — сказал Мэтт.

— Туда нельзя, — раздраженно заметила она.

Мэтт не останавливаясь холодно взглянул на нее и толкнул дверь.

За столом с кружкой кофе сидел сильно загоревший человек с вьющимися волосами, в коричневом костюме и пурпурном галстуке в крапинку и просматривал утреннюю газету. Его очки в толстой оправе сползли.

Женщина пробежала мимо Мэтта.

— Мистер Хатауэй, прошу меня простить…

Мэтт снял шляпу.

— Извините, но я вижу, что вы не заняты, а мое дело долго не займет. — Он сел в одно из кресел.

Мистер Хатауэй с беспокойством смотрел на него.

Мэтт откинулся в кресле и вытянул длинные ноги.

— Я хочу поговорить о счете моей сестры. Ведь я должен обсудить его с вами, мистер Хатауэй, не так ли?

Человек внимательно посмотрел на Мэтта и кивнул.

— Все в порядке, Мэгги, — обратился он к все еще торчавшей на пороге секретарше.

Она вышла, но дверь оставила открытой.

Заведующий поправил пальцем очки и уставился на Мэтта.

— Итак, — начал он, — чей счет вы собираетесь оплатить?

Мэтт рассмеялся:

— Я не сказал, что пришел платить. Я лишь хочу заверить вас, что по этому счету будет уплачено.

— Это само собой разумеется. Здесь не кредитная компания.

Глаза Мэтта потемнели.

— Муж моей сестры лежит здесь — гипс на обеих ногах. В таком состоянии ему трудновато работать. Сестра страшно беспокоится, изо всех сил старается поднять его настроение, да еще присматривает за двумя детьми и пытается свести концы с концами без его зарплаты.

— Мы понимаем, что любой семье сложно, когда кормилец попадает в больницу…

— Мне плевать на «любую» семью, я говорю о сестре. Хочу, чтобы вы знали, если после уплаты страховки она останется вам должна, вы эти деньги получите. Но вам не удастся получить их раньше. Так что не приставайте к ней, когда она приходит в больницу к мужу.

— Мистер…

— Роллинз.

— Мистер Роллинз, мы не просим заплатить сейчас все…

— Ее муж здесь, а не на работе. Ей надо платить по счетам, кормить детей…

— Возможно, соцпомощь…

— Ей не нужна милостыня. Я прослежу, чтобы вы получили свои деньги. Но чтобы я не слышал, что вы терроризируете ее или мужа. У них без вас хватает забот.

— Это естественно, что у нее повышенная чувствительность. Мы лишь спросили…

— Так больше не спрашивайте! Я вам уже ответил. Оставьте ее в покое и пришлите счет. Возможно, вам никогда не приходилось лежать плашмя и беспокоиться о том, в чем вы бессильны.

По пухлому лицу заведующего было ясно, что он понял скрытую угрозу Мэтта.

Он прочистил горло, как будто начиная задыхаться.

— Вы все сказали, мистер Роллинз? Я вызываю охрану.

— Не утруждайтесь. Я закончил.

По дороге к двери он взял мятную конфетку из корзинки на столе.

— Благодарствую, — сказал напоследок и вышел.

Уилл, сгорбившись, сидел за столом, добирая остатки каши с молоком и задумчиво глядя в миску.

— Не тяни, а то опоздаешь на школьный автобус, — укорила его Сьерра, открывая холодильник в поисках джема.

— Я готов, — возвестил он, вскакивая и хватая висящую на спинке стула куртку.

Этот красивый, стройный мальчик со смуглым лицом, миндалевидными, фисташково-зелеными глазами казался старше своих лет. Ее это огорчало. Она уже поняла, что родовые боли, которые быстро забываются, не идут ни в какое сравнение с необходимостью терять его понемногу день ото дня.

Уилл сунул руки в рукава куртки, и солнечный свет из окна высветил его волосы, образовав над головой нечто вроде нимба.

— Ты плохо поел, — заметила Сьерра.

— Почему ты делаешь все время одну и ту же кашу?

— Я полагала, тебе нравится.

— Не-а. Теперь я ее не люблю.

Она вздохнула.

— Куплю что-нибудь другое, когда вырвусь в город.

— А сегодня поедешь?

— Мне надо побыть здесь. Новый управляющий конюшнями приедет.

— Ничего, если Люк придет со мной после школы?

Она взъерошила ему волосы, но Уилл отодвинулся.

— Не порти мне прическу, мам.

— Прости.

— Так как насчет Люка?

— Если его родители не возражают.

По правде, она обрадовалась этой просьбе. Если в доме будет его приятель, сын обратит меньше внимания на нового управляющего.

— Спасибо.

— Подожди, я возьму жакет и провожу тебя.

— Автобус останавливается прямо у калитки. Сам справлюсь, мама.

Сьерра знала, что он мог дождаться автобуса, постоянно находясь на виду у конюхов, которые уже начали чистить стойла. Ей не хотелось слишком опекать его.

— Ладно. Иди.

— Пока.

— Я тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, — услышала она, и дверь за ним захлопнулась.

Сердце Сьерры сжалось. Ему здорово досталось за последний год. Смерть Бена, переезд на ранчо, необходимость обходиться без дорогих шмоток и игрушек, которые она больше не могла ему покупать, внезапное отчуждение дедушек и бабушки. Она знала, Уилл сильный, как и его отец. Но сколько может выдержать маленький мальчик? Почему ей иногда кажется, что он во всем винит ее?

Возможно, Уилл чувствует, что она неудачница и презирает за это. Ее неспособность полюбить Бена, безусловно, способствовала появлению у мужа дурных привычек, в конце концов приведших к его смерти. Это тяжелым камнем лежало на ее совести.