Мэтт был всем, чего она только могла желать. Сьерра посмела так свободно отдаться ему, потому что знала, что нужна ему не меньше, чем он ей, нужна телом, сердцем и душой.

Наклонясь над ней, Мэтт тем временем думал, что никогда еще не встречал такой душистой, гладкой и мягкой кожи. Он вдыхал ее женский аромат, усиленный жаром желания.

Одним движением руки он стащил с нее трусики.

— Нет, — возразила она.

Он помедлил и вопросительно взглянул на нее, удивленный той нерешительностью, которую не сразу заметил в ее глазах. Если она передумала, то время для сообщения об этом выбрала не самое подходящее.

Отвечая на молчаливый вопрос, Сьерра приподнялась и стала расстегивать его рубашку. Только тогда Мэтт сообразил, что все еще полностью одет.

— Это нечестно, — пояснила она, тряхнув головой. — Я тоже хочу тебя видеть. Хочу чувствовать.

Она медленно раздела его, оттолкнув руки, когда он попытался помочь.

— Пожалуйста, позволь мне, — взмолилась она.

Когда с рубашкой было покончено, Сьерра стащила с него джинсы, освободив распухший и пульсирующий член. Она протянула руки и взяла его в ладони, заставив Мэтта застонать.

— Сьерра, милая, что ты со мной делаешь? — пробормотал он, проведя руками по ее телу. Потянулся было к ней, но она оттолкнула его.

— Ты всегда отдавал. Теперь лежи и позволь мне любить тебя. Дай мне показать, какое наслаждение ты мне доставляешь. — Мэтт скептически взглянул на нее. — Пожалуйста, — попросила она, толкая его к постели. — Доверься мне.

Он упал на спину, сразу же ощутив чудесный запах, исходящий от простыни. Матрас оказался на удивление мягким.

Мэтт напрягся, когда она легкими, как у бабочки, движениями стала ласкать его бедра, с каждой секундой становясь все смелее. Он опустил голову на подушку, протянул руку и запутался пальцами в копне ее густых волос. Сьерра наклонилась над ним, осторожно целуя его живот, щекоча кожу кончиком языка.

Перед глазами все поплыло, когда он почувствовал ее губы на своем пульсирующем члене.

Сьерра улыбнулась и уселась на его бедрах.

— Нравится? — прошептала она.

— Ты не перестаешь меня удивлять.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, Мэтт.

Его одолевали эмоции, с которыми он едва справлялся. Так мало людей на свете интересовалось, счастлив ли он.

Мэтт заглянул в эти бездонные глаза и подивился, как может эта женщина отдавать так легко и свободно, а потом в одно мгновение отобрать все, что ему было дорого и во что он верил. Было ли это ошибкой, которую они когда-нибудь смогут исправить?

Он напрягся, когда она приняла его в себя.

— Ох, Сьерра, — пробормотал Мэтт, двигая бедрами в такт ее движениям.

Приподнявшись он поймал губами набухший сосок. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и запрокинула голову, испытывая настоящее блаженство. Его руки скользнули по ее животу, задержались на пушистом бугорке. Сьерра застонала — никогда она не испытывала ничего подобного.

Мэтт крепко взял ее за бедра, ускоряя темп. Она помогала ему изо всех сил, восторженно произнося его имя горячим шепотом.

Когда тело начали сотрясать сильные спазмы, Сьерра громко вскрикнула. В этот момент он перевернул ее, оказавшись сверху, и продолжил двигаться в том же яростном ритме. Наконец он задрожал, голова упала ей на грудь.

Долгое время Сьерра лежала не двигаясь. Мэтт все еще был в ней, и ей не хотелось отпускать его. Он дышал глубоко и ровно, грудь опускалась и вздымалась.

Только однажды в далеком прошлом она испытывала такое счастье. Ей хотелось, чтобы оно длилось вечно.

Он легонько поцеловал ее за ухом. Шея ее блестела от пота.

Мэтт взглянул в окно.

— Слишком темно. Уже поздно развешивать фонарики.

— Я стараюсь для Уилла.

— Понятно. Повешу их завтра, — пообещал он.

Интересно, есть ли что-то на свете, чего он не сделает для ее сына? Но Сьерра знала, что Мэтт позволил себе полюбить мальчика, считая это безопасным, раз Уилл — сын другого человека. Неужели он не понимает, что испытывал бы те же чувства, если бы был отцом?

Мэтт скатился в сторону, обнял ее за талию и прижал к себе.

— Уж извини, Сьерра. Не могу удержаться, чтобы не касаться тебя. Я вовсе не хотел, чтобы это случилось.

Он поцеловал ее плечо.

— Пожалуйста, не извиняйся, Мэтт. Между нами что-то есть… Мы не должны жить врозь.

— Когда-то и я так думал.

— Может быть, нам снова надо попробовать? Кто знает, вдруг между нами нечто большее, чем несколько уворованных минут в постели.

Он сел и потянулся за рубашкой.

— Что-то тянет и тянет меня к тебе. Но не вижу, что еще мы могли бы друг другу дать. Ты забываешь, что я не собираюсь надолго здесь оставаться. Я полагал, мы понимаем друг друга, Сьерра. Разве нельзя просто получать удовольствие и не пытаться анализировать?

— Не думаю, что тебе именно этого надо, — укорила она, боясь, что он прав, что их время прошло. Но не может быть, чтобы такие чувства… Нет, должен быть выход!

Он натянул плавки и повернулся к ней.

— По правде говоря, дорогая, я сам не знаю, чего хочу, так что нет никакого смысла втягивать тебя.

Мэтт взглянул на Сьерру, лежащую на боку, все еще розовую после любви. Он обожал формы ее тела, смуглый оттенок кожи. И снова ощутил желание. Наклонившись, Мэтт накрыл ее простыней.

— С тобой я чувствую себя так, как ни с кем другим, — признался он. — Но ты заслуживаешь лучшего. Так было всегда. И мы оба это знали. Не потому ли ты плакала в прошлый раз? Вот отчего я не хочу, чтобы все повторилось.

Она схватила его за руку.

— Мэтт, я плакала вовсе не из-за этого! — Я плакала, потому что забыла, как мне хорошо с тобой. Потому что никто никогда не относился ко мне так, как ты… Для меня ты — лучше всех, — продолжила она настойчиво. — Ты честен, трудолюбив, и у тебя есть идеалы. Я не знаю лучшего человека, чем ты, Мэтт Роллинз. Ты самый замечательный. Я смело могу доверить тебе свою жизнь. Это я недостойна…

— Я не хочу брать на себя ответственность ни за чью жизнь. Мало доставить тебе удовольствие в постели, Сьерра. Тебе нужен мужчина, который всегда будет с тобой и Уиллом, у которого много денег, который сможет дать тебе кучу детей. Ты всегда о них говорила.

— Мне наплевать на деньги. И нужен мне лишь один человек.

— Не говори так. Ты просишь у меня больше, чем я когда-либо смогу тебе дать. Разве не видишь, что делаешь мне больно.

— Черт, до чего же ты несговорчивый. Я знаю, что ты горд, что я когда-то глубоко уязвила твое самолюбие. Но ведь прошла уже целая вечность. Если я ничего для тебя не значу, если ты в постели испытываешь ко мне только те чувства, какие вызывает у тебя любая другая женщина, скажи, и я смирюсь.

Он промолчал, и сердце ее заколотилось.

— Мэтт, в тот раз мы даже не знали, как мы молоды. Теперь я вижу, что должна была поступить иначе. Я должна была прийти к тебе, прежде чем позволить отцу заставить меня что-то сделать. Но теперь тебе уже за тридцать. И я верю, что тоже изменилась. Дай мне шанс в этом убедиться.

Он так сдвинул брови, что они сошлись на переносице.

— Зачем было приходить ко мне? Ты знала, как я к тебе относился. И сама все решила.

Сьерра поняла, что едва не проговорилась.

— Отец пригрозил выгнать меня из дома, если я немедленно не выйду замуж за Бена.

Глаза Мэтта расширились.

— Порядочная свинья, верно? Я могу еще понять, что ты привыкла жить в большом доме, есть в ресторанах, путешествовать и носить красивые платья…

Она мрачно взглянула на него:

— У меня не было выбора. Я не умела о себе позаботиться. Так уж меня воспитали. Бен сделал мне предложение. Ты — нет.

— Почему твой отец так разозлился?

Она отвела взгляд:

— Я призналась, что спала с тобой.

— Зачем? Просто позлить его? Какой в этом был смысл? Или ты хотела хоть на время отвлечь его от дел и заставить обратить внимание на себя, бедную маленькую дочку?

Сьерра съежилась под его презрительным взглядом. Знай он, что она была беременна, понял бы, что это был не каприз. Но откуда ему знать? А она не может сказать.