— Если у нас не будет плана, — возразил ей Дункан, — мы своего не добьемся.

Бет стиснула зубы. Ей хотелось выть от отчаяния.

— Мы можем пойти к тому Луи, о котором говорила Тереза, — вдруг вспомнила она, и глаза ее заблестели. Никогда нельзя терять надежду. Взглянув в лицо Дункану, она прочитала сомнение в его взгляде. — Тереза говорила, что там мы можем чувствовать себя в безопасности.

Дункан мгновение помолчал, обдумывая ее предложение.

— Вряд ли в этом городе мы можем чувствовать себя в безопасности. В любом месте. Правда, сейчас нам не остается ничего другого. Ну, пошли, не можем же мы вечно стоять здесь. Ты помнишь адрес, Бет?

— Так же хорошо, как свое собственное имя.

— Ты просто сокровище, — тихо сказал Дункан.

Они довольно быстро нашли нужный дом, и Бет постучала в дверь. На пороге появился тощий человечек, который, должно быть, весил меньше, чем Бет. Он стоял сгорбившись и подозрительно смотрел на троих пришельцев поверх очков. На голове у него беспорядочно топорщились редкие пегие волосы; на ветру они шевелились, как перья на шляпе.

— Луи, сюда нас послала Тереза, — прошептала Бет.

Когда старик услышал свое имя, недоверие, написанное на его лице, уступило месту удивлению, однако он по-прежнему закрывался от нежданных гостей деревянной дверью, как щитом. Стоило Дункану пнуть эту дверь сапогом, как она тотчас же слетела бы с петель. Но, похоже, хозяину дома такая мысль не приходила в голову.

— Но почему? — пробормотал он. Голос его, хриплый и дребезжащий, явно принадлежал запойному пьянице. — Но почему она послала вас именно ко мне?

Бет заметила, что хозяин дома явно колеблется и не знает, как ему поступить. Тереза сказала, что старый Луи был в усадьбе садовником. Когда Робеспьер пришел туда, чтобы схватить ее отца, старик вместе с другими слугами убежал из дому. Устыдившись, Луи старался теперь искупить свою трусость, давая убежище беглым аристократам. Но давал он его ненадолго.

— Тереза сказала, что здесь мы будем в безопасности, — продолжила Бет. — Город наводнен мятежниками, и она за нас очень боится. Она передает вам привет. Мадемуазель Козетта сейчас у нее. Мадам Больё умерла.

Бет сообщила об этом торжественно, но бесстрастно: она знала, что стоит ей дать волю своим чувствам, и она уже не сможет остановиться. Нет, она не может позволить себе этого, Дункан был прав. Здесь нужна холодная голова, а не горячая кровь.

Луи сделал шаг назад, хотя все еще смотрел на своих гостей несколько подозрительно. Когда они вошли в дом, он запер за ними дверь на засов и сказал:

— Вам нельзя оставаться здесь.

— Мы пробудем у вас недолго — час или два, не больше, — заверила его Бет. — А может, и того меньше.

Бет знала, что иногда стоило доверять людям, а иногда — нет. Но теперь, когда была поставлена на карту жизнь ее отца, приходилось рисковать. Она была вынуждена довериться этому человеку, хотя ей не хотелось этого делать.

— От вас нам нужно только одно — чтобы вы сообщили нам необходимые сведения.

«Сведения» — это удобное слово, которым можно обозначить все, что угодно. Хотя на самом-то деле Бет не имела ни малейшего понятия о том, какие именно сведения им нужны, потому что в действительности они могли рассчитывать только на чудо.

— В Бастилии томится один человек, которого мы должны спасти, — пояснила она.

— Вы? — Луи взглянул на сопровождавших девушку мужчин, потом опять перевел взгляд на Бет. — Скорее мы станем свидетелями второго пришествия, чем вам удастся освободить кого-нибудь из этой адской пасти. Если человек оказался в Бастилии, считайте, что он уже умер.

Повернувшись к гостям спиной, старик подошел к очагу и пошевелил кочергой угли, которые все никак не разгорались. Ему хотелось, чтобы в доме был огонь — даже в такой жаркий день, как этот. Огонь — это единственное, чего боятся демоны. Угольки вспыхивали и шипели, словно бы сердясь на потревожившую их кочергу.

— Нам надо спасти Филиппа Больё, — прошептала Бет.

Кочерга выпала из рук Луи. Он повернулся к девушке, искоса взглянул на нее и сказал:

— Мне сразу показалось, что вы на него похожи.

— Да, это мой отец. — Бет схватила старика за руку. — Ради всего святого, скажите, как можно проникнуть в эту тюрьму?

Луи посмотрел на нее с искренним состраданием:

— Поверьте, это невозможно. Разве что вам поможет кто-нибудь из нынешних власть имущих. Пожалуй, для такого дела понадобилось бы вмешательство самого Лафайета.

Услышав это имя, Бет посмотрела на Луи широко раскрытыми глазами.

— Лафайета? — повторила она. — Так он здесь, в Париже? — В сердце ее затеплилась надежда.

Старик отрицательно покачал головой:

— Нет.

Бет едва сдержалась, чтобы не запустить чем-нибудь в стену.

— В чем дело, Бет? — встревожился Дункан. — Что он тебе сказал?

— Я было подумала, что мы нашли выход… — Она вдруг почувствовала полный упадок сил. Луи растерянно взглянул на нее, когда она заговорила на другом языке. — Это англичане, — устало объяснила она по-французски. — Они приехали со мной, чтобы помочь спасти отца. Хотя надежды сделать это остается все меньше и меньше…

— Лафайета в Париже нет, — повторил Луи. — Но он недалеко от города. Где-то разбил свой лагерь.

— Зачем он это сделал? — удивилась Бет.

Луи развел руками и пожал плечами.

— А где еще быть новому командиру национальной гвардии? Люди говорят, что он собирается защищать Париж. Хотя я не знаю, кого он собирается защищать — то ли нас от них, то ли их от нас.

— Господи помилуй, — прошептала Бет. Лицо ее побелело как мел.

Дункан тотчас обхватил ее за талию, чтобы не дать ей упасть. Вид у нее был такой, словно она вот-вот упадет в обморок.

— Что такое? Объясни же наконец! Ты разве знаешь Лафайета?

— Да, знаю. Вернее, знала, — поправила себя Бет. — Видела однажды, когда была маленькой. И теперь он заодно с этим сбродом! — Девушка в отчаянии стиснула пальцы. — Но придется обратиться к нему за помощью, другого выхода нет. Дело в том, что во время нашей революции он сражался бок о бок с моим отцом. Похоже, этот человек вошел во вкус сражения и уже не смог остановиться. Мы должны немедленно ехать в лагерь и поговорить с Лафайетом. Он — наша последняя надежда. Если он прикажет освободить отца…

— Но зачем ему это делать? — удивился Дункан.

— Потому что он порядочный человек. — Бет произнесла эти слова с жаром, словно пытаясь убедить в их справедливости не столько Дункана, сколько саму себя. — Или был им. — Она опять повернулась к Луи. — Вы поможете нам найти Лафайета?

Луи отступил в тень, словно пытаясь скрыться от ее взгляда.

— Но я маленький человек…

Разозлившись, Бет схватила старика за лацканы потрепанной жилетки и крикнула:

— Вы должны помочь мне спасти отца! Расскажите все, что вы знаете о Лафайете. Где он разбил свой лагерь? У нас нет времени обшаривать окрестности!

Какое-то время Луи раздумывал, не зная, на что именно решиться: с одной стороны, ему хотелось помочь девушке, но с другой — он желал бы прожить остаток своей жизни спокойно, не ввязываясь ни в какие истории.

Подумав, старик открыл дверь в крошечную заднюю комнату.

В ней стоял ужасный смрад. На соломенном тюфяке лежал молодой человек — на вид ему было около двадцати лет. Его правая нога была ампутирована до самого колена. Бинты, которыми была обмотана культя, были старыми и грязными. Парень обвел появившихся на пороге людей мрачным взглядом.

— Эй, старик, уведи их отсюда прочь!

— Мой внук Маркус. Он был солдатом у Лафайета. После ранения его отправили домой. Он уже не надеется выжить. — Старик говорил с трудом, не в силах взглянуть на обмотанный бинтами обрубок. — У него гангрена…

Судя по тому зловонию, которое исходило от обрубка, Бет поняла, что Луи прав и парню уже ничем не поможешь. Стараясь не показать вида, что ей очень жаль умирающего, Бет заставила себя войти в комнату.

— Мне нужно увидеть Лафайета, — мягко сказала она Маркусу. — У меня к нему срочное дело.