— Ну, хорошо, на этот раз ты можешь считать, что выиграла спор. — Встав позади нее и положив руки ей на плечи, он сказал: — Хотя победитель всегда остается в одиночестве. Иногда лучше проиграть.

Бет закрыла глаза, борясь с собой. Она проиграла этот бой.

— Берег Дункан, берег! — возбужденно воскликнул Джейкоб.

Широко раскрыв глаза, Бет встала на цыпочки и, ухватившись за перила, принялась всматриваться вдаль. Но ничего не увидела, кроме тумана.

— У берега море всегда в тумане, — проговорил, покоряясь, Дункан.

Интересно, а что ждет впереди его самого? Никогда раньше он не задумывался над этим, поскольку жил одним днем. Как видно, такие мысли начинают лезть в голову, когда слишком долго живешь на суше. Внезапно перед тобой открывается вечность, и все твои мысли становятся пресными и банальными.

Взглянув в лицо Бет, он решил, что пока его мысли не так уж и пресны.

Дункан чувствовал, как нетерпение все сильнее и сильнее охватывает Бет, которая стояла на палубе позади него. Они ждали, когда приведут их лошадей. Сначала капитан не хотел брать лошадей на корабль, но потом, увидев, как Дункан пересыпает золотые монеты с ладони на ладонь, переменил решение.

Им пришлось дорого заплатить за переправку этих животных. Но Дункан не хотел доверять свою судьбу, а также судьбу Джейкоба и Бет лошадям, к которым они не привыкли. Хоть он и бранил иногда своего коня, но тот был выносливым и быстрым, как ветер. Таких же хороших лошадей выбрал Дункан для Бет и Джейкоба.

Судьба подобна бурному морю, которое приходится переплывать вслепую, но он сделал все возможное, чтобы опасности не застали их врасплох, ибо это путешествие он предпринял ради женщины, которая стала ему необходима как воздух.

Когда молодой матрос свел лошадей вниз по трапу, Дункан сунул ему в руку золотую монету. Глупые глаза парня широко открылись и заблестели. Поклонившись, он спросил:

— Вам что-нибудь еще угодно, ваша светлость?

Дункан расхохотался. Уж кого-кого, а его этот мальчишка наградил титулом явно не по праву.

— На светлость я не тяну, парень. И больше ничего не надо, — ответил он и добавил: — Когда-то я был капитаном судна в три раза больше этого. — Впрочем, об этом не стоило бы говорить. Его враги все еще были живы, враги, затаившие злобу и мечтающие о мести. Повернувшись к Бет, Дункан протянул ей поводья гнедого и спросил: — Ты знаешь, как добраться до дома твоего отца?

Бет кивнула:

— Несколько лет назад я была там.

Его глаза сузились. Раньше она ему не говорила об этом.

— Давно?

Подумав, Бет ответила:

— Четырнадцать лет назад.

Дункан ошарашенно уставился на нее.

— Тогда ты была младенцем, которого носили на руках, — насмешливо фыркнул он.

Она вскинула подбородок:

— Тогда мне было восемь лет.

— И ты до сих пор помнишь этот дом? — спросил он насмешливо.

— Да, помню. Каждую тропинку, каждое деревце, — упрямо настаивала Бет. — Дом моей бабушки находится в предместье Парижа. На северной окраине.

Его скептицизм тотчас сменился беспокойством:

— Но ведь как раз оттуда и начинаются в городе все бесчинства.

Бет кивнула:

— Я знаю. Оттого-то я так и тревожусь.

Они пошли прочь от пристани. Это место пользовалось не самой лучшей репутацией, и Дункан хотел как можно скорее покинуть кишащий матросами порт.

— Сколько времени вы не получали вестей от отца?

— Мы перестали получать от него письма за два месяца до того, как я уехала из Вирджинии.

Дункан опять (но на этот раз уже по другой причине) насмешливо взглянул на Бет: похоже, что ее тревога была напрасной.

— Не так уж и много прошло времени, Бет. Может быть, дома получили письма после того, как ты оттуда уехала.

— Если бы не революция, то мы бы и не беспокоились. Сначала отец писал часто. Он посылал нам весточку с каждым кораблем, приходившим в порт. Да, Дункан, с каждым кораблем.

Дункан задумчиво посмотрел на Бет. Как же она еще наивна! Ничего-то она не знает о темной стороне мужской натуры, хотя и считает себя очень искушенной. Стараясь говорить как можно мягче, он спросил:

— А вдруг он просто не хочет возвращаться?

Бет возмущенно сверкнула глазами, но вскоре остыла и только покачала головой:

— Если бы ты знал моего отца, ты бы не посмел предположить такое. Он любит свою жену, семью и дом в Вирджинии, любит ту жизнь, которой он жил там.

— Так почему же он уехал?

— Я уже говорила тебе — чтобы помочь близким. Он самоотверженный человек.

Она не могла представить, чтобы отец мог изменить себе, покинув жену и детей. Такое был способен сделать любой другой, но не Филипп Больё. Глаза Бет наполнились слезами.

— Нет, с ним что-то случилось, — повернувшись к Дункану, сказала она. — Я в этом уверена.

Дункан ободряюще сжал ее руку, лежавшую на луке седла. Он понимал, что она верит в то, что говорит. И неважно, так ли оно на самом деле.

— Только не тревожься раньше времени. Тревогой делу не поможешь.

— Все будет в порядке, мисс, — вмешался Джейкоб, не в силах оставаться безучастным к ее страданиям. — Если кто и сможет найти вашего отца, так только Дункан.

Почти два дня они добирались до дома, где жила бабушка Бет. Не останавливаясь в гостиницах, ночевали прямо у дороги. Дункан думал, что так они будут в большей безопасности, и у Бет не было причин, чтобы не согласиться с ним. Она благодарила Бога за то, что он создал ее не такой, как ее сестры. Иначе она не смогла бы перенести трудности, с которыми приходилось сталкиваться.

Когда на утро третьего дня они подъехали к саду имения Больё, Бет ужаснулась при виде открывшегося перед ней зрелища. Оно являло собой резкий контраст с тем, что она бережно хранила в своих воспоминаниях. Сад зарос сорняками и казался печальным и заброшенным, как вдова, которую оставили умирать в одиночестве. Дом обветшал и уже не был тем солнечным домом, о котором рассказывал ей отец и который помнила сама Бет.

— Ты уверена, что не ошиблась, Бет? — нетерпеливо спросил Дункан.

Все еще ошеломленная, она медленно покачала головой.

— Уверена. Но все выглядит таким печальным, таким заброшенным. Ясно одно — отца здесь нет. Он бы все привел в порядок… Давай подъедем поближе к дому.

— Может быть, этот дом уже чужой, — сухо ответил ей Дункан. — Я слыхал, что дома многих аристократов были захвачены, и теперь в каждом из них живут несколько семей. Если и с твоим домом произошло то же самое, то я не хотел бы, чтобы кто-нибудь нас заметил.

— Но я должна все выяснить, — решительно заявила Бет и, соскочив с коня, направилась к дому. Дункан понимал, что спорить с ней бесполезно и только сказал:

— Хорошо, но будь осторожна.

Тихо прокравшись через запущенный сад, они пробрались к дому, и Бет заглянула в окно, но никого в доме не увидела.

— Давай залезем внутрь, в конце концов, это дом моей бабушки, и я имею право это сделать, — тихо шепнула она Дункану.

Его не пришлось долго уговаривать. Дункан быстро залез в окно и подал руку Бет. Оказавшись в комнате, девушка застыла в недоумении. На всех вещах лежал толстый слой пыли, словно к ним давным-давно никто не прикасался.

— Ничего не понимаю! — наконец воскликнула она. — Отец приехал сюда восемь месяцев назад, это его любимая комната — библиотека. Почему же здесь все пришло в запустение?

Дункан медленно обошел библиотеку и сказал:

— Наверное, его мнения не спрашивали. Похоже, он не мог делать здесь то, что хотел.

— Ты думаешь, он сейчас в неволе?

Дункан развел руками:

— Или в бегах. Сейчас здесь не любят благородных.

— Но он же приехал сюда, чтобы помочь одиноким женщинам! Кто же посмел причинить зло такому человеку, как отец?

Обняв Бет за плечи, Дункан притянул ее к себе:

— Во время революции людей убивают без суда и следствия… Эти сумасшедшие забыли Бога.

— Ты думаешь, отец погиб?