Однако Антония Нильсон явно была слишком молода, чтобы занимать сколько-нибудь ответственный пост в правительстве. Как вскоре выяснилось, она только недавно закончила юридический факультет Джорджтаунского университета. Но и для жены шестидесятилетнего политика она тоже была молода.

Зато она как нельзя лучше подходила на роль любовницы высокопоставленного чиновника.

Оставался неясным один вопрос: кто этот чиновник?

Во всяком случае, Антония явно была здесь своей и даже удостоилась небольшой конфиденциальной беседы с Пенроузом, который, закончив разговор, шутливо отдал ей честь.

Пока Адам докладывал, она с улыбкой реагировала на его остроты, и ему стало казаться, что он видит ее не в первый раз.

И тут его осенило. Когда он ставил на тумбочку больного клетку с мышкой, ему пришлось передвинуть фотографию в рамке из тисненой кожи – на ней был снят Хартнелл и очаровательная молодая женщина. Теперь Адам сообразил, что это была Антония, только без очков. Он получил ответ на свой вопрос.

В любом другом случае Адам потребовал бы ее для себя в качестве награды. Но развлекаться с подругой Босса – дело куда как рискованное.

Гости стали расходиться, и каждый на прощание целовал Антонию. Все это выглядело как вполне невинные дружеские поцелуи, если не считать объятий министра юстиции. Не будь она женщиной Босса, Адам бы заподозрил ее в связи с главным юристом страны.

Неожиданно Антония взяла инициативу в свои руки.

Они как раз вышли из дома, когда первые розовые лучи только-только начали расцвечивать синий небосвод.

Адама терпеливо дожидался шофер. Казалось, он не спускал глаз с дверей дома – моментально выскочил из машины и распахнул заднюю дверцу. Но сесть в машину Адам не успел: рядом с ним вдруг возникла Антония и негромким, доверительным тоном сказала:

– Доктор, я знаю, что вы остановились в «Уотергейте». Не возражаете, если я вас подвезу?

Адам улыбнулся. Такого подарка он не ожидал.

– Только при одном условии: вы потом позавтракаете вместе со мной.

– Отлично, – ответила девушка. – Сама и приготовлю. А взамен вы должны обещать мне выдержать допрос с пристрастием, пока мы едем.

– С удовольствием, – ответил Адам. – Если позволите, я только заберу свои вещи и отпущу водителя.

Очень скоро Адам понял, что Антония руководствовалась отнюдь не соображениями романтического порядка. Конечно, она жаждала с ним пообщаться, но не как с мужчиной, а как с медиком.

– Мне никто ничего не говорит, – посетовала она. – Понимаете, даже Бойд до сих пор обращается со мной как с ребенком. Вы не могли бы объяснить мне поподробнее суть вашей методики?

Адам понял, что она не пропустила ни слова из его «популярной лекции» и теперь принялась терзать его вопросами, стараясь как можно глубже вникнуть во все тонкости их методики. Когда Адам закончил свои объяснения, девушка убежденно сказала:

– Понимаете, Адам, он должен жить, вы просто обязаны не дать ему уйти. Скажите честно: какие у него шансы, как вы думаете?

У Адама возникло впечатление, что девушка втайне надеется, что у него есть еще какое-то секретное чудодейственное средство. И он решил повторить свой прогноз, очень уж ему захотелось поддержать ее в такую минуту.

– Мисс Нильсон…

– Пожалуйста, называйте меня Тони.

– Хорошо, Тони. Могу лишь сказать: то, что сделал Макс Рудольф для мистера Хартнелла, дает ему больше шансов, чем при любом другом известном виде лечения.

– Господи, как здорово! – воскликнула девушка. Они остановились на перекрестке, и она сжала Адаму руку. Этот безмолвный жест, однако, был лишен романтической окраски, а означал лишь сердечную благодарность. – Понимаете, он такой замечательный человек! Уж мне ли не знать. За его суровой внешностью скрывается нежное и любящее сердце.

Уже через полчаса они были в ее небольшой, но изысканно обставленной квартирке. Заметную часть интерьера представляли полки с книгами, отражавшими разносторонние интересы хозяйки.

Здесь были труды по истории, жизнеописания великих людей, беллетристика американских и латиноамериканских авторов. Были здесь и кое-какие любопытные издания из области литературной критики, например книга под названием «Дневник жизни общества» о творчестве Гарсиа Маркеса и «Аллегория политической карьеры Ричарда Никсона» – о романе «Моби Дик».

Пока Антония замешивала тесто для блинчиков, Адам вышел, чтобы немного привести себя в порядок. Когда он вернулся, на тарелке уже дымились первые блинчики.

– С маслом или сиропом? – спросила Антония.

– Спасибо, я сам. Выглядит очень аппетитно. Жаль, что Макса с нами нет, это его любимая еда.

– Вы звонили ему?

– Да, перед нашим отъездом из Виргинии. А теперь, к сожалению, мне надо поскорее добраться до отеля. Всегда есть доля вероятности, что кому-то из наших пациентов стало хуже.

– Странно. Я думала, что все врачи, уезжая куда-то, передают своих пациентов другим.

– Только не настоящие врачи, – возразил Адам.

– А может, вам лучше позвонить в отель и узнать, не было ли для вас сообщений? – предложила Антония, откровенно выдавая свое нежелание так скоро отпускать его.

– Спасибо, Тони, но я что-то притомился и не прочь отдохнуть. Честно говоря, под пристальным взглядом мистера Хартнелла меня начинает пробирать дрожь.

Он показал на фотографию на столике рядом с диваном. Точно такую же он видел в спальне их высокопоставленного пациента.

– Зато ваш пациент все время на виду, – рассмеялась девушка. – Могу я хотя бы предложить вам чашку кофе?

– С удовольствием.

Она прошла на кухню, и тут зазвонил телефон.

– Ого! – заметил Адам. – Рано же у вас день начинается.

Антония улыбнулась.

– Скорее, поздно заканчивается. Возьмите трубку, Адам, а то у меня руки заняты.

Он снял трубку и, выслушав звонившего, спросил:

– Вы уверены, что правильно звоните?

– Кто там? – поинтересовалась девушка.

Прикрыв трубку ладонью, Адам прошептал:

– По-моему, не туда попали. Спрашивают какого-то шкипера.

– А, – небрежно отозвалась девушка и взяла у него трубку. – Это я. Мое детское прозвище. Доброе утро, Сесили, – продолжала она уже в трубку. – Соединяй, пожалуйста. – После паузы она сказала: – Доброе утро, мой дорогой. Тебе уже лучше? Да, я дома, у меня доктор Куперсмит. Надо его беречь, не дай бог, попадет под машину или еще что случится. Сейчас он – наша самая большая драгоценность.

Выслушав ответ, она произнесла:

– Ну конечно, я заметила, что он очень симпатичный. Только тебя должно волновать вовсе не это. Он прекрасно знает свое дело. Я совершенно уверена, что этот препарат подействует.

Внезапно ее тон стал более строгим.

– Нет, это ты меня послушай. Никаких гостей у тебя сегодня не будет, и не мечтай! Как только я приеду, я немедленно конфискую у тебя бутылку. Раз ты намерен жить, я не собираюсь смотреть, как ты доводишь себя до цирроза печени.

Они нежно попрощались, и Тони в веселом настроении положила трубку.

– Думаю, вы догадались, с кем я говорила? – улыбнулась она.

– Да, – ответил Адам, – с Боссом.

– Это для других он Босс, а для меня – нет.

Она вызывающе усмехнулась.

– Чем же вы так от всех отличаетесь?

В вопросе Адама явно прозвучала ревность.

– Тем, что я его дочь, – пояснила Антония.

Ах вот как. Стало быть, Хартнелл – ее отец. Это уже кое-что меняет. Впрочем, не следует лукавить с самим собой. Это меняет все.

Только откуда у нее фамилия Нильсон? Но эта тайна легко развеялась по дороге в поместье, куда они возвращались вечером того же дня.

– Мистер Джек Нильсон был моим юношеским увлечением, – объяснила девушка. – Мы вместе учились на юридическом, и, откровенно говоря, на него, по-моему, папино могущество производило куда большее впечатление, чем я. Это был единственный случай, когда мы с Боссом разошлись во мнениях.

– Он что, не одобрял вашего брака?