— Лайза! — тихо окликнул он.

— Но на это всем наплевать! Всем непременно надо разузнать про сутенеров и про…

— Лиз!

Лайза резко остановилась и медленно повернулась. Вайет по-прежнему стоял в дверях. Глаза его казались темными и бездонными.

— Какой твой любимый цвет?

Сердце ее сжалось, на глаза навернулись слезы.

— Никто не называл меня так раньше.

Он не спускал с нее глаз.

— А я буду…

Напряжение тут же исчезло, возмущение испарилось — буря в душе улеглась. Сердце ее билось спокойно, и только одна слезинка скатилась по щеке. Боже, как он смотрел на нее! В таких глазах легко утонуть.

Вайет предложил перейти в гостиную — расслабиться после трудного дня. Лайза согласилась, прошла в соседнюю комнату, зажгла торшер, стоявший рядом с диваном, и уютно устроилась на мягких подушках. Он сел рядом и начал рассказывать о сегодняшней драке в Мардо и о том, как он нашел Джереми Эвертса, прятавшегося в кустах у залива. Он описал выражение лица Клейта, когда тот узнал, что Хейли купалась голышом. Его голос обволакивал ее, утешая, успокаивая, убаюкивая.

— Можно я возьму пива, Лайза?

— Ммммм.

Вайет осторожно поднялся с дивана и, стараясь не шуметь, прошел на кухню. Он заглянул в холодильник. Так и есть — фрукты, овощи, молоко, остатки макарон и даже полбутылки шампанского, но никакого пива. Тихонько ступая, он вернулся в гостиную. Лайза сидела, положив голову на спинку дивана, — глаза закрыты, дыхание ровное. Усталость взяла свое. Даже когда Вайет, взяв Лайзу за плечи, осторожно уложил ее на диван, она не проснулась. Рука его нечаянно коснулась ее груди. Он замер, ему казалось, что он слышит биение собственного сердца.

Наконец Вайет с трудом оторвал от нее взгляд, провел рукой по волосам, ругая себя за то, что нехорошо так рассматривать спящую женщину. Он укрыл ее мягким пледом, лежавшим рядом на диване. Лайза вздохнула во сне и устроилась поудобнее. Прядь волос упала ей на лоб — темная полоска на золотистой коже, на щеке тень от длинных ресниц, лицо спокойное и безмятежное. Вайет выключил свет и стал осторожно пробираться к входной двери.

Лайза попробовала повернуться, но что-то ей мешало. Боже мой, где она? Стараясь проснуться, она потянулась и глубоко вздохнула. Кто-то жарил бекон. Это не Джилиан — она не может даже воду вскипятить. Лайза открыла глаза и прямо перед собой увидела спинку собственного дивана. Почему она спала здесь? Она вообще не помнила, как уснула. Сначала в исступлении носилась по кухне и что-то кричала, а Вайет старался ее успокоить… Вайет! Она скатилась с дивана, отбросила с лица волосы и на цыпочках прошла на кухню. Шериф сидел за столом, перед ним лежала газета, а рядом стояла чашка с кофе и тарелка с беконом. Когда она вошла, он поднял глаза, продолжая пить кофе.

— Ты пробыл здесь всю ночь?

Потянувшись за кусочком бекона, он ответил:

— Всю ночь я провел на диване в офисе, где сторожил тех двух нарушителей порядка. Жены приехали за ними где-то с час назад. Честно говоря, я решил, что суд — это пустяки в сравнении с тем, что им устроят дома.

— А где Джилиан?

— Недавно уехала. Они с Люком сегодня красят кухню. Жених очень взволнован.

Стараясь стряхнуть с себя остатки сна, Лайза вдруг поняла, что абсолютно ничего не слышала: ни как уехал Вайет, ни как вернулась Джилиан. Наливая себе кофе, она заметила:

— Это ж надо было вчера так отключиться!

— Зато сегодня вон какая отдохнувшая. А какая хорошенькая!

Лайза медленно обернулась, так и не донеся чашку до рта. О! Она знала, какой у нее распрекрасный вид: всю ночь спала в одежде, волосы взлохмачены, платье помято. Но… глядя в добрые улыбающиеся глаза Вайета, она и вправду почувствовала себя красавицей. Несколько успокоившись, Лайза спросила:

— Может, тебе пожарить яичницу?

Вайет сложил газету и медленно поднялся.

— Я не могу дольше оставаться. Мне нужно отправить отчет и съездить к хозяину того бара, в котором вчера была драка.

— Понимаю, — хотя на самом деле она ничего не понимала: если ему нужно уезжать, то зачем он приехал?

Как будто прочтя ее мысли, Вайет пояснил:

— Я вчера кое о чем спросил тебя, а ты так и не ответила.

— Боюсь, что вчерашний вечер был несколько напряженным… А о чем именно?

Вдалеке зазвонил церковный колокол. Вайет подошел поближе.

— Я спросил — какой твой любимый цвет?

Голова у нее слегка закружилась.

— Голубой, — прошептала Лайза. — Мой любимый цвет — нежно-голубой.

И когда губы Вайета коснулись ее губ, она обняла его и поцеловала в ответ, охваченная непередаваемой радостью. Он поднял голову и перевел дыхание. Чувствуя себя притягательной и желанной, она коснулась пальцем его подбородка. Он прошептал:

— Если бы не дела… я бы остался и…

— Знаю, Вайет. У меня тоже много дел. Но ведь я никуда не денусь, и завтра будет новый день, правда?

Вайет был счастлив — она не собирается бросать свой магазин. Остается в этом городке. С ним. Она — самая прекрасная женщина из всех, кого он знал. С каким нетерпением он будет ждать завтрашнего дня!

— Конечно, Лиз. У нас еще все впереди!

И он уехал, храня в сердце ее счастливую улыбку.

— Что она делает?

— Никак не пойму. Глазами плоховат стал.

— Эй, Клетус, похоже, она сажает цветы.

Вайет замедлил шаг, остановился и оглянулся. Ничего удивительного — дед болтал с одним из своих закадычных друзей, сидя на любимой лавочке возле почты. Но вот Лайза! Она высаживала цветы в старую бочку, стоявшую около ее магазина, а это действительно нарушало привычное течение жизни. Люди на улице останавливались и переговаривались. Старожилы, как обычно, устроились под навесом парикмахерской. Двое мальчишек пили содовую на бензозаправочной станции на углу. А Эдит Фергюссон, самая старая учительница в городе, стояла с Бонни Трамбл возле женской парикмахерской в розовых бигуди и пластиковой шапочке поверх них.

— Цветы?

— Угу, — подтвердил Рой Эвертс, почесывая небритый подбородок. — И почему это она сажает их в конце августа? Видимо, это хризантемы.

Вайет надвинул шляпу на глаза и усмехнулся. У него было прекрасное зрение — это были не хризантемы.

— Подожди-ка! — воскликнул Рой. — По-моему, это ярко-розовые петуньи. Человек, чувствующий себя виноватым, так не поступает, а?

— Да, — согласился Клетус. — Похоже, она не позволит каким-то недоумкам выжить ее из города. Молодец!

Гордость переполняла Вайета: Клетус прав — Лайза не собирается сдаваться. Да, она не отрицает своего прошлого и не стыдится его. Она твердо намерена пустить здесь корни — в прямом и переносном смысле. Кто-то украл ее машину, местные дамы бойкотируют ее магазин, но она не поддается. Поступает так, как считает нужным.

Лайза подняла голову и посмотрела в его сторону. Их взгляды встретились. Она улыбнулась. Вайет помахал ей и улыбнулся в ответ. Больше всего ему хотелось сейчас броситься к ней и расцеловать на глазах у всех.

— Вот у кого надо учиться! — воскликнула Мэл, останавливаясь около брата.

Вайет кивнул, не сводя с Лайзы глаз.

— Не надо тебе ни у кого учиться, — откликнулся Клетус. — В этом городе никто не посмеет обидеть мою внучку.

— Да, дедуля, — пробурчала Мэлоди, ковыряя носком туфли присохшую к тротуару грязь. — Хотя такую показательную высадку цветов я тоже могла бы устроить.

— Никогда. Ты для этого слишком здравомыслящая.

Вайет отчетливо слышал, как сестра тихонько выругалась.

— Ругаться нехорошо, девушка, — продолжал Клетус. — Запасись терпением. Сейчас просто не твоя очередь. В прошлом месяце я занимался Люком и Джилиан, в этом — работаю над Вайетом и Лайзой, скоро примусь и за тебя, не беспокойся.

— А засуха кончилась тоже твоими стараниями?

— Ну, конечно, нет. Я же не Господь Бог, хотя мои пути тоже неисповедимы. Поживем — увидим.