Здесь я тебя оставлю, цыпленочек, — сказал Дайнуолд. — Я не собираюсь дожидаться, пока твой отец поблагодарит меня или, напротив, изрубит мою голову, как кочан капусты. Ведь в конце концов я не твой уважаемый супруг.

Кассия повернулась, не слезая с седла. Глаза ее светились благодарностью к нему.

— Мне так повезло, — сказала она. — Большая удача иметь такого друга, как ты.

Она протянула руку, и он сжал ее.

— Спасибо и да пошлет Господь тебе счастье и удачу, Дайнуолд!

— Прощай, цыпленочек. Если я когда-нибудь понадоблюсь, только кликни, и я найду тебя.

С этими словами он повернул своего коня и галопом поскакал по извилистой тропинке туда, где оставил своих людей.

Кассия подняла глаза и увидела изумленные лица солдат отца, знавших ее с детства. Окованные железом тяжелые ворота распахнулись под восторженные крики домочадцев. Она въехала во внутренний двор, заставляя себя улыбаться. Это был ее дом, ее народ. Эти люди любили ее и доверяли ей. Дети скакали и прыгали вокруг ее Ромашки, и она склонялась к ним с седла, стараясь поговорить с каждым. Спешившись, юная леди услышала наконец голос отца:

— Кассия! Ты здесь, дитя мое!

Он сгреб ее в объятия и сжал так, что в пору было закричать. И тут Кассия почувствовала: любовь отца придаст ей сил, придаст веры в то, что существуют мир, покой и утешение.

— А где Грэлэм, зайчонок?

Задавая этот вопрос, отец отклонил ее головку назад, вглядываясь в усталое личико. Кассия опустила глаза.

— Можем мы поговорить наедине, отец? Это долгая история.

— Как хочешь, — согласился он. Руки отца крепче сжали ее стройные плечи, и они направились в зал.

— Любовь моя, — начал отец и осекся, смущенно прочищая горло. — Я должен кое-что сказать тебе.

— Да, папа? — подбодрила его Кассия вопросом и склонила по обыкновению головку на одно плечо.

— Я собирался отправить тебе послание.

— Какое послание? — спросила Кассия, удивленно глядя на отца.

— Мне хочется познакомить, тебя кое с кем, — сказал он. — Со своей женой.

— Женой?

Морис поднял глаза на дочь и кивнул.

— Ее имя Мари, и она из Нормандии. Я встретил ее в Лионе. Она вдова…

Он сделал паузу, завидя подходившую к ним Мари.

— Дорогая, — окликнул он жену, чувствуя облегчение и надеясь на ее поддержку.

Голова Кассии закружилась от столь неожиданных новостей. Значит, у нее появилась мачеха! Она смотрела на изящную женщину лет тридцати пяти, направлявшуюся к ним. Волосы у мачехи были черны как вороново крыло, глаза нежно-карие, а кожа белая. На лице ее застыла вопросительная улыбка.

— Любовь моя, — обратился к ней Морис, выпустив из объятий дочь, — это Кассия, она приехала навестить нас!

— Как вы прелестны! — сказала Мари, протягивая красивую белую руку. — Морис постоянно говорит о вас… И о вашем муже, конечно.

Она огляделась, по-видимому, ища глазами мужа Кассии.

— Мой муж не приехал со мной, — сказала Кассия, чувствуя, как в горле ее образуется комок. Она не позволит себе выглядеть дурой в глазах молодой жены отца!

— Не важно, — сказала Мари примиряюще, будто путешествовать без мужа было самым обычным делом. — Надеюсь, мы станем друзьями, Кассия. Идемте, дорогая, я отведу вас в вашу комнату. Должно быть, вы устали с дороги.

Мари нежно улыбнулась мужу:

— Мы присоединимся к вам позже, Морис.

— Я не ожидала такого сюрприза, — сказала Кассия откровенно, следуя за Мари наверх по винтовой лестнице.

— Ваш отец и я вернулись в Бельтер всего три недели назад. Думаю, он имел намерение известить вас и вашего лорда в самые ближайшие дни. О Боже, я надеялась, что у нас будет несколько минут покоя и уединения!

К ним уже неслись трое резвых детей — два мальчика и девочка.

— Мои дети, — сказала Мари, поднимая черные брови с выражением притворного ужаса. — Боюсь, что теперь нам от них не отделаться.

— Как она красива! — воскликнула Кассия, глядя на маленькую девочку лет семи с глазами лани. Мальчики немного отстали от сестры. — Вы, должно быть, так счастливы!

— Теперь да, — спокойно ответила Мари. — Жерар, Поль, идите сюда и поздоровайтесь со своей сестрой. А ты, Жанна, должна сделать реверанс.

— Боже! — воскликнула Кассия и засмеялась. — Я на самом деле растрогана!

— Милорд, впереди на нашей дороге лагерь. Дайнуолд придержал своего коня.

— Это французы? Вы видите штандарт?

— Три черных волка на белом поле, стоящих на задних лапах и скалящих зубы.

Дайнуолд в раздумье покачал головой.

— Волк Корнуолла! — сказал он тихо. — Грэлэм.

Что ж, он ожидал этого и еще в Вулфтоне сказал Кассии, что муж отправится в погоню за ней. Дайнуолд размышлял о том, что обогнуть укрепленный лагерь Грэлэма и миновать его незамеченным будет нетрудно. На кончике его языка уже висели слова приказа, предписывающего объехать лагерь, но Дайнуолд их так и не произнес.

Грэлэм вытянулся на своей узкой походной кровати и, натянув тонкое одеяло, позволил усталому телу расслабиться. «Завтра, — думал он, глядя на трепетное пламя свечи, бросавшее скудный свет на верх шатра, — завтра я увижу Кассию». Его ярость, вызванная ее бегством, уже улетучилась, и внутри оставалась только одуряющая пустота. Рыцарь снова перебирал в уме слова письма, и его бил озноб.

«Вы можете не беспокоиться обо мне, милорд, — писала Кассия, — я хорошо защищена и в безопасности».

И кто же этот ее защитник? — негодовал Грэлэм, но ответ был ему известен. Она наняла Дайнуолда де Фортенберри однажды. И теперь сделала это снова.

«Думаю, мой отец не станет осуждать вас за крах нашего брака. Во всяком случае, Бельтер станет вашим. Я верю, милорд, что вы найдете леди, которая сумеет вам понравиться и угодить».

И это было все. Больше ни слова. Неужели она вообразила, что он позволит ей так вот уйти? Что он отпустит ее? Неужели она была столь низкого мнения о себе, что считала Бельтер единственной причиной, почему он желал сохранить их брак? Наивная маленькая дурочка!

Да плевать ему было на Бельтер! Он и фартинга за него не отдаст! Ему нужна его жена. Ему хотелось избить ее, расцеловать и прижать к своей груди с такой силой, чтобы у нее перехватило дыхание. Он хотел слышать ее голос, хотел знать, что она любит и прощает его. Грэлэм невесело рассмеялся. Как же он изменился! И все из-за этой худышки, от улыбки которой таяло сердце закаленного в боях воина. «Каждого воина. Кроме твоего, болван! Но теперь все будет по-другому».

Послышался тихий шелест, и клапан шатра приподнялся. Грэлэм, мгновенно почуяв опасность, сел и потянулся за мечом.

— Потише, милорд Грэлэм, — услышал он низкий мужской голос. В бледном свете свечи сверкнула серебристая сталь.

— Что это? — прорычал Грэлэм, не отпуская рукояти меча.

— Я не замышляю против вас зла, милорд. Я вам ни враг. Я только питаю вполне здоровое желание сохранить свое тело в целостности.

— Кто вы, черт бы вас побрал?

— Дайнуолд де Фортенберри. Ваша жена избавила меня от единственного случая, когда мы могли бы встретиться лицом к лицу.

Грэлэм с трудом перевел дух. Глаза его сверкнули в тусклом свете. Значит, он не ошибся. Этот подонок отвез Кассию к ее отцу.

— Как вам удалось пробраться мимо моих людей? — спросил Грэлэм, и голос его звучал холодно и угрожающе.

— Минутку, милорд. Прошу вас, не зовите своих людей. У меня нет ни малейшего желания проткнуть вас насквозь.

Грэлэм выпустил меч, и Дайнуолд смотрел, как оружие упало на землю.

— Благодарю, — сказал он.

Потом принялся внимательно разглядывать Грэлэма де Моретона. Тело его было нагим, лишь одеяло прикрывало чресла. Это был сильный мужчина с мощной мускулистой грудью, поросшей густыми черными волосами. Дайнуолд заметил рельефно выделяющиеся мускулы на его животе, плоском как доска. «Да, — подумал он, — это самец, которым женщины должны восхищаться и которого должны желать». Его взгляд остановился на лице Грэлэма. Это было лицо сильного, гордого, иногда жестокого человека. Его прищуренные темные глаза пристрастно и внимательно смотрели на Дайнуолда. Губы у него чувственные, думал Дайнуолд, нижняя полнее верхней, зубы, сверкавшие сквозь чуть приоткрытые губы, ровные и белые. Должно быть, со стороны Дайнуолда было глупостью рисковать жизнью, проникая в его логово, но он решил, что обязан вернуть долг Кассии. Рыцарь прервал свои размышления, заметив, что Грэлэм тоже внимательно разглядывает его.