Кассия смотрела на мужа недоверчиво, но больше вопросов не задавала. Тогда он осторожно склонился к ней и поцеловал. Она стояла, прижимаясь к нему, смущенно ощущая его большие руки, ласкавшие и гладившие ее, а потом добравшиеся до ее ягодиц и охватившие их снизу.

То, что Кассия знала о желании мужчины, было основано на ее опыте с Грэлэмом: когда она ощущала его отвердевшую плоть, упирающуюся в ее живот, это означало, что он желает ее. Она вспоминала теперь намеки Бланш насчет Грэлэма, намекая на то, что у Грэлэма были другие женщины и он спал с ними. Если мужчина всегда жаждет совокупления, то, возможно, женщина, любая женщина — всего лишь инструмент, с помощью которого он получает наслаждение.

Грэлэм мягко отстранил ее. Кассия молча наблюдала, как он стелил на земле два одеяла и разглаживал их.

Никогда, подумал Грэлэм снова, никогда он не готовился к занятиям любовью с меньшим энтузиазмом. Он прекрасно сознавал, что Кассия не отвечает ему, и от этого был готов скрежетать зубами. Черт бы ее побрал! Могла же она в конце концов притвориться! Но тотчас он устыдился этой мысли и обуздал себя. Нет нужды в том, чтобы она что-то делала сама. Ему даже было приятно, что его жена слишком невежественна, чтобы притворяться, что испытывает наслаждение. И когда он заставит ее испытать наслаждение, он поймет это. Терпение, напомнил себе Грэлэм.

Он сел на одеяло и похлопал по нему, приглашая жену сесть рядом. Откинувшись назад и опираясь на локти, он смотрел, как Кассия приближалась — медленно и осторожно.

Когда Кассия села рядом с мужем, он не прикоснулся к ней. И тут она робко и нерешительно спросила:

— Вы знали много женщин, милорд?

— Есть еще одна, которую мне предстоит узнать. — Грэлэм повернулся на бок, чтобы лучше видеть ее, потом осторожно и бережно уложил Кассию на спину. — Сегодня утром ты не боялась меня и, если я не ошибаюсь, была вполне довольна, проведя ночь в моей постели и став моей женой.

— Да, это верно. — Кассия нахмурилась оттого, что он с такой легкостью читал ее мысли. — Мне не кажется, что я когда-нибудь по-настоящему боялась вас, милорд.

— Единственное, чего я хочу, — это подарить тебе наслаждение. Так что тебе и не надо меня бояться.

Говоря с ней, Грэлэм нежно поглаживал ее. Потом очень медленно положил руку ей на живот и принялся ласкать его.

Кассия закрыла глаза и, угадала момент, когда муж склонился над ней, потому что тень от него упала ей на лицо. Она бессознательным движением провела языком по пересохшим губам, чтобы увлажнить их, и тут ощутила прикосновение его куб, нежное и ненавязчивое. Грэлэм будто исследовал ее, знакомился с ней. Ему не надо было говорить, чтобы она приоткрыла рот. Кассия сама испытывала непреодолимое и безотчетное желание сделать это. Он не целовал ее жадно, скорее дразнил языком легко и нежно.

Теперь Кассии хотелось узнать больше. Не задумываясь она подняла руку, обвила ею мужа за шею и притянула к себе его голову. Он прижался к ней крепче, и она снова испытала те странные волнующие ощущения, которые накануне ночью посетили ее так ненадолго.

— О! — прошептала Кассия, не отрываясь от его губ. Грэлэм поднял голову и улыбнулся ей. — Пожалуйста, милорд, не останавливайтесь.

Их пальцы сплелись между ее бедрами.

— Чего ты хочешь, Кассия?

Под его рукой ее бедра резко приподнялись, и она смутилась оттого, что неожиданно позволило себе ее тело.

— Всего! — задыхаясь, прошептала она. Грэлэм рассмеялся, и смех его прозвучал звонко и весело. Он обнял ее и прижал к себе.

— Тебе слишком жарко, — сказал он и принялся расстегивать ее платье.

От его прикосновений Кассия ежилась, извивалась и вздрагивала, не в силах сдерживаться. Его движения были плавными и быстрыми, и скоро она оказалась лежащей под ним в одной только льняной нижней рубашке.

Рыцарь долго молча смотрел на нее сверху вниз; глаза его волнующе мерцали, вглядываясь в каждую черточку ее лица; потом взгляд переместился ниже — он не спеша оглядывал ее всю. Медленно он приподнял рубашку, обнажив ее тело до талии. До сих пор он не считал жену красивой, но в этот момент против своей воли видел ее прекрасной. У нее были прямые и длинные ноги. Грэлэм нежно прикоснулся рукой к ее белой коже и провел ладонью по всей длине ноги. В его жизни рыцаря редко случалось, чтобы он так много времени тратил на то, чтобы соблазнить женщину, но подсознательно Грэлэм чувствовал, что предстоящее наслаждение зависит от нее, от того, будет ли она разделять с ним его восторг. Медленно и нежно он продолжал исследовать ее тело, потом пальцами раздвинул ее бедра. Почувствовав влагу на их внутренней стороне, он торжествующе улыбнулся. Кассия затрепетала, когда его пальцы нашли нежное и потаенное место на ее теле, от которого зависело ее наслаждение. Но вместо того чтобы дать ей то, чего она теперь так желала, ее муж внезапно приподнялся и сбросил с себя одежду. Рядом с собой он осторожно, стараясь скрыть от ее глаз, поставил маленький горшочек сливок.

— Сядь, — приказал он ей.

Кассия подчинилась. Грэлэм снял с нее рубашку, потом снова заставил лечь на спину. Он лежал с ней рядом, и от жара его тела она вся трепетала. Теперь его пальцы снова ласкали ее. Затем Грэлэм поцеловал жену, на этот раз крепче и требовательнее, и почувствовал, как ее пальцы судорожно вцепились в его спину.

— Кассия, — сказал он тихо. — Сейчас я займусь с тобой любовью, и ты не скажешь мне «нет». Ты не будешь чувствовать ни неловкости, ни вины.

Она непонимающе смотрела на него, сознавая только, что тело ее стало инструментом, действия которого она не могла контролировать. Его пальцы продолжали ее ласкать, а сам он наблюдал за ней. Когда, окунув пальцы в сливки, он медленно проник в нее, Кассия шумно вздохнула, не сводя с мужа глаз. Она вцепилась в его руку, но это его не остановило; он продолжал медленное проникновение в ее тело, повторяя при этом нежные слова.

Пальцы рыцаря наконец нащупали преграду и нажали на нее, но не настолько сильно, чтобы причинить боль. Грэлэм почувствовал, как напряглись ее мускулы вокруг его пальцев, и застонал при мысли о том, что вместо пальцев там мог оказаться другой его орган. Черт возьми, смутно думалось ему, он уже не помнил, испытывал ли подобное желание с тех самых пор, когда был еще неопытным мальчиком. Грэлэм осторожно опустился на нее сверху, стараясь не давить на ее тело всей тяжестью, пока его колени не оказались между ее разведенными бедрами. Она сделала попытку отстраниться, когда его лицо оказалось вплотную прижатым к ее лицу, но ей это не удалось — рыцарь только крепче сжал ее в объятиях, приподнимая ее бедра выше.

Несмотря на его призыв не испытывать смущения, Кассию сковала неловкость, и теперь ее прежде возрастающая страсть совсем иссякла. Конечно, он не должен был делать с ней этого, особенно не должен был прикасаться к ней ртом. Она попыталась выскользнуть из-под него, но он держал ее крепко.

— Не сопротивляйся, Кассия, — теплое дыхание мужа коснулось ее нежно и интимно, — расслабься.

Он возбуждал и дразнил ее женскую плоть, стараясь вызвать в ней ответ, но этого не происходило. «Время, — думал он, — потребуется время, чтобы она почувствовала себя со мной легко и свободно». Его губы неохотно оторвались от нее. Страсть ударила ему в голову. Нежность ее тела, сладостный вкус кожи, аромат ее женственности вызвали у него безумное желание зарыться в эту плоть как можно глубже. И он это сделал осторожно и медленно. Сливки облегчили ему это.

Он не отрывал взгляда от ее лица.

— Кассия, — позвал он ее, стараясь лежать совершенно спокойно.

Кассия чувствовала его давление в своем теле, но не ощущала боли, только приятную полноту. Она открыла глаза и улыбнулась ему.

— Прелесть моя, я причиню тебе некоторое… неудобство. Держи меня крепко. Это быстро пройдет.

Она обхватила его спину обеими руками послушно, но непонимающе, и тут Грэлэм рывком преодолел ее тугой барьер девственности, оказавшись глубоко в ней. Ее крик боли поглотил его поцелуй. Тело Кассии трепетало, но рыцарь знал, что не должен оставлять жену сейчас. Он поцелуями осушил ее слезы, стараясь полностью сконцентрировать все свое внимание на ней, не давая воли все усиливающейся страсти. Но ему это плохо удавалось. Двигаясь в ее теле медленно, Грэлэм ощущал тугую плоть, обнимавшую его, и это подстегивало его страсть. Теперь, когда он обладал ею глубоко и полно, из его горла рвались хриплые стоны.