Дерек рассказал своему адвокату, что кто-то спустился на цокольный этаж, пока он прятался за кушеткой, задерживая дыхание, чтобы его не обнаружили. Вышел мой сын только тогда, когда убедился, что убийца, или убийцы, уехал.

— Даже не верится, что он так долго молчал, держал все в себе, — удивилась Эллен.

— Дерек — подросток, — объяснила Натали, — который боится убийц Лэнгли, но, возможно, еще больше боится вас и тех неприятностей, которые ждали бы его, признайся он, что прятался в том доме. Дерек сказал, что однажды, после того случая, когда он прыгал по крышам, вы, — Бондурант посмотрела на меня, — пригрозили ему, что, если он еще раз сделает нечто подобное, изобьете его до полусмерти.

Я помнил об этом.

— И все же, — не унималась Эллен, — неужели он не понимал, что должен был обратиться к нам за помощью, после того что случилось?

Натали помолчала, а потом сказала:

— Есть и еще некоторые осложняющие моменты. — Мы с Эллен молча слушали, готовясь узнать очередное неприятное известие. — Полиция ищет связь между убийством семьи Лэнгли и двумя другими убийствами, случившимися в Промис-Фоллс за последнее время.

— Что? — спросила жена. — О чем вы говорите?

— Полицейские считают, что Лэнгли были убиты из того же оружия, что и некий Эдгар Уинсом, которого в прошлом месяце застрелили у бара «Трентон», а также еще один человек — Питер Найт, погибший неделю назад.

— Я не знал этих людей. — Я тут же вспомнил, что Барри Дакуорт рассказывал мне об этих случаях в субботу.

— Вы сказали, что полиция до сих пор не нашла оружия, — заметила Эллен. — Как они могли установить, что всех убили из одного пистолета?

— Вы правы, у них нет оружия, — призналась Натали Бондурант. — Зато есть пули, изъятые из тел Лэнгли. Они идентичны и соответствуют пулям, проходившим по предыдущим убийствам. Вы не знаете, существовала ли какая-нибудь связь между вашим сыном и теми двумя людьми?

— Никакой, — одновременно ответили мы. — Полицейские хотят обвинить Дерека и в тех убийствах?

— Такого разговора пока что не было. Но согласно данным баллистической экспертизы все эти случаи связаны. Этой информацией я могу с вами поделиться, так как хочу, чтобы вы были в курсе расследования. Я всегда так работаю. — Взглянув на наши мрачные лица, она, видимо, поняла, что нас нужно приободрить. — Послушайте, я никогда не страдала неоправданным оптимизмом. Поэтому не буду говорить, что вам не о чем волноваться. Причин для беспокойства предостаточно. Но обвинения, предъявленные вашему сыну, весьма шаткие. В них многое держится на честном слове, и Барри это прекрасно понимает. Насколько мне известно, главный мотив выглядит весьма неубедительным. Сейчас у вас, пожалуй, самое трудное время. Вы еще не пришли в себя от потрясения. Ваш мир развалился на части. Но крайне важно постараться собрать его. К тому же вы должны знать, что у меня для вас есть и хорошие новости.

Мыс Эллен удивленно моргнули.

— Что еще? — спросил я.

— Если принимать во внимание версию Дерека о том, что он был в доме и слышал, как происходили убийства, и что ему удалось убежать, оставаясь незамеченным для преступника или преступников, то вашему сыну очень повезло. Ведь он остался жив.

Мы с Эллен переглянулись и взялись за руку. Мы вовсе не считали случайное спасение Дерека, который чудом избежал участи Лэнгли, таким уж везением.

— А вы верите его показаниям? — спросил я.

Натали Бондурант помолчала некоторое время, потом посмотрела мне прямо в глаза:

— Для меня это не имеет значения. Я должна считать своих клиентов невиновными, иначе не смогу их защищать. Но мне кажется, что Дерек не обманывал меня.

— Может, стоит рассказать обо всем Барри? — спросил я. — О том, что он слышал? Ведь возможно, что Дерек слышал что-то, и это помогло бы полиции найти настоящих преступников. Тот, кто убил Лэнгли, до сих пор находится на свободе.

— Дакуорту обо всем известно. Но сейчас он думает, что поймал убийцу. — Натали замолчала. — Кстати, Дерек сказал, что слышал одно слово, которое произнес преступник.

— Какое? — спросила жена.

— «Позор». Он слышал, как мужчина сказал: «Позор».

Мы с Эллен переглянулись, не зная, что и думать.

Я передал Натали дискету, которую принес излому. На ней была записана «Недостающая деталь», или, как назвал свою книгу Бретт Стокуэлл, «Николас Бесчленный».

— Что это? — спросила адвокат. Эллен наблюдала, как я передаю ей дискету.

— Просто сохраните это у себя. На всякий случай.

Я спросил у Бондурант, не хочет ли она выпить вместе с нами кофе и все обсудить, но ей предстояла еще одна напряженная встреча в суде. Поэтому я предложил Эллен найти какое-нибудь кафе поблизости от суда и перекусить там. С утра мы так и не позавтракали. Было уже около полудня, и, несмотря на дурное самочувствие, я испытывал голод.

— Не смогу есть, — возразила Эллен.

— Но мы должны поддерживать силы, иначе не сможем помочь Дереку.

Но едва мы вышли из здания суда и увидели с дюжину ожидавших нас фотографов и трех операторов с камерами, как пришлось срочно менять планы. Репортеры взяли нас в кольцо и одновременно стали выкрикивать вопросы. Они были донельзя однообразными: «Вы верите в невиновность вашего сына?», «Как вы думаете, его вину признают?» Я взял Эллен за руку и стал продираться сквозь толпу, не отвечая ни на один из вопросов. Даже на такой: «Что вы чувствуете, узнав, что ваш сын — убийца?»

Я заметил, как жена вся напряглась, и подумал, что она захочет остановиться и ответить, поэтому прошептал ей на ухо: «Пошли».

Мы добрались до ее «мазды» и едва успели сесть в салон — фотографы окружили автомобиль со всех сторон. Однако у них хватило ума расступиться, когда я тронулся с места. «Постарайся никого не задавить», — повторял я про себя. Если собью человека, то еще больше усложню наше и без того тяжелое положение. Услуги адвоката только по одному делу и так едва не обанкротили нас. Хотя в тот момент мы совсем не думали о финансах.

Когда отъехали от здания суда и свернули на дорогу, ведущую к нашему дому, я решил, что нам удалось сбежать от журналистов. Но едва вдали показался съезд с шоссе в сторону нашего дома, мы увидели два припаркованных на обочине микроавтобуса, принадлежавших телеканалам. Неподалеку стояли еще две неизвестные машины.

— Черт! — воскликнул я.

Включил поворотник, медленно свернул на нашу дорогу и поехал мимо людей, которые бросились к нам и стали выкрикивать вопросы. Дом Лэнгли по-прежнему окружала желтая лента, и когда мы поравнялись с дежурившим там полицейским, он вылез из служебной машины и перегородил репортерам дорогу, не позволяя приблизиться к нашему дому.

Позже мы принесли ему лимонада.

Дома Эллен приготовила кофе и стала делать бутерброды с арахисовым маслом. Но едва начала намазывать масло на хлеб, как слезы потекли из глаз, а все тело задрожало от громких отчаянных рыданий.

Я подошел и обнял ее покрепче, чтобы она успокоилась и перестала плакать. И у меня это получилось, но только через полчаса.

Жена спустилась с веранды, где мы оба некоторое время сидели, и направилась к гаражу по усыпанной гравием дорожке. Отсюда открывался хороший вид на шоссе и дом Лэнгли.

— Кажется, им надоело ждать, — рассказала она, возвращаясь на веранду. — Уехали. Репортеров больше не видно.

Я все еще сидел на стуле и даже не знал, хватит ли у меня сил подняться. Мы находились дома уже около двух часов. И хотя вокруг никого не было видно, я подозревал, что кое-кто из репортеров мог специально отъехать на некоторое расстояние и затаиться, поджидая нас.

— Нам ведь сегодня никуда не нужно ехать. Так что давай останемся дома, и пускай тех, кто нас ждет в засаде, постигнет большое разочарование.

Эллен села, тяжело вздохнула и посмотрела на меня:

— Я хочу сказать тебе кое-что.

— Хорошо, — медленно ответил я.