— Я не пережила бы всего этого без тебя. Не смогла бы пройти через этот кошмар без твоей поддержки.

Я решил, что глупо будет просто сказать ей спасибо. Мог бы, конечно, прокомментировать сказанное, но в нашей ситуации все мои слова показались бы неискренними. Поэтому лишь кивнул.

— Знаю, иногда я обвиняю тебя в том, что ты никак не можешь забыть прошлого, — прошептала она. — Того, что было десять лет назад. Что настало время простить меня за ошибки, которые я совершила, и зарыть топор войны. Но дело в том, что я сама себя до сих пор не простила. Когда я делала это, не думала ни о ком, кроме себя. Ни о тебе, ни о Дереке. Ни о нашей семье. Не проходит и дня, чтобы я не напоминала себе о том, чего едва не лишилась, и как мне повезло, что ты все-таки остался со мной, даже если я этого не стою.

— Эллен.

— И когда происходит нечто ужасное, вроде того, что случилось с Дереком, думаю: как я справилась бы с этим одна? У меня ничего не получилось бы. Ты моя опора, Джим. Моя стена. И я едва не потеряла тебя однажды. Но я люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю.

— Это не единственная ошибка, которую я совершила, — призналась она. — Возможно, их было больше, чем ты способен мне простить.

— Эллен, что…

Но она встала и пошла в дом.

— Мне нужно заняться делом. Надо подумать, как мы будем расплачиваться с адвокатом нашего сына.

Я пошел в сарай.

Проверил уровень бензина в газонокосилках и в тракторе, смазал электрический кусторез — он поскрипывал в прошлый раз. Потом почистил пикап, убрался в сарае, посмотрел на собственные холсты и подумал, не порвать ли их на куски.

В тот день мы с Дереком должны были привести в порядок шесть дворов. И я не мог позволить себе позвонить клиентам и сказать, что у меня нет возможности это сделать. Если они смотрят или слушают новости, то, вероятно, поймут, что у нас есть более серьезные дела, чем стрижка газонов и одуванчиков.

Мой сын в тюрьме. Его обвинили в трех убийствах.

Я взял первый предмет, который попался под руку. Это была машинка для подрезки кромок газонов, с маленьким полукруглым лезвием на конце рукоятки в три фута длиной. Взвесил ее в руке, потом размахнулся, как топором, и запустил в стену сарая. Она просвистела в воздухе и впилась в дерево. Я вытащил ее, с силой размахнулся. Из стены полетели щепки. Снова бросил, но в этот раз, когда машинка ударилась о стену, лезвие соскочило и полетело назад, как бумеранг, прямо мне в лицо. Я вовремя отскочил, но если бы помедлил хоть секунду, остался бы без глаза.

Нужно было взять себя в руки, собраться и приступить к работе. Но в первую очередь — придумать способ, как совладать с гневом.

Прислонившись к рабочему столу, я стал собирать инструменты и фрагменты разбитой машинки, которые были разбросаны повсюду. В этом месте давно пора было убраться.

На скамье нашел старое лезвие для садового трактора. Такое старое, что даже не было смысла точить его, поэтому я решил взять лезвие с собой в дом, чтобы посмотреть по Интернету, где можно купить точно такое же.

Был уверен, что найду Эллен на кухне за изучением выписки с банковского и пенсионного счетов и выяснением того, сколько денег мы можем обналичить, чтобы оплатить услуги Натали Бондурант. Но вместо этого она стояла в гостиной рядом с окном и рассматривала содержимое книжного шкафа. Просто смотрела.

Я подошел сзади, положил лезвие поверх книг и спросил:

— С тобой все в порядке?

— Да, — ответила она, когда я обнял ее за плечи. — Только… мне нужно немного побыть одной.

Я убрал руку.

— Ну конечно. — Может, она и права: нужно оставить ее на время в покое и заняться делом. — Знаешь что? Пойду на работу. — Я вышел из дома и сел в пикап.

Начал с дома Флемингов. Обычно мы приезжали сюда по средам в первую очередь. У Флемингов имелся среднего размера двор и всего несколько цветочных клумб, с которыми обычно приходилось повозиться. Главное, в конце работы нужно было очистить дорожки от обрезков травы, иначе Нед Флеминг злился как черт. Как правило, мы приходили сюда по утрам и в доме никого не было; в тот день хозяев тоже не оказалось на месте, и меня это даже обрадовало. Совсем не хотелось общаться с малознакомыми людьми.

В этот раз мне пришлось потратить больше времени, и не только из-за того, что я работал без помощника.

Вместе с Дереком мы управлялись с двором Флеминга за полчаса. Один объезжал двор на тракторе, другой обрабатывал газонокосилкой более узкие участки. Потом один из нас брал электрокосу и проходился вдоль дома и тропинок, а другой убирал скошенную траву.

Боги, которые были так не расположены ко мне в последние дни, и на этот раз решили сыграть злую шутку. Сначала соскочил ремень, на котором держалось три лезвия садового трактора, и мне пришлось минут десять лежать на боку, натягивая его на место, к тому же я порезал руки.

Затем косилка вышла из строя, и когда я перевернул ее и снял корпус, чтобы вытащить старую бобину и поставить новую, маленькая пружина, находившаяся под ней, упала в нескошенную траву. Еще пять минут я потратил на то, чтобы найти ее.

Если бы со мной был Дерек, один из нас занялся бы устранением поломок, а второй продолжал работу.

Но боги издевались надо мной. Когда я работал во дворе с газонокосилкой, ее лезвие наткнулось на кусок дерна, который мы с Дереком оставили тут пару недель назад, чтобы прикрыть «облысевший» участок земли. Я надеялся, что трава прорастет сквозь заплатки, но кусок дерна, как плохой шиньон на голове лысого, доставил лишь дополнительные хлопоты. Косилка изрубила его на части и разбросала по всему двору.

Я выругался. Пот струями стекал на глаза, их уже начало пощипывать.

Вернувшись к пикапу, я открыл дверцу, залез в бардачок и нашел там смятый листок бумаги, который Дерек бросил несколько дней назад. Я достал сотовый и набрал указанный там номер. Мне ответил женский голос:

— Алло?

— Стюарт Йост дома? — спросил я. Тот бледный парень, который искал работу.

— А кто его спрашивает?

— Я по поводу работы.

— Понятно, — ответила она и крикнула: — Стюарт! К телефону! Звонят по поводу работы!

Я подождал секунд двадцать, а потом услышал напряженный голос:

— Да?

— Стюарт?

— Это я.

— Меня зовут Джим Каттер. Ты как-то подходил ко мне, спрашивал насчет работы. Мы косим траву во дворах.

— Да?

— Если тебе интересно, могу дать работу. — Я сделал паузу. — Мой сын сейчас не может работать со мной. Оплата — десять долларов в час.

— Согласен, — быстро сказал Стюарт.

— Вот и отлично, — обрадовался я. — Ты только что прошел собеседование. — Выяснил, где он живет, и предупредил, что заеду за ним на следующее утро в восемь часов.

— А вы не могли бы приехать в восемь тридцать? — попросил он. — Я обычно сплю до восьми.

Было слышно, как женщина, ответившая на телефонный звонок — вероятно, его мать, — резко осадила его: «Стюарт!»

— Хорошо, в восемь, — согласился он.

Следующий день прошел для нас в мучительном ожидании. Супруга осталась дома. Она собиралась выяснить, когда мы сможем увидеть Дерека в тюрьме, связаться с Натали Бондурант, разобраться с нашими финансами и даже сделала несколько звонков относительно литературного фестиваля. Конрад сказал ей, что она может брать сколько угодно отгулов, чтобы уладить все наши проблемы, но Эллен не собиралась оставлять работу.

— Мне нужно заставить себя думать о чем-то еще, постараться отвлечься, хотя бы ненадолго, — объяснила жена.

Я уехал из дому без четверти восемь и отправился за Стюартом Йостом. Он жил в доме, построенном еще в шестидесятые годы, когда был популярен футуристический стиль и архитекторы обожали эти нелепые треугольные крыши до земли. Я припарковался на обочине и стал ждать. Когда на часах было восемь часов пять минут, вышел из пикапа и решил немного прогуляться. В тот же момент дверь распахнулась и выбежал Стюарт. Вид у него был такой, словно в доме только что прогремел взрыв.