Но, к ее вящей досаде, отец снова прервал ее:

— Если вы думаете, что Клайборн-Хаус — это нечто особенное, то подождите, пока не увидите Брэборн — главное поместье герцога! Вот этот дом и парк действительно впечатляют! Величественные — по-другому и не скажешь! На мой взгляд, красивее поместья нет во всей Англии, а роскошь там поистине королевская. — Он погрозил ей пальцем: — Конечно, такое расточительство совершенно не обязательно для того, чтобы должным образом содержать дом и имение, но, став его хозяйкой, вы сможете проявлять должную осмотрительность. Только подумайте: Брэборн скоро станет вашим домом! Вам, девочка моя, невероятно повезло.

— Я не могу этого сделать, папенька, — выпалила она поспешно. — Я не могу выйти замуж за герцога!

Ее отец несколько долгих секунд сверлил ее взглядом, а потом его голубые глаза заискрились и, запрокинув голову, он громко захохотал:

— Ужасно смешно, девочка моя! На мгновение мне показалось, что ты это серьезно.

Она чуть подалась вперед.

— Но я говорила серьезно! Совершенно серьезно. Пожалуйста, поймите: я прекрасно сознаю, как лестно предложение его светлости и на что может рассчитывать его супруга. Но после долгих размышлений, поняла, что не могу выйти за него замуж. Я боюсь, что мы… не уживемся, и я не хочу быть его женой.

Граф снова воззрился на нее, но на этот раз его светлые брови были сурово нахмурены.

— Что?!

Она отпрянула, испуганная прозвучавшим в его голосе гневом.

— Я… я знаю, что вы желали этого брака и что наша помолвка заключена очень давно…

— Да уж, действительно очень давно — она существует столько же лет, сколько лет вы сами дышите на этой планете. Что за несусветную чушь вы несете? Не хотите выходить за Клайборна? Конечно, вы за него выйдете! Вы согласились это сделать всего несколько часов назад.

— Да, но с тех пор я успела передумать. Прошу вас, папенька, поверьте: я не хочу стать его супругой! Мне просто хочется остаться здесь, с вами и маменькой, и чтобы все шло как прежде. Я обещаю, что не буду вам в тягость и не стану ничего просить. Если желаете, можете не покупать мне ни единого платья ни в этом году, ни в следующем. Я не стану просить ни книг, ни шляпок, ни еще каких-то излишеств. Только скажите, что мне можно написать ему отказ. Пожалуйста, скажите, что мне не нужно становиться его женой!

— И что потом? Вам почти двадцать два года! Меня это обстоятельство не тревожило благодаря вашей помолвке с Клайборном. Но если вы за него не выйдете, вы скоро станете старой девой и никто вас в жены не возьмет.

Она потупилась:

— Я готова пойти на этот риск.

— Ну а я не готов! — заявил он непреклонно. — К тому же в этом нет никакой необходимости, поскольку вы получили прекрасное предложение. Великолепное предложение от благородного аристократа с безупречной репутацией, который всегда будет думать о вашем благополучии и счастье.

«О благополучии — да, — подумала она. — А вот о счастье… Почему папенька не желает понять, что именно о своем счастье я и хочу позаботиться?»

Он шумно вздохнул, явно пытаясь взять себя в руки.

— Вы просто перенервничали, и только. Пройдет несколько дней, и вы будете благодарить меня за то, что я не разрешил вам взять ваше слово обратно. Ступайте в постель и поспите. Вы быстро передумаете.

Она посмотрела ему в глаза, упрямо вскинув голову:

— Но я не передумаю. Ничто не заставит меня изменить мое решение.

Ее отец смерил ее оценивающим взглядом:

— А я не имею намерения менять мое. Выслушайте меня и запомните мои слова, Клер. Вы выйдете замуж за Эдварда Байрона. Этого союза желаю я, желает ваша маменька и желает герцог. Так что, если Клайборн не решится поступить как подлец и отвергнуть вас, ваша помолвка останется в силе. Вы меня хорошо поняли?

Клер отвела взгляд.

— Да, папенька. Очень хорошо, — проговорила она, пытаясь справиться со слезами.

Граф еще раз шумно вздохнул.

— Ну что ж, давайте пожелаем друг другу спокойной ночи, чтобы вы могли пойти отдохнуть. Если увидите вашу маменьку, то передайте ей, пожалуйста, что я поднимусь наверх, как только дочитаю газету.

Она кивнула, чувствуя, что больше не может говорить. Сделав быстрый книксен, она вышла из кабинета.

К ее глубочайшему облегчению, по дороге в свою спальню она никого не встретила. Дрожа всем телом, она бросилась на постель, прекрасно понимая, что сна она там не найдет. Она думала, что сейчас придут слезы, но ее глаза почему-то остались совершенно сухими. Мысли ее стремительно бежали.

«Вы выйдете замуж за Эдварда Байрона».

«Я за него не выйду. Ничто не заставит меня изменить мoe решение».

«Если Клайборн не решится поступить как подлец и отвергнуть вас, ваша помолвка останется в силе… Если он не отвергнет вас… не отвергнет… не отвергнет!»

Она вдруг резко села на кровати: ее озарила идея.

«А что, если герцог действительно, меня отвергнет?»

Но нет, он никогда этого не сделает… Если только она не даст ему вескую причину?

Ее губы медленно раздвинулись в улыбке. Мысль стала приобретать ясную форму.

Сможет ли она это сделать?

Осмелится ли она попробовать?

«О Боже! Они все будут так на меня злы! Но так ли это важно, если это позволит мне обрести свободу?»

Как и неделю назад, Эдвард Байрон подъехал в своем экипаже к парадному входу Марсден-Мэнора. Сойдя на землю, он бросил вожжи груму и прошел в дверь, которую распахнул перед ним дворецкий. Снимая пальто и шляпу, он вежливо поздоровался со слугой.

Его провели в ту же гостиную, что и в прошлый раз, после чего слуга удалился, чтобы сообщить леди Клер и ее матери о приезде гостя. Как оказалось, граф уехал из лома по делам, что отнюдь не огорчило Эдварда, поскольку он приехал для того, чтобы повидаться не с ним, а со своей невестой.

«Невеста!» Как странно ему было произносить это слово даже про себя! Но, надо полагать, он быстро привыкнет к этой мысли.

Нахмурив брови, он повернулся к окну.

Прошло пять минут.

Потом десять.

Дамы Марсден к нему все не выходили.

Достав гравированные золотые карманные часы из карманчика шелкового жилета табачного цвета, он проверил время. Часы показывали четверть четвертого. Если он не ошибся относительно договоренного времени, то он приехал вовремя. Спрятав часы обратно в карман, он секунду оценивал новое для него впечатление: ему приходится тратить время впустую! Как герцог, он редко оказывался вынужден ждать кого бы то ни было или чего бы то ни было. Обычно это его дожидались.

Не то чтобы он требовал этого от окружающих. На самом деле ему нередко хотелось иметь возможность остаться незамеченным и быть немного более обычным человеком. Слишком часто перед ним лебезили те, кто желал добиться его внимания или одобрения. Эти люди не понимали, какую ошибку они совершают: ничто не было ему ненавистно до такой степени, как услужливые лизоблюды, мельтешащие вокруг.

И даже среди аристократов его высокий титул вызывал определенную почтительность. Эта повышенная любезность не имела никакого отношения к нему как к личности, а основывалась только на его положении. Только в кругу семьи и друзей он мог по-настоящему расслабиться и быть самим собой. И хотя уже через несколько месяцев Марсденам предстояло стать его родственниками, он готов был признать, что пока их отношения остаются довольно официальными.

«Но, похоже, не сегодня», — подумал он, весело блеснув глазами, и попытался угадать, как долго дамы намерены заставлять его ждать.

Прошло еще десять минут.

Он уже начал жалеть, что не догадался захватить с собой книгу, когда в комнату поспешно вошла леди Эджуотер.

— Ах, ваша светлость! — проговорила она, задыхаясь и прижимая к пышной груди ладонь. Ее коричневая шерстяная юбка бурно колыхалась. — Прошу вас простить мне мой поздний приход! Меня… то есть я вынуждена была задержаться. Надеюсь, что вам не пришлось ждать чрезмерно долго.