Только когда стих стук его каблуков по ступенькам, Клер немного оставила напряженность. Только тогда она расслабилась. Содрогаясь, она выпустила из руки нож, и его деревянная ручка громко стукнула по полу. Повернув голову, она встретилась с пылающим взглядом Эдварда.

— Ты цела? — спросил он. — Он не очень сильно тебе навредил, Клер?

Эдвард застыл, ощущая, что у него напряжены все мышцы.

— Ну что? — снова вопросил он. — Тебе больно?

Она молча покачала головой.

— Он к тебе не прикоснулся?

— Нет, — подтвердила она, судорожно обхватывая себя обеими руками. — По крайней мере в том смысле, который вы имели в виду.

Он нахмурился и с силой захлопнул дверь. Громкий удар заставил Клер содрогнуться. Обернувшись, он увидел, что она смотрит на него такими же широко раскрытыми испуганными глазами, какими смотрела на Ислингтона.

— Ты хоть представляешь себе, что он мог с тобой сделать? — спросил он севшим и охрипшим голосом. — Ты понимаешь, насколько близка была к тому, чтобы над тобой надругались? Или ты готова была пойти и на такой риск, лишь бы лишиться доброго имени?

У нее задрожали губы.

— Все было не так!

— Да неужели? — скептически поинтересовался он. — Разве ты отправилась сегодня с ним не ради этого? Не для того, чтобы еще раз меня испытать? Не для того, чтобы я наконец порвал с тобой окончательно? Насколько далеко ты была готова зайти, Клер? Ты собиралась позволить ему переспать с тобой, но в последний момент передумала?

— Нет! Как вы могли такое подумать?

— Я не знаю, что мне думать, когда ты сбегаешь посреди бала, не сказав никому ни слова. Когда ты отдаешься на милость человека, в котором нет ни крупицы чести и совести.

— Он сказал, что мы поедем покататься на фаэтоне, — стала объяснять она. — Он обещал, что мы только выедем из Лондона и сразу же вернемся обратно. Но вместо этого он поехал дальше и привез меня сюда.

Эдвард презрительно хмыкнул:

— И ты вышла с ним из экипажа?

— Он сказал, что проголодался. Он сказал, что хочет выпить чаю. — Она опустила голову, явно осознав, какой наивностью было поверить такой откровенной лжи. — Я подумала, что смогу с ним справиться.

— Ха! Ну, мы оба увидели, как ты с ним справляешься. — Шагнув вперед, он наклонился и поднял с пола ножик. — Думаю, это могло бы его задержать еще на две-три минуты, самое большее. А ты что думаешь?

Вместо того чтобы смутиться еще сильнее, она вдруг подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза:

— Что я была идиоткой! Вам это хотелось услышать? Я в нем ошиблась очень сильно, и если бы не ваше своевременное вмешательство, ваша светлость, то скорее всего я бы сейчас уже находилась в спальне.

У него на виске забилась жилка.

— Он снял спальню?

— Как выяснилось. Хотя, конечно, я об этом не знала и согласия на это не давала.

Сделав несколько шагов, он вонзил нож в доску для фруктов и сыра.

Клер содрогнулась, но ничего не сказала.

— Тогда надо радоваться, что я приехал именно в этот момент.

— А, к-как получилось, что вы сюда приехали? — спросила она. — Как вы вообще узнали, что я здесь?

— Вас увидел Грешем. Он курил в саду, когда ты ушла с бала.

— О!

— Он тут же нашел меня, но до того предусмотрительно отправил слугу следить за вами. В противном случае…

Он замолчал: ему тяжело было еще раз думать о том, что могло бы произойти. Сжав руки в кулаки, он усилием воли прогнал эти мысли.

— Похоже, — сказала она очень тихо, — что мне надо благодарить еще и лорда Грешема. Я сделаю это, как только смогу.

По ее телу снова пробежала дрожь.

— Тебе холодно? — спросил он.

Она покачала головой:

— Просто устала. Время уже позднее.

Это была правда. Почти два часа ночи, если он не ошибается. Путь в Лондон будет очень долгим и утомительным. Однако он не собирался отправляться в обратный путь, по крайней мере до тех пор, пока в его отношениях с Клер не будет полной ясности.

— Неужели между нами все так плохо, Клер? Неужели мысль о том, чтобы стать моей женой, настолько тебе отвратительна, что ты готова бежать с подлецом, лишь бы избежать свадьбы?

Ее лицо побледнело, губы приоткрылись, но она не проронила ни звука.

— Ты можешь сказать мне правду. — Подойдя к ней, он взял ее за плечи. — Между нами не должно быть никаких тайн, никаких преград. Будь откровенна и не думай о моих чувствах. Если ты меня ненавидишь, так и скажи. Говори прямо — и давай с этим покончим.

Ее глаза были полны боли.

— Нет, я вас не ненавижу.

— Тогда тебе ненавистна сама мысль о браке со мной? Почему? Почему ты снова и снова отказываешься стать моей супругой? Чего ты хочешь? Объясни мне!

Она замотала головой, отказываясь отвечать.

— Говори, Клер! Скажи мне, что тебе надо на самом деле!

Мгновение ему казалось, что она не станет отвечать. Но внезапно ее глаза заблестели и наполнились слезами.

— Мне нужен ты! — отчаянно вскрикнула она. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты тоже меня любил!

Он медленно направился к ней.

— Ты сильно недооцениваешь себя, если думаешь, что я смог бы когда-нибудь от тебя отмахнуться.

— Почему же нет? Прежде ты уже это делал!

— Прежде? Когда именно?

Она покачала головой:

— Это не имеет значения.

— Напротив, это важно.

— А когда вы этого не делали, ваша светлость? Мне уже двадцать два года, и за все это время вы ни разу не вспомнили, что в марте у меня день рождения — даже в этом году. И пока вы не решили, что нам пора пожениться, я видела вас всего два раза за всю мою жизнь. Когда мне было десять лет и вы с вашей матушкой заехали к нам с визитом, а потом еще раз, когда мне было шестнадцать. И в тот момент было похоже, что вам не терпится уехать. И стоило вам уехать, как вы без труда забыли о том, что я вообще существую, до той поры, пока вам не вздумалось снова обо мне вспомнить!

— Мне очень жаль, — сказал он. — Это было очень нехорошо с моей стороны. Но ты тогда была ребенком, и я не подозревал, что твои чувства могут быть задеты. Я не хотел сделать тебе больно, у меня не было такой мысли.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответила она. Ее губы сжались, и она посмотрела на него в упор. — Но можете оставить свою жалость при себе, ваша светлость. Она мне не нужна.

— Конечно, не нужна, — согласился он. — А что до того, чтобы тебя забыли или от тебя отмахнулись, то я скорее забуду дышать, чем это сделаю. Тебя забыть невозможно, Клер. Тем более после этой ночи.

У нее чуть зарумянились щеки.

— Ах да, эта ночь! Моя репутация окончательно погублена, знаете ли. Теперь мне даже нельзя появляться в Лондоне.

— Ты можешь появиться в Лондоне, когда пожелаешь. Мы сказали, что ты отправилась домой, потому что тебе стало нехорошо. Высший свет считает, что ты лежишь в постели в моем городском особняке. Ты слышала, что я сказал Ислингтону. Он не станет опровергать наши слова, если хоть немного дорожит своей шкурой.

— О! — Она опустила глаза, и ее светлые брови чуть нахмурились.

— Ты разочарована? — спросил он, — Наверное, ты предпочла бы, чтобы я позволил всем предположить самое худшее.

— Это не имеет значения. Уже не имеет.

— И ты действительно хочешь порвать наши отношения?

— А вы нет? — отозвалась она с нескрываемым изумлением.

— Нет. Ты мне нужна, Клер. В моей постели. В моей жизни. Как моя жена.

— Но…

— Никаких «но»! Выслушай меня, а потом прими решение. Ты права: мы оказались вместе по расчету и из чувства долга. Но за последние несколько месяцев наши отношения изменились. Я узнал тебя неожиданно хорошо. Порой ты меня бесишь — гораздо чаше, чем мне хотелось бы — но ты также доставляешь мне огромное наслаждение. Женитьба на тебе перестала быть вопросом долга, чести и обязательств.

Ее глаза заблестели от невероятного смешения чувств.

Он протянул руку и поймал ее пальцы.