Она ужасно смутилась, обнаружив, что он так внимательно за ней наблюдает. Сколько времени он уже сидит здесь и смотрит, как она спит?

Когда он успел встать с постели и одеться?

И почему она этого даже не заметила?

Чуть нахмурив лоб, она обратила внимание, что на нем не вчерашний вечерний костюм, а темно-синий рейт-фрак, бежевый жилет и чуть более темные панталоны.

Не успела она спросить, откуда он взял перемену одежды, как он встал и направился к ней. Нагнувшись, он уперся руками в подушку по обе стороны ее головы и подарил ей такой теплый и крепкий поцелуй, что ей сразу же захотелось вернуть его обратно в постель.

Она подняла руки, намереваясь притянуть его к себе, но он успел отстраниться.

— Я пришлю служанку, чтобы она помогла тебе вымыться и одеться. Когда ты будешь готова, завтрак будет ждать в гостиной.

У нее невольно вырвался вздох разочарования.

Он тихо рассмеялся, но взгляд у него был виноватый.

— Не сомневайся, я был бы очень рад снова к тебе присоединиться. Я мог бы целый день провести в этой кровати и отпускать тебя только по нужде. Но я подозреваю, что ты испытываешь боль и не отказалась бы немного заняться собой.

Она пошевелилась в постели и с досадой поняла, что Эдвард совершенно прав.

Улыбнувшись, он наклонился, чтобы еще раз ее поцеловать, а потом выпрямился и вышел из спальни.

Постучав в дверь, вошла служанка.

Клер быстро выяснила, что утром, пока она спала, Эдвард успел отправить записку домой, приказав, чтобы им обоим привезли смену одежды. Заодно был прислан и саквояж с разнообразными туалетными принадлежностями: зубной щеткой и зубным порошком, гребнем и щеткой для волос, мылом, лосьоном, шпильками, булавками и так далее.

Моясь теплой водой в переносной ванне, она почувствовала, как благодаря мягкому нагреву стихают боли в ее теле. Дорогое мыло слабо пахло розами — и удаляло все свидетельства прошедшей ночи. Когда она вылезла из постели, то обнаружила, что следы остались и на простыне, и была очень рада, что у служанки при всей ее открытой манере держаться хватило скромности ничего не говорить об этом.

Вытершись мягким полотенцем, которое тоже было прислано из дома, она позволила служанке помочь ей надеть утреннее платье из фиалкового муслина в крапинку и расчесать коротко остриженные волосы.

Клер вышла из спальни почти час спустя и пошла по коридору в гостиную.

Эдвард стоял у окна и с рассеянным интересом наблюдал за происходящим во внутреннем дворе. Его мысли были заняты более важными вещами: он думал о Клер и о той ночи, которую они провели в объятиях друг друга.

То, что он уложил Клер в постель до свадьбы, было отступлением от правил, но, с другой стороны, все их отношения развивались не по правилам. И тем не менее, по сути, прошлая ночь стала их первой брачной ночью. Пусть они еще не принесли брачных обетов, но она все равно уже стала его женой. На данном этапе церковный обряд был просто формальностью, однако он не собирался его откладывать.

Эдвард намеревался увезти ее в свое небольшое поместье в Оксфордшире. Там у него есть знакомый пастор — в конце концов, именно он предоставил ему этот приход! — который, несомненно, будет счастлив провести церемонию и соединить их с Клер узами брака.

Еще несколько недель назад он предусмотрительно обзавелся специальным разрешением на брак.

Он хотел привязать ее к себе всеми возможными способами. Прошлой ночью он овладел ее телом. Теперь он собирался получить от нее супружеский обет.

Сражаясь с желанием, он глубоко вздохнул — и еще раз равнодушно посмотрел на постоялый двор. И на этот раз его взгляд выделил там нечто неуместное.

«Какого дьявола она сюда явилась?»

Эта женщина поначалу не привлекла его внимания, поскольку сидела в закрытом экипаже без герба. Однако когда она подалась вперед, в обрамлении квадратного окошка кареты он увидел поразительно прекрасное лицо Филиппы Стоктон.

Она встречалась с любовником?

Пожав плечами, он уже собирался отвернуться, но тут увидел темноволосого мужчину. Эдвард застыл, узнав в нем Рене Дюмона, которого подозревали в шпионаже в пользу Франции.

В военном министерстве считали, что Дюмон активно сотрудничает с французами. Похоже, что в награду за содействие ему обещано по окончании войны вернуть фамильный замок и часть принадлежавших его семье до революции угодий.

Однако что здесь делает Дюмон? И встречается ли он еще с кем-то, помимо Филиппы Стоктон?

Вращая печатку на пальце, Эдвард с интересом наблюдал за тем, как француз быстро подошел к неприметной карете и сел в нее.

Филиппа Стоктон — и Дюмон?

Возможно, Дюмон использует Филиппу для получения важной информации? Или шантажирует ее каким-то грешком, чтобы получить доступ к такой информации?

Эдвард обдумывал возможные варианты и с изумлением увидел, что Дюмон вышел из экипажа Филиппы, пробыв внутри не больше пяти минут.

Карета леди Стоктон уже отъезжала от постоялого двора, когда Эдвард услышал у себя за спиной звук открывающейся двери.

Повернувшись, он увидел Клер, и все мысли о Дюмоне и Филиппе Стоктон моментально вылетели у него из головы. Улыбаясь, он пошел к ней навстречу.

— Ты чудесно выглядишь! — сказал он, беря ее за руку. — Проголодалась?

Ее голубые глаза смотрели прямо на него.

— Просто умираю с голоду!

— Отлично. Садись, а я прикажу принести нам завтрак. Я велел держать все на кухне, чтобы еда не остыла.

— Ты уверен, что мы едем в нужном направлении? — спросила Клер у Эдварда почти два часа спустя.

Ей показалось, что они заблудились: поля у дороги с каждой милей становились все более неухоженными.

— Может, он где-то не там повернул? Это не похоже на дорогу в Лондон, — заметила она, глядя на каменный придорожный столб с отметкой «53», полускрытый дикими травами.

Удобно устроившийся вполоборота к ней, Эдвард успокаивающе ей улыбнулся:

— Потому что она действительно не туда.

Ее глаза изумленно расширились.

— Но как это? Разве мы не воз вращайся на Гросвенор-сквер?

Он покачал головой:

— Пока — нет. Сейчас мы едем в мое поместье в Оксфордшире.

— Правда? Но почему? И когда именно ты собирался мне сказать, что мы не возвращаемся в Лондон?

— Я решил устроить тебе сюрприз.

— Ах, да неужели? Мне и всем остальным, похоже! — Она замолчала, обдумывая неожиданную мысль. — Но, Эдвард, нам ведь надо вернуться! Что все подумают, если мы внезапно вместе исчезнем? Пойдут такие разговоры!

Он потянулся за ее рукой и прижал ее пальчики к губам:

— А разве тебя волнуют разговоры, Клер? Прошлой ночью ты была готова окончательно потерять репутацию. Не думаю, чтобы поездка в деревню с женихом причинила бы тебе такой же вред.

— Да, но к тому была совершенно другая причина…

— Совершенно верно. — Обхватив ее за талию, он приподнял ее и пересадил к себе на колени. — И той причины больше не существует.

— Эдвард!..

— Скажи это еще раз!

Его волосы коснулись ее щеки, когда он наклонился и нежно коснулся губами ее шеи. А потом зубами поймал мочку ее уха и чуть ее прикусил.

Она задрожала и закрыла глаза.

— Что сказать?

— Что ты меня любишь. — Он положил ладонь ей на грудь и начал ласкать бережно, но совершенно ошеломляюще. — По крайней мере так ты говорила прошлой ночью. Это правда?

— Конечно, правда!

— Тогда повтори! — Его губы снова легли на ее губы в мягком, сладком поцелуе. — Скажи, что ты меня любишь!

— Да, Эдвард, я тебя люблю.

Он улыбнулся, и его поцелуй стал таким жарким, что сердце ее отчаянно затрепыхалось, словно крылышки колибри.

— Отлично, — проговорил он, когда наконец отпустил ее, чтобы она смогла отдышаться. — Тогда ты согласишься выйти за меня замуж сегодня.

Она слабо попыталась высвободиться.

— Сегодня? Но это же невозможно!

— Вполне возможно: у меня в кармане лежит особое разрешение!