— Ты вовлечен, Вейр, дух, ты пойман в этот круг, — я очертила круг силы в воздухе, добавила знак покоя. Вейр зарычал страшно, встал на ноги, двинулся ко мне, но смог сделать только шаг. До меня осталось десять шагов. — Ты пойман и связан чернотой вокруг, услышь мой глас ты сегодня в ночи, я призываю тебя, помоги, призраки злобы, духи убийц, я изгоняю вас в Навь из круга уйти.

Вейр сделал шаг. Казалось, он идет в толще воды. Девять шагов. Я метнула взгляд на Севера. Он истекал кровью.

— Изыдите прочь, изыдите в Навь, Во имя Матери, Девы, приказом Жрицы и волей её, её силой изгнанны, без причинения вреда, без зла, с Её благословлением, что станете Светом навсегда.

Вейр шел. Его корчило судорогами, он двигался неровно, урывками, но шел. Молча, скалясь в ухмылке. В багровых от крови глазах сверкала такая злоба, такое вселенское зло, что от этого молчания, взгляда мне дико хотелось дать деру, но я не могла. Погибал Север, уходил Вейр. Шаг. Шесть шагов. Я бросила искру. Крохотная, едва живая, но она все же затеплилась у меня над головой.

— Древнее пламя, взываю к тебе, дай нам защиту всегда и везде, я заряжу тебя силой огня, и призову защитить меня.

Огонек разгорелся белым пламенем, шипя, полетели искры, пещеру озарило яркое, слепящее глаза сияние. Пять шагов.

— Зло и коварство рассыпятся в прах, как повелю я силой Её, да случится так! Изыди, дух зла, изыди, сила твоя, Именем Матери, Именем Жрицы, изгоняю тебя! Словом моим, словом твоим, словом Света, Словом Тьмы, уходи! Да будет так! — осипшим голосом проговорила я и начертала знак Матери.

Вейр сделал шаг, рухнул на колени, схватился за грудь и упал на песок.

Я, дрожа, стояла, насмерть прилипнув к стене, и не могла сделать ни шагу. Выругавшись последними словами, отодрала себя от стены, и, пошатываясь на дрожащих ногах, пошла к Северу, обогнув тело Вейра. Колдун был бледен, как смерть, он еле дышал, но был ещё жив. Время уходит, еще немного, и его не вернуть. Сначала Север.

Я упала на колени рядом с Севером, провела рукой над раной. Прикусив губу, собрала все силы, что у меня остались. Я не могу лечить! Я… Я люблю тебя, мальчик… Обняв волка за шею, я сидела, раскачиваясь, и, глотая слезы, пыталась влить в него всю жизнь, всю силу, темную, светлую, всю, которая была мне дарована Матерью, Жрицей и Судьбой. Тяжелая голова волка поникла на моей руке, я едва могла её удержать, но держала из последних сил, из глубокой раны на шее кровь уже не сочилась, края потемнели до черноты. Я всхлипнула.

Волк вздрогнул, дернулся. Я осторожно положила его голову на песок, двумя руками зажала рану, вливая свое тепло, любовь. Ладони загорелись, я терпела столько, сколько могла, когда не осталось мочи выдерживать боль, я оторвала руки от мокрой шерсти и молча уставилась на розовеющий, свежий порез. Нет… Пустое… Север так и лежал, дыша часто, мелко, каждый вздох был слабее, чем предыдущий. Он потерял слишком много крови… И у меня сил уже не осталось…

Мне казалось, что я умерла. Только мертвый ничего не чувствует. Ни зла, ни горя, ни печали. Я вытерла мокрое от слез лицо, обернулась.

Вейр стоял, глядя на меня. Я достала нож, запачкав лезвие кровью Севера. Руки, мех куртки, я вся была в его крови.

— Не сопротивляйся, девчонка. Я тебе и твоей магии не по зубам, — тварь распахнула объятья и, не торопясь, двинулась на меня.

Я встала и пошла навстречу. Шаг, второй, легкий толчок, я прыгнула, сбив колдуна с ног. Он зарычал, попытался вскочить на ноги, я швырнула ему в лицо горсть песка, тварь взвыла, закрыв лицо руками, попыталась вскочить, но я уже была рядом.

Тонкий, поначалу незаметный надрез на шее Вейра набух на глазах, тонкий ручеек алого стал рекой, я успела увидеть, как зашипела, запузырилась по краям смертельной раны кровь, словно издалека услышала свой отчаянный крик и дикий, душераздирающий стон Вейра. Клубок огня взорвался, залил слепящим белым светом пещеру клубок, я канула в непроглядную, милосердную тьму.

***

По моему лицу кто-то настойчиво водил мокрой, теплой шелковой тряпкой. Замычав что-то пересохшим ртом, я мотнула головой и пришла в себя.

Не открывая глаз, обняла мощную шею Севера, зарылась в густой, пахнущий кровью мех. Волк мягко вырывался, но я крепко держала, не собираясь отпускать.

Кто-то кашлянул.

Руки враз ослабели, я медленно повернула голову, холодея от предчувствий.

Глаза. Его глаза… Нет. Это был не кашель. Это была музыка… Но… Как?! Я же сама, своими руками убила его! Север вырвался, сел рядом, тяжело дыша.

— Скажи что-нибудь, — осипшим голосом прошептала я.

— Ну кто, кто, скажи, просил тебя лезть? — он слабо ухмыльнулся. — Ты должна была бежать без оглядки, а ты, упертая, невыносимая, непослушная, отчаянная идиотка, все равно все сделала по-своему!

— Слава Матери, это ты…

Он сидел рядом, молча пожирая меня глазами. Я, застонав от боли в затекших мышцах, села, уставилась на него в ответ. Его глаза были обычными, слегка покрасневшие белки, зрачки приняли нормальный размер, только смертельная бледность да розовый, свежий шрам на шее напоминали о случившемся.

— Я… Я не хотела, — я отвела взгляд. — Я должна была…

— Я знаю, — мягко ответил он. — Ты упала в обморок.

Я помолчала. Тысячи мыслей, тысячи слов, и все не те…

— Вейр… Как ты думаешь, они ушли? Это всё? Всё кончено?

Он встал, отряхнулся, подал мне руку. Я медлила.

— Не могу сказать. По крайней мере, мы живы, и нам надо выбираться отсюда как можно скорей. Это он нас вытащил, — он глянул на волка, потер шею, где розовел шрам. — Чуть до смерти не зализал.

Север, казалось, ухмыляется во всю пасть.

— Где ты взяла эту зверюшку?

— От зверюшки слышу, — я приняла его руку, встала рывком на ноги и уткнулась носом Вейру в грудь. — Знаешь, — помолчав, продолжила я, — возвращается назад не только зло. Возвращается и добро. Нам возвратили жертву.

Мы бы так и стояли, обнявшись, но в глубине руд заголосила какая-то тварь, судя по голосочку, размером с дракона. Откликнулась вторая, подпела третья. Север, прихрамывая, пошел к выходу из ловушки, сел у черноты, требовательно глядя на нас. Мы оторвались друг от друга и пошли за ним следом.

***

Я уже не пыталась запоминать, где и в каких глубинах мы бредем, да и волк, казалось, шел наугад, единственное, что я знала твердо — без Севера путь назад нам не найти. Он часто останавливался, замирая, шумно втягивал воздух, бедолага все ещё прихрамывал, впрочем, мы с Вейром тоже не резвились от избытка сил. Лица, одежда в грязи и крови, Вейр то и дело заходился в приступах кашля, при звуках которого у меня разрывалось сердце, сил у нас уже не осталось, но сесть в закутке и, повыдирав на себе и спутниках волосы, приготовиться помереть, это было не про нас. Не для того Ольга отдала свою бесконечно долгую жизнь, чтобы мы сложили лапки. Найдем "сердце", а там уже поглядим, что это за овощ и с чем его едят. Его ритм то усиливался, то затихал, но Север уверенно шел вперед, и я решила довериться другу.

Темные коридоры змеились, петляли без конца и края, я одурела от бесконечных извивов, подъемов и спусков, то пологих, то крутых, временами накатывало отчаяние, мне казалось, что мы бродим по кругу и вот-вот вернемся в ту пещерку, что чуть не стала для нас могилой. Вейр молчал, он вглядывался в глухую темноту, черным маревом душившей наши чахлые магические огоньки, при взгляде на которые хотелось рыдать. Ну, что выросло, то выросло. Я то и дело вглядывалась в Вейра, но признаков одержимости не замечала. Он был бледен, спал с лица, но багровых искр, расширенных зрачков и странного поведения я пока не наблюдала. Хотя, кто его, колдуна, разберет, он и в человеческом-то облике не подарок. Враг может притаиться, чтобы нанести удар в самый неожиданный момент, но пока ничто не предвещало беды. Если разделаемся со смешением, Вейру надо будет провести очищающий ритуал, может, даже, и не один. Правда, что это за ритуал, пока ни мне, ни ему не ведомо. Из огня да в полымя. Если выберемся… Если. Слишком много этих "если"…