— Ты можешь положиться на меня, Линк. Но, по-моему, это очень хорошее имя.

— Вот и моя мама тоже так считала, — произнес Линк. История со змеей пересказывалась снова и снова, пока Рафаэлла не стала думать, что это просто небылица, не что иное, как сказка про змею, выдуманная ею с Линком для того, чтобы поиграть на нервах у слушателей. Коко, открыв рот, несколько раз восклицала: «О бедняжка Рафаэлла!» — и, прижимая ее к груди, гладила по спине.

Доминик никак не выразил своего отношения к случившемуся. Он внимательно рассматривал взъерошенную девушку, гадая, откуда могла взяться эта несчастная змея. Удавы, даже имея свободу передвижения, редко покидал свою территорию, а этот не должен был этого делать, та как чувствовал себя вполне уютно и привольно в частном зоопарке Доминика. Зоопарк находился на центральной гряде, но тем не менее удав умудрился каким-то образом выйти из своего загона и заранее спуститься вниз, а там, у тропинки, дождался Рафаэллу Холланд и напугал ее до полусмерти. Это не укладывалось у него в голове; в этот момент взгляд его случайно скользнул по Линку, и Доминик понял, что тот находится в не меньшей растерянности. Уже почти смеркалось, когда один из охранников нашел в джунглях большую деревянную клетку. И тогда все прояснилось. Кто-то принес туда удава и выпустил его на тропинке, ведущей к пляжу. Но такой точный расчет? Кто же был предполагаемой жертвой? Ведь Рафаэлла по чистой случайности оказалась на тропинке. Если только, подумал Доминик, если только кто-то специально не дождался возвращения Рафаэллы с пляжа, чтобы открыть клетку и выпустить удава.

Все это Доминик изложил Коко, пока они одевались к ужину, но она не успела ответить: в дверях появился запыхавшийся Меркел и сообщил Доминику, что Маркус опять на линии и что его пытался убить Жак Бертран, а вместо этого Маркус прикончил его самого.

Доминик еле заметно кивнул Коко и вышел из комнаты вслед за Меркелом. Позволив тому остаться, он сел за стол и поднял трубку.

— Маркус, это Доминик. Расскажи, что произошло.

Доминик слушал добрых минут пять, ничего не говоря. Наконец он произнес:

— Я рад, что ты жив. Ну что ж, ничего не поделаешь. Возвращайся домой. Мы вместе подумаем, что предпринять дальше.

Доминик снова замолчал и принялся внимательно слушать.

— Разумеется, ты прав. Мы займемся этим, когда ты вернешься. Да, кстати, мой мальчик, у нашей дорогой Рафаэллы только что тоже произошли неприятности.

Даже Меркел услышал, как заорал Маркус:

— Эта ненормальная! Во что она вляпалась на этот раз?

Доминик усмехнулся, однако Меркел, знавший назубок любые гримасы босса, в совершенстве понимавший язык его жестов, заметил, что усмешка на этот раз означает совсем не то, чем кажется на самом деле.

— На этот раз она вступила в схватку с удавом, Маркус. Линк был с ней, естественно, без ее ведома, он и убил змею. Бедняжка Рафаэлла немного разнервничалась, как ты можешь себе представить. — Доминик замолчал, слушая ответ Маркуса. — Да, я скажу Линку, чтобы он все время был с ней. Не волнуйся. Возвращайся домой.

Доминик аккуратно положил трубку на рычаг. Затем произнес, не поднимая глаз:

— Бертран не собирался ничего платить, и не было никакого оружия. Все это было подстроено. Ему просто нужен был предлог, чтобы убить Маркуса и заставить меня выглядеть беспомощным дураком, шутом и слабаком. «Король мертв, или почти мертв» — это были последние слова Бертрана перед смертью. Но по крайней мере теперь у нас есть ниточка, ведущая к «Вирсавии» — группе, организации, человеку или черт его знает чему еще.

За ужином Доминик без особых эмоций рассказал в общих чертах всем присутствующим о том, что случилось в Марселе. Перед этим он бегло взглянул на Рафаэллу, и девушка поняла: Доминик оценивает, стоит ли так открыто рассказывать обо всем в ее присутствии. К ее облегчению и в то же время огорчению, она сделала вывод, что либо Доминик решил, что ей можно доверять, либо не придал случившемуся большого значения. Рафаэлла не сомневалась, что последнее более правдоподобно, понимая, что Доминик видит в ней всего лишь женщину, которая достаточно умна, чтобы записать его прославленную жизнь, а женщину, любую женщину, можно держать под контролем. Рафаэлле пришлось смириться; да это и не имело для нее большого значения. Намного важнее было узнать, что произошло с Маркусом. Она сразу забыла об удаве, который почти переломал ей ребра, и так крепко сжала вилку, что пальцы ее побелели.

— А каким образом этот Жак Бертран пытался убить Маркуса, Доминик? Ведь его не так-то просто обвести вокруг пальца.

— Бертран пытался убить его по-глупому. Подослал к нему девчонку, которая должна была затащить Маркуса в постель. Пока Маркус развлекался бы с ней, Жак собирался ворваться в комнату и перерезать ему горло.

— Выходит, что Маркус не сделал того, чего от него ожидали?

— Маркус не из тех людей, которые ложатся в постель с кем попало, к тому же он не извращенец: девчонке было не больше пятнадцати.

Рафаэлле показалось, что Доминик собирается что-то добавить, но тот внезапно остановился, нацепил на вилку креветку и отправил ее в рот. Потом принялся медленно жевать.

— Я мог бы еще добавить, Рафаэлла, что вся эта сделка с оружием была абсолютно законна. Был и сертификат конечного получателя. Просто эти боеприпасы направлялись не в Нигерию, как думали французы. Они предназначались группе повстанцев в Восточной Африке для борьбы с местным прокоммунистическим диктатором. Поскольку группа эта существует нелегально, нам пришлось немного нарушить правила, чтобы оружие попало к повстанцам.

«Да, и слоны летают», — Рафаэллу так и подмывало ответить, но она стиснула зубы, и выражение ее лица осталось непроницаемым. Доминик продолжал:

— Мы пока еще не затрагивали тему моей профессии. Не буду скрывать, я занимаюсь торговлей оружием, но делаю это открыто, Рафаэлла, несмотря на то, что ты, возможно, слышала или читала. Я не преступник и не выхожу за рамки закона; я не снабжаю оружием террористов, чтобы они убивали невинных людей, я не работаю на черный рынок. Иногда мне приходится иметь дело с полулегальным рынком, но не так уж часто. В этот раз я впервые за долгое время собирался нарушить правила. Я никогда не переправлял оружие врагам нашего государства — ни Каддафи, ни Хомейни, когда тот был еще жив, ни Северной Корее. В прошлом я часто работал с ЦРУ, но, к сожалению, об этом нельзя упоминать в нашей книге. Торговец оружием никогда не сознается в том, что работал с властями, иначе его посчитают дураком или хвастуном. И засмеют так, что придется уехать за пределы страны.

— А мы и так за пределами страны, — заметила Коко.

— Шутишь, — проговорил Доминик, но даже не улыбнулся. — И кстати, могу добавить, что власти не пришли бы в восторг от подобных откровений.

— А что вы посылали повстанцам в Восточную Африку? — поинтересовалась Рафаэлла.

Доминик развел руками:

— Бог не даст мне соврать, они нуждались почти во всем. Я заключил сделку на большую поставку мин. Мины годятся повстанцам лучше всего, учитывая, что в их стране много пустынь.

Рафаэлла решила не уточнять, о какой стране в Восточной Африке идет речь. Ему пришлось бы врать дальше, а ей почему-то совершенно не хотелось, чтобы он делал это. По крайней мере так откровенно.

Рафаэлла слишком беспокоилась о Маркусе: ее пугала такая беззаботность.

— Я расскажу тебе о легальном рынке оружия, — пообещал Доминик. — Не так много людей знают о нем, за исключением, разумеется, федеральных властей.

— Было бы здорово, — ответила Рафаэлла. Она проштудировала кучу материалов о торговле оружием, перед тем как покинуть Соединенные Штаты. Но вычитала совсем немного сведений, которые подтверждали бы слова Доминика. А о черном рынке было известно еще меньше. Само собой, она нашла кое-какие упоминания обо всех центральных фигурах. Из них меньше всего было известно о Доминике Джованни. Жаль, что ей не удалось поговорить ни с кем из ЦРУ или из Таможенной службы США.