— Ну все, подъехала Опра Лопес! — поморщилась я, мазнув по губам прозрачным жидким блеском в надежде, что и так сойдет. — Я не меньше других всегда готова на разовый, ничего не значащий и, надеюсь, самый грязный секс, но неужели «лучшим» обязательно должен быть человек, у которого я беру интервью?

— Нет, — согласилась Дженни, взяв меня за плечи и придирчиво рассматривая мой макияж. — Если Джеймс знаком с Джейком Гилленхаалом, с удовольствием повышу ставку.

— Ничего не понадобится повышать, — негромко сказала я, принимая новый блеск для губ, протянутый подругой. — Джеймс намного красивее Джейка. И наверняка куда приятнее. И талантливее как актер.

— Хо-хо, кто-то втюрился. — Дженни указала на персиковый блеск. — А что думает Алекс о такой замене?

— Ну перестань, — покраснела я. Я так радовалась, что подруга снова со мной разговаривает, что даже не сочла нужным рассказывать о том, как Джеймс гладил меня по щеке. — Алекса я даже на кинозвезду не променяю. Нельзя же сравнивать любовь с увлечением!

— Погоди. Он что, признался тебе в любви? — Дженни даже перестала штукатуриться. — Когда? И почему я об этом только сейчас узнаю?

— Пока нет, — созналась я. — До сих пор молчит. Но это не важно. Я не променяю на него Алекса.

— Энджи, отчего бы тебе не набрать номер Алекса и не повторить ему это? — поинтересовалась подруга. — Чего ты ждешь? Мы же современные люди, можно же признаться первой!

— Терпеть не могу, когда ты начинаешь говорить, как Опра, — буркнула я, влезая в мои верные «луботины».

Каким образом простая красная подошва способна превратить золотые босоножки с ремешками из «красивых туфелек» в явление под названием «потрать на нас месячную квартплату, и мы сделаем твой облик совершенным»? В «луботинах» я через многое прошла, включая перелом кое-чьей руки, и хотя босоножки всякий раз заставляют вспомнить не о самых лучших временах, ноги в них выглядят изумительно, поэтому я им заранее все прощаю.

— Значит, дело в том, что ты не хочешь признаваться первой? — не отставала Дженни.

Я знала, что она не успокоится, пока не получит ответ, а лжец из меня никудышный. Как говорится, мне и корову не обмануть.

— Да, — не выдержала я, присев на край кровати, чтобы застегнуть босоножки. — Я не хочу первой признаваться Алексу в любви, ясно?

— Более чем, — кивнула подруга, присаживаясь рядышком. — Но послушай, вот я уже знаю, что ты его любишь. И все знают. Эрин знает, Ванесса знает, даже Скотти из кафе, по-моему, догадывается. Стало быть, и Алекс в курсе.

— Он не Скотти, он Игорь, — вздохнула я. — Значит, ты считаешь, надо признаться первой?

— Нет, я только хочу сказать, что ты не умеешь скрывать свои чувства, Энджи, и, может, в этот раз ты от него этих слов дождешься. — Дженни расческой отвела волосы у меня с лица. — Не дави на него. Если любит, сам скажет.

— Если.

Мы уже много часов не говорили, и я начинала по-настоящему злиться, что Алекс не перезванивает.

— Ты мне не все сказала, детка? — заинтересовалась Дженни. — Если у вас что-то разладилось…

— Нет-нет. — Я глубоко вздохнула и встала. — Это уже я с ума схожу. Последние пару дней до него не дозвониться. Ладно, пошли, найдем тебе классного парня.

— А пошли. — Дженни буквально впрыгнула в свои босоножки. — И пусть не говорит, что его не предупреждали. Если я увижу, что ты хоть одну слезинку уронила из-за Бруклинца, буду гнать его пинками через весь Бруклинский мост.

— Прежде нужно вернуться в Нью-Йорк, — сказала я, взяв Дженни под руку и потянув ее из номера. — Я гляжу, ты здесь совсем освоилась.

— Посмотрим, что скажет твоя кинозвезда, — весело сказала Дженни. — В случае чего я всегда могу вернуться на его частном самолете.

Джо ждал, прислонившись к стойке ресепшена, в тесных черных джинсах и серой футболке, обтягивавшей его словно вторая кожа, с живописно растянутым глубоким V-образным вырезом. Парень явно серьезно отнесся к предстоящему соперничеству с Джеймсом Джейкобсом, пусть даже последний ни сном ни духом не знал, о грядущем соревновании. Выскочив из лифта, Дженни подбежала к Джо, повисла у него на локте и прижалась всеми своими соблазнительными изгибами. Мечты об особняках на Малибу и частных самолетах были забыты минимум на то время, пока мы шли к поджидавшей нас машине Джеймса.

Я не знала, радоваться или нет, но «хаммер» вновь сменился лимузином, к вящему удовольствию Дженни. Ничто не могло сравниться с выражением ее лица, когда подруга уселась между слегка, по-моему, испуганным Джеймсом и несколько, по-моему, воинственно настроенным Джо. Пятиминутную поездку до «Рузвельта» я просидела рядом с Блейком, старательно притворяясь, что никаких неловких моментов между Джеймсом и Джо в прошлом не было. Однако притворщица из меня тоже никудышная.

— Почему обязательно нужно хоть пять минут, да на машине ехать? — спросила я, когда все перезнакомились. — Это же не очень хорошо для окружающей среды.

— Хотите посмотреть, что будет, если я пойду пешком по Голливудскому бульвару в одиннадцать вечера? — спросил Джеймс, нажав кнопку и опуская тонированное стекло. — Привет, девчонки, — окликнул он стайку девушек, болтавшихся у «Гэпа».

— Бож-же мой, это же… — Стоявшая ближе всех к лимузину высокая брюнетка уронила стакан, широкой лужей разлив колу на тротуар.

Они чуть не головы в окошко засунули, пожирая Джеймса глазами. Честно говоря, на их месте я тоже не осталась бы равнодушной, даже не будь он мегазвездой: тесная черная рубашка обтягивала прекрасный рельефный пресс типа «я сошел к вам прямо с экрана», а свободные прямые джинсы не скрывали фантастических тренированных бедер. На заднице он, разумеется, сидел, но когда мы все усаживались и он подвинулся на сиденье лимузина, я оценила ее взглядом. Не то чтобы я таращилась на его ягодицы, не подумайте.

— Да, я Джеймс Джейкобе, — кивнул он и помахал рукой. — Хорошего вам вечера.

Все три девицы, побледнев, отвалили челюсти, и этой секунды Джеймсу как раз хватило поднять стекло. А затем раздался неистовый тройной женский визг — от такого лопаются стаканы и барабанные перепонки, — и пока мне не надоело смотреть назад, троица бежала за нашей машиной. Ну просто села нам на хвост.

— Не надоело играть, Джеймс? — вздохнул Блейк, когда лимузин медленно набрал скорость, оставив девиц позади. — Это же все попадет в ее чертов журнал. Оно тебе надо?

— И это происходит везде, где вы появляетесь? — не удержалась я, глядя на девушек, остановившихся посреди дороги, хватаясь друг за дружку, чтобы не упасть.

— Более или менее, — засмеялся Джеймс. — Вы разве не заметили сегодня?

— Только в ресторане, — призналась я, вспоминая день с утра. Вполне возможно, что при виде мегазвезды люди падали на тротуар и бились в экстазе, однако я была так сосредоточена на том, чтобы не влюбиться в Джеймса, что даже моя собственная мать могла рухнуть перед нами в счастливый обморок и я бы не обратила внимания. — Ничего себе… Кошмар какой-то!

— Ничего, можно научиться жить и с этим, — сказал Джеймс, улыбнувшись Дженни, которая молчала (впервые в жизни) всю дорогу, глядя на кинокумира с самой нелепой широченной улыбкой, когда-либо освещавшей ее лицо. Джо, напротив, сидел мрачнее тучи. Зря я его пригласила, наверное. — Ну что, пошли в клуб?

В «Тедди» действительно оказалось весело, если вообще не фантастически. Как и в целом в «Рузвельте», здесь царила атмосфера славного старого Голливуда. Проходя по темноватому бару мимо округлых столов в обрамлении бархата винного цвета и людей в одежде цвета красного дерева, я чувствовала себя Элизабет Тейлор. Если, конечно, Элизабет Тейлор тоже со стыдом считала себя вдвое толще любой из посетительниц и буквально силой удерживала подругу, готовую броситься на любого мужчину в клубе. С другой стороны, может, Элизабет Тейлор и не чуралась подобных занятий, почем я знаю.

— Иисусе, Энджи, я, наверное, умерла и попала в рай, — шепотом простонала Дженни, когда нас проводили к VIP-столику. — Именно сюда я и хотела.