По приказу командира бойцы привели в боевую готовность все собранные по пути трофейные фаустпатроны. Их оказалось семь, включая подобранный Жижевичем взведенный «панцерфауст». Бойцов с фаустпатронами Андрей разбил на два фланга, сконцентрировав в крайних угловых комнатах первого этажа. Четверо гранатометчиков – в правом крыле, трое – в левом. По задумке Аникина, согласованной с Головатым, гранатометчики должны были произвести два «хоровых» залпа. Сначала правое крыло, под командой Аникина, и сразу же левое, которым руководил Липатов. По центру протяженного здания, на втором этаже, разместился Латаный со своим противотанковым ружьем и цейссовским прицелом. На него возлагалась ответственная работа по корректировке огня – своего и трофейного немецкого МГ, с которым за перегородкой комнатной стены залег Кокошилов.

Целью обоих залпов была закопанная в землю башня «пантеры». После первой, правофланговой, атаки фаустпатронами со стороны улицы на площадь должна была выдвинуться одна из «тридцатьчетверок» и с ходу атаковать баррикаду.

Первый залп получился нестройным. Из четырех «фаустов» после команды Андрея «Огонь!» сразу гранаты выпустили два. Чуть с опозданием выстрелил Тютин, а «панцерфауст» в руках Жижевича так и остался неразряженным. Одна из двух первых гранат, описав над площадью синхронную пушистую дугу, ударила в каркас баррикадной конструкции метрах в трех правее стационарной огневой точки. Вторая чиркнула башенную броню «пантеры» и по касательной ушла вверх, растворившись где-то над крышами.

Граната, пущенная Тютиным, полетела значительно левее вражеского орудия, вонзившись в стену здания.

– Жижевич! Стреляй, мать твою… – крикнул Андрей.

В этот момент слева в сторону баррикады прошло сплетение пушистых дорожек выхлопных газов. Гранатометчики второго залпа оказались удачливее. Две гранаты угодили в баррикаду, попали в цель, окутав вражескую башню дымом вперемешку с взметнувшимся в воздух песком и рваной мешковиной.

Произведшие выстрелы бойцы, действуя по приказу командира, тут же сменили позицию. Они отступили во двор здания, под многослойное прикрытие несущих и фасадных стен дома. И вовремя. Снаряд, выпущенный немцами прямой наводкой, смел угол здания, превратив в нагромождение строительного мусора комнату, откуда только что выпустили гранаты штрафники.

Одновременно с выстрелом вкопанного орудия всю баррикаду окутало грохочущее облако стрельбы. Расположившиеся на втором ярусе конструкции пулеметные расчеты вели огонь по позициям штрафников из двух точек. Кроме них на баррикадных позициях Латаный хорошо разглядел расчет стрелков из противотанкового ружья. Они вели огонь с самой середины баррикады. Все расчеты, как по военному учебнику, состояли из двух номеров, что Латаный не преминул про себя отметить с легким налетом зависти. Остальные оборонявшиеся, плотной цепью унизывающие главный, второй, ярус немецкой обороны, были вооружены автоматами и винтовками.

Дым вокруг стационарной огневой точки еще не развеялся, пыль рухнувших стен в правом крыле еще не осела, а башенное орудие «пантеры» уже произвело выстрел по левому крылу. И здесь немцы продемонстрировали убийственную четкость пристрелки, обвалив прямым попаданием и последовавшим взрывом чуть не треть стены, смотревшей на площадь.

На какое-то время, в полном соответствии с замыслом Аникина, дом, откуда штрафники устроили гранатометную атаку, сковал на себя всю огневую мощь оборонявших баррикаду. Орудие «пантеры», обе «сорокапятки», пулеметы, ПТРы, стрелковое оружие – все палило по зданию.

В это время машина Головатого уже выкатывалась на оперативный простор. Башня танка была развернута в сторону вражеской «пантеры», готовясь произвести по ней выстрел. Маневр русских танкистов первым засек один из двух немецких расчетов 45-миллиметровых пушек. Он находился на самом краю баррикады, за угловым блоком, состоящим из залитых бетоном бревен и рельс.

После залпов, произведенных штрафниками Аникина по «пантере» из фаустпатронов, немецкие артиллеристы решили выдвинуть свое орудие из-за железобетонного укрытия перед баррикадой, чтобы вести огонь по позициям русских гранатометчиков, которые загораживал угол блока.

Еще когда они выкатывали пушку, командир расчета заметил, как напротив них из устья улицы на площадь движется русский танк. Заполошные крики немецкого офицера заставили подчиненных начать в судорожной суматохе готовить орудие к выстрелу прямо там, где их застала команда.

Фашистская «сорокапятка» произвела выстрел по танку в тот самый момент, когда башнер экипажа командирской «тридцатьчетверки» уже заслал в «казенник» остроголовый трассирующий бронебойный снаряд убойного 85-миллиметрового калибра, и стрелок-наводчик Федя Жаричев, выполняя команду «Огонь!» старшего лейтенанта Головатого, уже поймал в прицел башню фашистской «пантеры», выступающую над мостовой гигантской уродливой лепешкой.

Несмотря на паническую спешку, в которой производился выстрел из немецкой «сорокапятки», выучка расчет артиллеристов не подвела. Сноп огня и дыма вспучился над лобовой частью «тридцатьчетверки» Головатого. Это попадание не причинило серьезного вреда машине, однако оглушило экипаж и сбило прицел наводчику. Снаряд, выпущенный из 85-миллиметрового танкового орудия, взорвался в основании баррикады, метрах в трех от башни «пантеры», обрушив вниз блочные конструкции вместе с находившимися наверху немецкими солдатами. Башня немецкого танка тут же отреагировала на выстрел. Ствол орудия стал стремительно поворачиваться в сторону «тридцатьчетверки».

Командир экипажа тут же приказал механику-водителю возвращаться под прикрытие развалин дома. В это время на встречном курсе вперед выдвинулся танк Шаталина. Целью экипажа стал артиллерийский расчет, обстрелявший машину товарищей.

Поначалу правый край баррикады заслоняла «тридцатьчетверка» командира группы, выдвинувшаяся слишком далеко вперед. Как только танк Головатого стал пятиться назад, орудие шаталинской машины ухнуло в сторону немецкого расчета, который в этот момент изо всех сил тащил свою «сорокапятку» обратно за железобетонный блок.

И немецкие артиллеристы, и русские танкисты использовали один и тот же тактический принцип уличного боя: вышел из укрытия, выстрелил, вернулся в укрытие. На этот раз в смертельном соревновании более проворным оказался экипаж Шаталина.

Мощная взрывная волна разметала в стороны фигуры в шинелях и касках. Пушку отбросило в сторону и по пути дважды провернуло вокруг своей оси. Она уперлась в цоколь стоявшего рядом дома и застыла с задранными кверху колесами.

Сразу после выстрела «тридцатьчетверка» Шаталина дала задний ход. Танк Головатого уже нырнул за каменный остов углового дома. Кирпичная кладка здания напротив взметнулась, поднятая кверху снарядом, посланным орудием «пантеры» вслед вражеским машинам. Шаталинцы, выдвинувшиеся вперед чуть более чем на полкорпуса, успели вовремя укрыться в горловине улицы.

Задумка Аникина с залпами фаустпатронов удалась лишь наполовину. Оборонявшим баррикаду удалось нанести ощутимый урон. Помимо результативных выстрелов обоих танковых экипажей свою солдатскую работу умело делали штрафники, укрывавшиеся в прилегающих к площади домах. Но главной своей цели – уничтожения стационарной огневой точки врага – штурмовой отряд не достиг.

Немцы делали все, чтобы дом, откуда бойцы Аникина осуществили обстрел баррикады одноразовыми трофейными гранатометами, превратился в руины. Но мощные стены этого добротно построенного двухэтажного здания с высокими потолками и остроконечной кровлей выдерживали натиск бронебойных снарядов, нескончаемый град пулеметных очередей, автоматных и винтовочных пуль.

К тому моменту, когда в просторной зале в самом центре второго этажа проломился потолок, не выдержав напора кровельных балок, обрушившихся от взрыва 45-миллиметрового снаряда, Латаный, с помощью своего противотанкового ружья и цейссовского прицела, успел уничтожить оба номера вражеского расчета «пэтээровцев», командира и заряжающего расчета фашистской «сорокапятки», укрывшегося в самом центре баррикады, за широкой амбразурой, сооруженной из скрепленных крест-накрест бревен.