– Меня?! – Константин пораженно уставился на Президента.

– Именно вас. Разве это не так?

– Ну… В общем-то так, но боюсь… Хотя смотря для чего вам все это нужно. По моему мнению, та идеология, если это можно так назвать, которую пропагандирую я, никак не укладывается в рамки… ээ… государственного устройства России.

– Именно этого я от вас и жду. Мне нет нужды искать идеологов из числа тех, кто укладывается. Они и так имеются. Немного позже вы сможете посмотреть на плоды их трудов. А сейчас… – Сзади щелкнул замок, Орлов обернулся. В комнату вошла милая девушка, несущая на подносе две чашечки, кофейник, сахарницу и сливки. – А сейчас кофе.

– Замечательно. – Константин взял предложенную чашечку.

– Сахар, сливки? – спросила девушка, голос у нее был чуточку низковат.

«Миленькая», – подумал Костя.

– Спасибо, я сам…

Когда за девушкой закрылась дверь, Президент продолжил:

– Так вот, о Липинском. На данный момент мы имеем огромную проблему.

– Да уж…

– Все гораздо хуже, чем вы можете представить. Тот факт, что это происшествие играет на руку моим политическим оппонентам, думаю, вас не сильно встревожит. В конце концов, политические игры на то и придуманы. То, что ФСБ не смогла задержать олигарха, конечно, досадно, но пережить это можно. Переговоры с Лондоном затянутся, а может быть, даже окажутся безрезультатными. Тоже ничего. У страны есть и другие заботы. Погибли люди. Это вы знаете. И с этим ничего не поделать. Но есть одна действительно серьезная проблема.

– Если она серьезней того, что вы перечислили, то я даже боюсь загадывать.

– Серьезней. Проблема называется – милиция. Согласно предварительным данным, которые предоставило расследование, всего этого бардака можно было избежать, если бы милиция не была, как бы это выразиться…

– Подкуплена?

– Да. То есть сейчас мы имеем внутреннюю армию, которая не лояльна Закону! Мы, государство, граждане, вы и я, кормим армию людей, которые не выполняют своих прямых обязанностей и, более того, наносят вред. Контрреволюция семнадцатого года – мелкие брызги по сравнению с этим.

Орлов налил еще кофе, добавил сливок и встал.

Потом спохватился и снова сел.

– Вы извините, привычка.

– Ничего. Так вот, проблема сейчас не в том, чтобы придумать что-то, чтобы удержать этих людей под контролем, они до определенного предела лояльны. Сейчас мы должны сделать нечто, что сразу даст понять: Закон не может быть нарушен. Его нельзя купить. Продать. Его можно только исполнять.

– Я правильно понимаю…

– И при этом мы не можем пользоваться всей палитрой красок из коробки с надписью: «Тоталитарные технологии».

– Значит, неправильно, – пробормотал Константин себе под нос. Президент сделал вид, что не услышал.

– Необходим новый, яркий, необычный подход. Что-то на грани утопичности, но выполнимое.

– Да, но я-то чем могу помочь?

– Перед вами стоит проблема – милиция. Во всей своей неприглядности. От вас я хочу получить проект решения! Без всяких пригибаний перед общественной моралью, демократической общественностью, еврейским и чеченским вопросами. Мне все равно, на чьи мозоли вы наступите! Нужно решить эту непростую задачу. Мы не можем не отреагировать на событие такого масштаба…

«Остапа несло, – подумал Орлов, доливая в очередную чашечку кофе. – А кофе-то вкусный».

– И все-таки я не совсем понимаю, чего вы от меня ждете.

– Идеи, – просто сказал Президент, – Идеи! И тогда можете считать, что место главного идеолога будет за вами. Беретесь?

Президент, словно давая Орлову подумать, медленно потянул из верхнего ящика папку с документами.

– А массовые расстрелы, показательные казни, ГУЛАГ и переселение народов?..

– Не подходят.

– Берусь, – вздохнул Константин.

– Прекрасно! – Президент толкнул папку по столу к рукам Орлова. – Вот. Ознакомьтесь с предложениями… эээ… ваших коллег, что ли. В общем, почитайте. У вас есть карт-бланш. Составьте список всего, что вам потребуется. Можете оставить его Александру Степановичу. И, если потребуется, звоните мне в любое время. Как, так сказать, осенит.

– По какому номеру?

– Вам дадут трубку. – Президент в первый раз за всю беседу улыбнулся.

Из разных Интернет-ресурсов:

«Ничего не поделаешь – Россия!»

Когда Языков, глядя в пол, зачитал Иванову приказ о переводе, Сергей не сильно удивился. После визита молодого Левина это был только вопрос времени. Мальчишка, попавшийся на горячем, был последователен в своих желаниях, и папа действительно обиделся. Теперь перед лейтенантом стояла непростая проблема выбора. Или черно-белая палка дорожника, или пустая однокомнатная квартира и статус безработного. Идти в электрики не хотелось, и Иванов отправился на улицу.

От него теперь сильно несло перегаром. Брился через день. Питался в основном пельменями.

Взяток не брал. Не из ложной принципиальности, а потому что принять замусоленные бумажки из рук прихваченного на превышении водилы означало опуститься еще ниже. Хотя иногда тоскливыми долгими и пьяными вечерами начинало казаться, что ниже уже некуда.

– Серег, а ты чего всегда такой? – однажды поинтересовался напарник, прыщавый и нервный парнишка, злящийся на судьбу за то, что она свела его с таким нелепым партнером. На первый взгляд, Иванов был, что называется, классика. Небрит. Нетрезв. Понижен в чине. Едва держится на работе. Казалось бы, такому сам бог велел браться за ум и стричь капусту на паях с коллегой.

– Какой?

– Ну, денег не берешь. Вон те, носатые, баксы предлагали. Ну, сами же в руки совали!

– Тебе денег не хватает?

– А тебе хватает?

– Нет.

– Ну, так чего ж?

– Ты Правила дорожного движения читал?

– Читал. – Парнишка растерялся.

– Что там написано про езду в городе?

– Пятьдесят кэмэ.

– А носатые сколько шли? – Иванов сунул напарнику под нос показания радара.

– Девяносто пять.

– Вот.

– Так они ж деньги предлагали! Ну, типа, штраф и все такое.

– Нет, дружок. – У Сергея болела голова. – Нет. Штраф – это когда квитанция об оплате, запись в личном деле и разные геморрои. Это называется штраф. А то, что они предлагали, это взятка.

– Да какая разница-то! – всплеснул руками парнишка. – Они взятку предлагали больше, чем штраф, раза в два! И им плохо, и нам хорошо!

– Снова ошибаешься. Нам, может быть, и хорошо, но им точно не плохо. Это просто такая ценовая политика.

– Не понял.

– Ценовая политика. – Иванов сказал громче. – Что тут непонятно? За превышение скорости есть одно наказание! А они хотят свести его в привычную колею. Деньги – услуги. Услуги – деньги. Превысил – заплатил. Знаешь, как в ресторане, только вместо официанта – мент. Блюдо называется «Превышение скорости», имеет свою цену. Дал по газам, ткнул менту купюру.

– Ну и что?

– Ну и то, что это уже не нарушение. А просто такая услуга, которую продает милиция. Понял?

– Да! Ну и что?

– Ну и то, что закон – не хавка. Сколько заплатил, столько отвесили. Закон – не услуга. Понимаешь? Дорожные правила – не прейскурант. Это просто, свести все к деньгам. Сделал какую-нибудь херню, отбашлял бабок, и готово. Потом снова деньжат поднакопил, и снова-здорово. Получается что?

– Что?

– Получается, что для денежного мешка – закон не писан. А мне это не по сердцу. Так что давай, родной, пока ты со мной, работай!

Парнишка всплеснул руками и отвалил. Ему не повезло с напарником.

– Дурак, – прошептал «молодой».

Иванов кончил заполнять форму, сунул планшет в машину и снова вышел на перекресток. Мимо проносились машины, заметив фигуру милиционера, водители испуганно сбрасывали скорость, хотя прямой отрезок дороги соблазнял поддать газку, чтобы успеть к зеленому светофору.

«Я не дурак, – зло думал Сергей. – Я не унтер Пришибеев. Не жлоб какой-нибудь. Я понимаю, что торопятся. Понимаю, что иногда, бывает, так прижмет, что другого выхода нет, как под красный свет или в нос какому-нибудь гаду. Закон должен быть живым. А не мертвой буквой, параграфом. Это ясно. Но ведь нельзя так. Нельзя, чтобы все за бабки, чтобы все на карман мерить».