— Эй, Моник, — обратился Полито к официантке, — семга сегодня не с фермы?

— Разумеется, нет.

— Тогда я возьму. С белой спаржей. И большой стакан того вина, шато, как его там.

— Картофель?

Полито подумал.

— Да ладно, приноси. Только полегче с маслом.

— Bon M'sieur?

— Большой стейк с кровью, салат, жареная картошка.

Полито проследил, как она уходит, держа голову так, чтобы здоровый глаз видел как можно больше.

— Красное мясо, а? Никаких проблем с холестерином?

— Пока нет, — улыбнулся я.

Глаз внимательно присмотрелся ко мне.

— У меня все наоборот. В моей семье к шестидесяти годам все отдавали концы. Я пока обогнал их на три года, но в пятьдесят восемь пережил инфаркт. Врач сказал: «Следи за тем, что ты ешь, пей только вино, тогда получишь шанс установить рекорд».

— Прекрасно.

— Похоже, — продолжал он, — у вас имеется мохнатая лапа.

— Это где?

— Заместитель шефа позвонил мне домой. Я уже собрался прокатиться с женой до озера Джордж, но он сказал: «Сэм, я хочу, чтобы ты кое с кем встретился». Как будто я еще кому-то что-то должен.

— Простите, что нарушил ваши планы.

— Да ладно, я и сам не сопротивлялся. Он ведь рассказал мне, в чем дело, так что я был даже рад. — Полито схватил из корзинки булочку, разломил ее пополам и проследил, как дождем сыплются крошки. — Хотя, увы, речь не пойдет об одной из моих удач.

— Тяжелое дело?

— Джимми Хоффу найдут скорее, чем эту парочку. Возможно, в одном и том же месте.

— В фундаменте какого-нибудь здания, — предположил я. — Или в Ист.

— Первое. Если бы тела бросили в реку, мы бы их давно нашли. Эта проклятая река течет в обоих направлениях, при таком волнении тела бы обязательно всплыли. Я за свой век повидал утопленников. — Он потянулся к оливке, обгрыз ее. — Уж поверьте мне, река бы их выдала.

Принесли его вино. Он понюхал, попробовал, отпил.

— Жизненный эликсир: вино и оливковое масло. — Поймав взгляд официантки, он губами изобразил слово «масло» и сделал вид, будто что-то наливает.

Убрав половину золотой лужицы хлебом, Полито сказал:

— Поработав в этом городе достаточно долго, автоматически приобретаешь вкус к хорошей еде. Так расскажите мне обо всех этих убийствах в Лос-Анджелесе.

Я вкратце изложил ему все события.

— Вот оно как.

— К сожалению.

— Выходит, вы сюда приехали только насчет этого типа Дейла, который, возможно, виновен по ассоциации.

— Угу.

— Роскошные машины, надо же! Вот вам Лос-Анджелес, верно? И они из-за этого купили вам билет на самолет? Похоже, полицейское управление в Лос-Анджелесе становится современным, раз посылает психолога. Откуда у вас такие связи?

Я промолчал.

Принесли еду. Полито сказал:

— Серьезно, доктор, мне любопытна вся эта ваша психическая бодяга. У нас были всякие парни, но все, что наше начальство делало, — это посылало их к терапевтам, когда считало, что с ними что-то не так. Вы тоже этим занимаетесь?

Я коротко изложил ему, чем занимаюсь и какова моя роль в полицейском управлении.

— Работаете сами по себе, — заметил он. — И если получается, значит, все правильно. Ну, вернемся к чете Сафран. Подозрение сразу же пало на Корвуца, у которого были с ними серьезные конфликты. К тому же у него довольно пятнистая биография. Например, он мог привезти бригаду рабочих среди ночи и снести дом так, чтобы соседи не сумели пожаловаться. Затем, когда все уже от ора накладут в штаны, его юристы извиняются: «Ах, простите, путаница с бумагами, мы компенсируем принесенные вам неудобства». Затем требуются месяцы, чтобы выяснить, в чем эти неудобства заключаются, затем следуют еще отсрочки, а потом все забывают об инциденте.

— В газетных отчетах, которые мне попадались, говорилось, что на него часто подавали в суд.

— Такова цена за ведение бизнеса.

— Так же сказал и его юрист.

— И он прав, доктор. В этом городе, если чихнешь против ветра, попадешь в суд. Мой сын учится на юридическом факультете в Бруклине, а до этого десять лет проработал в тамошнем отделе ограблений и понял, с какой стороны хлеб маслом намазан. — Старик улыбнулся: — Пропитан оливковым маслом.

Он перенес свое внимание на тарелку и принялся есть с явным удовольствием. Мой бифштекс оказался великолепен, но я никак не мог на нем сосредоточиться — мысли бродили в другом месте. Я немного подождал, а потом спросил Сэма, были ли другие подозреваемые, кроме Корвуца.

— Нет. Да и с этим парнем мы недалеко ушли, так как не обнаружили у него никаких криминальных связей. Несмотря на его русское происхождение. У нас есть районы, Брайтон-Бич к примеру, и другие тоже, где больше говорят по-русски, чем по-английски. Некоторые из этих парней появились тут уже с дурными намерениями, поэтому у нас есть русскоговорящие детективы, у которых работы по горло. Но он не из Москвы или Одессы, как большинство из них.

— Из Беларуси.

— Это сейчас независимая страна, — пояснил Полито. — К чему я веду: как бы глубоко мы ни копали, грязи на Корвуца так и не нашли. Разумеется, он частый гость в суде, как и всякий другой застройщик. Но каждый раз, как ему предъявляют иск, он умудряется договориться.

— Кто-нибудь еще из его жильцов исчезал?

Полито отрицательно покачал головой.

— И ни один из тех, кто подавал на него в суд, не согласился говорить о нем плохо, потому что «таково условие соглашения». Если честно, док, мы вообще им занимались по одной-единственной причине: никого больше наш радар не засек. Теперь расскажите мне об этом типе, Брайте.

— Вы его помните?

— Смутно, да и то только потому, что он был председателем этого фиктивного правления жильцов.

— Точно фиктивного?

— Послушайте, — Полито поморщился, — до того как Корвуц купил этот дом, никто даже не слышал ни о каком правлении. Не было его и первые полгода после покупки. Затем он подает заявку на разрешение на перестройку, и вдруг, откуда ни возьмись, случаются выборы (которые никто четко не помнит) и появляется правление из трех человек; заметьте, все они жильцы, вселившиеся в дом уже после того, как его купил Корвуц.

— Брайт и еще двое, — кивнул я.

— Дальняя родственница Корвуца и сын сантехника, который работал у него на строительстве зданий в Нью-Джерси.

Сэм достал сложенный листок линованной бумаги размером с блокнот Майло.

— Я принес вам список.

— Премного благодарен.

— Если звонит районный прокурор, кто я такой, чтобы ему отказать? — По лицу старика медленно расплылась улыбка. — Даже если он зять моей сестры.

Аккуратно напечатанный список:

Я поинтересовался:

— Корвуц знал двух из них до того, как он купил здание. Есть ли какие-нибудь данные, что раньше он был связан и с Брайтом?

— Нет. И вот еще что, доктор. Даже если это правление и не было марионеточным, юридически оно все равно ничего не значило. Хозяин не обязан иметь правление, и точка. А самим жильцам плевать на все с максимальной высоты. Кроме Сафранов, которые начали вопить о коррупции.

Я спрятал листок в карман, а Полито добавил:

— Если честно, док, у Сафранов не было никаких оснований для иска, они просто мутили воду. Все остальные жильцы были счастливы получить то, что им предложили, потому что это было много лучше того, что они имели в этой дыре. Тут ведь шла речь не о таких верхних этажах, как в Сохо, — гиблое место, бывшая обувная фабрика, поделенная на убогие каморки, и грошовое строительство: отдельные комнаты или квартирки с одной спальней, поганой канализацией и проводкой, не говоря уж о насекомых и грызунах, это ведь торговый район — открытые мусорные баки, и все остальное… Нет, Корвуц сделал предложение, от которого нельзя было отказаться, и никто не отказался.

— Кроме Сафранов, — заметил я.

Полито отложил вилку.