— Это куда, шеф? — спросил один из патрульных.

— А что это вообще такое? — растерянно спросил Паттерсон.

— Это компьютеры. — Полицейский попытался скрыть свое раздражение, но не очень успешно. — Точнее, системные блоки стационарных компьютеров со всей начинкой.

— Я вижу, что компьютеры… — Паттерсон не собирался терпеть насмешки подчиненных. — Я спросил, откуда они взялись и зачем вы их сюда притащили?

— Эти компьютеры срочно доставили из Нортумберленда со специальным курьером. Так куда вам их поставить?

— Это компьютеры из дома и гаража Терри Гейтса, — подсказал Амброуз. — Я распорядился срочно привезти их к нам. Тони считает, что Гейтс мог совершить ошибку и не до конца очистить жесткие диски. — Он показал на стол у стены. — Поставьте их туда, ребята.

Паттерсон, и так не слишком довольный, еще больше насупился.

— Почему мне никто ничего не сказал? — сварливо осведомился он. — Теперь ты, наверное, потребуешь, чтобы я потратил кучу денег на услуги этого жирного увальня Гарри Хэркопа?

Амброуз, казалось, готов был взбунтоваться.

— Обязательно потребую, — твердо сказал он, — только сначала нужно его найти. Чтобы разобраться с этим, нужен именно специалист, причем хороший специалист.

— Начальник полиции будет прыгать до потолка, когда узнает, что мы потратили на жирного Гарри половину нашего бюджета, — мрачно заметил Паттерсон. — К тому же Гарри работает не слишком быстро. Пока он разберется, что к чему, Вэнс окажется на другой стороне планеты.

Кэрол слегка откашлялась:

— Кто такой этот Гарри Хэркоп?

— Наш полицейский эксперт по компьютерным технологиям. Лентяй каких мало. Толстый как боров, да и иметь с ним дело не легче, чем с боровом. Тем не менее он обходится нашему управлению недешево, — объяснил Паттерсон.

— Могу предложить вам лучший вариант, — сказала Кэрол.

— Разве вы специалист по компьютерам? Простите, старший инспектор, но вы не очень-то похожи на компьютерного гения, — покачал головой Паттерсон, и Амброуз подумал, что его начальник порой выглядит законченным занудой.

Кэрол, впрочем, пропустила слова Паттерсона мимо ушей.

— Зато мой компьютерный специалист Стейси Чен — настоящий гений. Она умеет делать такое, что прочим компьютерщикам остается только рыдать от зависти.

— Все это очень хорошо, но ведь она сотрудница вашей спецгруппы, а не нашего управления.

— Главное, она — полицейский. И авторитетный специалист, слово которого ценится даже в суде. Это все, что должно вас волновать, — сказала Кэрол и потянулась за телефоном. — Я могу временно прикомандировать ее к вашему подразделению… — добавила она, вопросительно глядя на Амброуза. — Стейси лучшая, уж поверьте.

— Я не возражаю, — кивнул тот, а Паттерсон недовольно отвернулся.

Кэрол тем временем набрала мобильный номер Стейси.

— Я думаю, она сможет выехать через несколько минут, — сказала она.

— Разве у Стейси нет других дел? Мне казалось, вы сейчас ищете серийного убийцу, — проговорил Амброуз.

— Это так, — согласилась Кэрол. — Вопрос лишь в том, чтобы правильно расставить приоритеты. А моя спецгруппа отлично знает, что сейчас важнее всего.

Для того чтобы собрать Шалтая-Болтая, даже королевской коннице пришлось с чего-то начать. Тони начал с того, что включил свой компьютер и, ожидая, пока загрузятся новейшие файлы из Брэдфилда, заварил себе еще чаю. Наконец он подсел к ноутбуку и прочел свежее электронное послание от Полы, которая отправила его со своего телефона меньше часа назад. У спецгруппы появился четвертый труп, и это заставило Тони вновь задуматься о своей профессиональной несостоятельности. Он, однако, довольно быстро взял себя в руки, припомнив, что во время работы для личных переживаний места быть не должно. Для сочувствия — да, для эмоций и чувств — нет.

Обстоятельства четвертого преступления представлялись еще более странными, чем перевернутое распятие, к которому маньяк пригвоздил третью жертву. Начать с того, что расчленение трупов встречается совсем не так часто, как полагают обыватели. Профессиональные убийцы порой поступают подобным образом, чтобы затруднить опознание, но Пола особо отметила, что все части тела на месте и не носят следов повреждений, так что это предположение пришлось исключить. Если бы Тони имел дело только с одним этим трупом, а не с серией, он поразмыслил бы над тем, какой высший смысл убийца придает расчленению тела, и в конечном итоге выдал бы пару продуктивных идей. Например, преступник мог расчленить жертву, пытаясь добиться над ней полной и абсолютной власти…

— Ты никогда от меня не уйдешь, если у тебя не будет ног… — проговорил Тони в пространство.

Расчленение могло символизировать и наказание.

— Она такая скверная, что есть только один способ заставить ее исправиться: разрубить на части и сложить заново. — Эти слова Тони тоже произнес вслух, потом задумчиво почесал в затылке. — Но у нас явно другой случай… — пробормотал он. — Во всяком случае, в предыдущие разы преступник демонстрировал нам нечто совершенно иное. Несомненно, эти убийства как-то связаны со стремлением к контролю, но таковы все серийные убийства. Нет, цель нашего преступника носит более конкретный, я бы даже сказал — практический характер…

Откинувшись на спинку кресла, Тони поднял руки над головой и посмотрел на кончики пальцев. Жаль, подумалось ему, что на яхте слишком мало места, чтобы расхаживать из стороны в сторону, как он привык. Так ему лучше думалось.

— Ну признай же, — обратился Тони к самому себе, — что расчленение могло быть случайным и не нести в себе никакого высшего смысла, никакой идеи. Просто это было первое, что пришло преступнику в голову.

«Нет, — тут же поправился он, правда на этот раз мысленно. — Не складывается… Не бывает так, чтобы убийца долго обдумывал свои действия, стараясь учесть все мелочи, включая поддельные регистрационные номера на машине и бейсбольную кепочку, скрывающую лицо от дорожных камер, а потом вдруг совершил убийство первым же пришедшим на ум способом». Интуиция подсказывала ему, что убийца действует по какой-то жесткой, продуманной схеме, вот только понять, что это за схема, у него никак не получалось. И чем настойчивее старался он разрешить загадку, тем дальше, казалось, отодвигался ответ.

Допив чай, Тони уставился в иллюминатор на серебристое водное зеркало и позволил своим мыслям свободно блуждать. Прошло несколько минут, и неуловимое нечто, слабо шевелившееся где-то в глубине подсознания с тех пор, как он узнал обстоятельства третьего убийства, окрепло и стало приобретать более определенные очертания, но что это такое, ему по-прежнему не удавалось понять. Быть может, подумалось ему, фотографии как-то прояснят картину?

Он вернулся к компьютеру, открыл нужный файл. И сразу же подумал, что иногда мир оказывается именно таким, каким тебе хочется его видеть. Стоило ему просмотреть все фото, начиная с первого убийства до последнего, как эти изображения, словно головоломка, сами собой сложились у него в мозгу в целостную картину. В считаные секунды Тони стало ясно, что он видит. И это «что» было одновременно и бессмысленным, и исполненным смысла.

— «Человек в лабиринте», — негромко прошептал Тони. Так назывался американский малобюджетный сериал конца девяностых, который показывали поздно вечером по 5-му каналу (если верить телевизионным рейтингам, вместе с Тони его смотрели ровно три с половиной человека). Сериал был посвящен молодому профайлеру, который любил к месту и не к месту повторять слова о «лабиринте человеческого мозга» и шутил, что, дескать, преступники блуждают в этом лабиринте, то и дело сворачивая не туда, и в конце концов оказываются в полной власти чудовища-Минотавра. Тони смотрел сериал только потому, что, как пишут на своих страничках в Фейсбуке иные скучающие девицы, бессонница была одним из его хобби. Кроме того, поднимающееся после просмотра столь очевидного идиотизма кровяное давление напоминало ему, что он все еще жив.