Разобраться и остановить это вырвавшееся из преисподней чудовище.

Профессиональные ошибки, совершенные большинством людей, не имели особенного значения. Но его ошибки оплачивались человеческими жизнями. Тони испытывал почти физическую дурноту при мысли о том, что как раз сейчас Вэнс собирается осуществить очередной этап своего дьявольского плана. Это обстоятельство, кстати, — чуть ли не единственное, что Тони угадал правильно: Вэнс явно действовал по плану, тщательно продуманному и подготовленному задолго до того, как он совершил свой побег. Вот только как его остановить?

Накануне вечером Амброуз буквально силой оттащил Тони от объятого огнем дома, усадил в фургон «скорой помощи» и заставил выпить несколько чашек горячего сладкого чая. Он оставался с ним все время, пока пожарные пытались укротить рвущееся ввысь пламя. Это Амброуз крепко обнял его за плечи, когда перегоревшие стропила не выдержали и крыша с душераздирающим треском рухнула, взметнув облако горячих искр. Он и бровью не повел, услышав, что Тони знает поджигателя и этот поджигатель — Вэнс. Зато когда он настолько взял себя в руки, что сумел связно изложить доводы и соображения, которые пришли ему на ум по дороге в Вустер, Амброуз очень подробно все записал в свой блокнот. Уже после полуночи они наконец расстались, но детектив поехал не домой, а в полицейское управление, чтобы проинструктировать свою поднятую по тревоге команду и начать действовать. И только Тони оказалось совершенно нечего делать. К счастью, у него оставался «Кузнец» — изящная, содержавшаяся в идеальном порядке яхта Артура Блайта. К сожалению, на ее борту он не чувствовал того мира и покоя, какой испытывал в отцовском доме, но это все же лучше, чем ничего. Кроме того, Тони успел забрать в Брэдфилд кое-какие фотографии, так что у него сохранились, по крайней мере, изображения человека, чьи гены он унаследовал. Сейчас он попытался отыскать в этом обстоятельстве хоть какое-то утешение, но уловка не сработала. Тони по-прежнему чувствовал себя опустошенным, морально и физически раздавленным.

А потом он получил текстовое сообщение от Полы и понял истинные масштабы своего профессионального фиаско. Вэнс как будто специально сосредоточился на том, чтобы отнять у своих врагов все, что было им дорого. И реагировать на это Тони мог только двумя способами: сдаться, уступить боли и отчаянию, опустить руки и провести остаток жизни, предаваясь самобичеванию и унынию, или крикнуть в небеса «Хрен тебе!» и, стиснув зубы, вернуться к работе, чтобы и дальше останавливать таких, как Вэнс. Он вспомнил, что когда-то в его жизни не было ни отцовского дома, ни Кэрол, и, хотя сейчас тогдашняя жизнь казалась ему пустыней, все же Тони как-то ухитрялся в ней существовать. И делать дело.

Похоже, настало время начать все сначала.

Допив остывший чай, Тони решительно поднялся на ноги. Как говорится, подумал он, тому, у кого ничего нет, нечего и терять.

Чувствуя себя совершенно разбитой, Пола прислонилась к капоту машины и закурила.

— Дай и мне, — попросил Кевин. Он казался даже бледнее, чем обычно, а залегшие под глазами тени имели отчетливый зеленоватый оттенок. Выглядел Кевин так, словно почти не спал. Собственно, так оно и было: Шинед приехала в больницу вскоре после полуночи, и им обоим пришлось провести с ней около двух часов, пытаясь найти какие-то слова утешения там, где ни о каком утешении не могло быть и речи. Потом Пола поехала домой. Несмотря на усталость, уснуть ей никак не удавалось. Довольно долго она лежала, глядя в потолок, а Элинор нежно держала ее за руку.

— Я думала, ты бросил, — машинально отреагировала Пола, протягивая Кевину пачку.

— Бросил. Но иногда… — Он содрогнулся, и Пола кивнула. Она прекрасно понимала, что он имеет в виду. Бывают дни, когда к сигарете тянутся даже самые ярые противники курения.

Между тем Кевин закурил, демонстрируя сноровку человека, который хорошо помнит, насколько приятной бывает эта вредная для здоровья привычка. Глубоко, жадно затянувшись, он сказал:

— Знаешь, после вчерашнего… Я, грешным делом, даже подумал, что уже все повидал и меня ничто не может удивить… или напугать. Но потом я увидел это… — Плечи его слегка поникли.

Под «этим» подразумевалась картонная коробка, которую кто-то оставил позади магазина замороженных полуфабрикатов в непосредственной близости от квартала муниципальных домов в Скенби. Рано утром ее нашел подсобный рабочий, которого отправили на задний двор, чтобы открыть грузовой люк и принять товар. Коробка была примерно метр в длину, полметра в ширину и примерно столько же в высоту. Она стояла прямо на люке — совершенно обычная коробка из-под замороженного картофеля фри. Внутри, однако, судя по проступившим на картоне темным пятнам и растекающейся под коробкой луже красновато-коричневого цвета, лежало нечто совершенно иное. Впрочем, рабочему платили не за наблюдательность и не за способность думать, поэтому он открыл коробку — и сразу же потерял сознание. Падая, он к тому же ударился затылком о бетон, оказавшись в глубоком нокауте. Так его и нашел водитель грузовичка доставки — валяющимся в полной отключке рядом с коробкой, в которой лежали части расчлененного трупа. Водитель падать в обморок не стал, зато заблевал все вокруг, что крайне затруднило поиск улик.

Прибывшие на место происшествия патрульные сразу позвонили в отдел по расследованию особо тяжких преступлений, поскольку сверху в коробке лежала отрезанная женская рука с татуировкой «МОЯ!» на запястье. Пола и Кевин приехали как раз к тому моменту, когда полицейский врач формально констатировал смерть уложенных в коробку останков.

— Ну, что скажете? — поинтересовался у него Кевин.

— Что-то определенное будет известно только после вскрытия, — привычно отозвался врач. В сером утреннем свете даже он выглядел бледным и подавленным. — На данный момент можно утверждать только, что мы имеем дело с расчлененным трупом женщины, убитой неизвестным преступником. В коробке находятся голова, туловище, две руки, два бедра и две голени.

— Господи Иисусе! — пробормотал Кевин, отворачиваясь.

— Тело расчленено профессионально или просто порублено на куски? — Пола, напротив, была не в силах отвести взгляд от ужасного зрелища.

— В наши дни это не имеет особенного значения, — с горечью заметил Кевин. — Каждый может скачать из Интернета учебник по любительской рубке мяса.

Врач покачал головой:

— Боюсь, ваш клиент этого учебника не читал. Я предполагаю, — заметьте, только предполагаю, причем я бы предпочел, чтобы вы не ссылались на меня в разговоре с мистером Шаталовым, — что преступник воспользовался чем-то вроде циркулярной пилы. В тех местах, где она прошла через кости, видны характерные отметины. — И он кончиком карандаша указал на торчащую из коробки верхушку бедренной кости. — Типичные механические повреждения.

— Господи, — снова сказал Кевин. — Как по-вашему, сколько времени прошло с момента наступления смерти?

Врач пожал плечами:

— Не слишком много. Кровь уже не течет, налицо начальная стадия гипостаза. Учитывая температуру… Я бы сказал, что-то около двух часов, не больше. Но опять же, прошу на меня не ссылаться, это не моя работа.

— А причина смерти? — Врач уже зашагал прочь, и Пола поспешила за ним.

— Об этом вам лучше спросить у Гриши, — отозвался тот, распахивая дверцу своей машины.

И вот теперь Пола и Кевин курили в сторонке, пока эксперты-криминалисты фотографировали, обмеряли и обследовали место преступления, а патрульные обходили ближайшие дома в надежде найти свидетелей. На это, впрочем, надежды почти не было. Скопление одноэтажных магазинчиков, стоявших несколько особняком, напоминало островок в море дешевых домов, обитатели которых прилагали отчаянные усилия только для того, чтобы свести концы с концами. Здесь, конечно, никто ничего не видел. Даже тот, кто видел.

— Мне кажется или это убийство немного не такое, как предыдущие? — спросил Кевин. — Может, преступник начал менять модус операнди?