Рина усмехнулась. Ей было известно, что мать Толика была запасливой, словно пчела. Все лето она проводила на своей любимой даче, с утра до вечера копошась на грядках, а потом закупоривала несметное количество банок с огурцами, вареньем и компотами. Хотя за зиму уничтожалась от силы треть всех этих заготовок, а остальное приходилось раздавать соседям и знакомым, трудоемкий процесс неизменно повторялся из года в год.

– Ну вот, столько времени просидели, а ничего так и не решили, – с сожалением покачала головой Наталья. – Что делать-то будешь? Ждать? Пока не полюбишь мальчика всей душой на радость коварной Нине Никифоровне?

– Наверное, действительно лучше подождать, пока она сама со мной свяжется, – задумчиво сказала Рина. – А сейчас мне надо поговорить с Тошкой.

Она взглянула на Наталью, и та увидела в глазах подруги неожиданную решимость.

– Что ж, от этого тебе все равно никуда не деться, так что чем раньше ты сбросишь эту тяжесть со своей души, тем лучше, – поддержала ее Наталья. – А что я-то могу для тебя сделать?

– А ты тащи варенье, – улыбнулась Рина. – Но если серьезно, то ты свое дело уже сделала – помогла мне снять стресс и прийти в себя.

– Это мы завсегда пожалуйста. Для чего же еще существуют верные друзья? – бодро откликнулась Наталья. – Слушай, а ты Роману уже звонила?

– Нет еще, – покачала головой Рина. – Пока я не хочу посвящать его в это дело. Роман замечательный, но слишком рассудительный. Я поговорю с ним потом, когда окончательно соберусь с мыслями.

Роман был деловым партнером Рининого брата, к которому после гибели Сергея перешло управление их совместным производством. К невероятному удивлению обывателей, Роман оказался глубоко порядочным человеком и сделал Рину и ее мать совладельцами своего бизнеса. Конечно же они не имели никакого касательства к делам, однако официально получали доход с предприятия, что давало им возможность жить вполне безбедно. К тому же Роман не прекращал поддерживать с семьей Сергея и чисто дружеские отношения. Когда Вера Николаевна умерла и Рина с Тошкой остались одни, именно он стал тем человеком, к которому Рина всегда обращалась за помощью. Всегда, но только не сегодня.

– Тошка, мне нужно с тобой поговорить, – сказала Рина, доставая из ящика комода постельное белье.

– Хорошо, – спокойно кивнула девочка. – Вот только уложу Антошку спать. Я обещала почитать ему сказку про Незнайку. Он мультик смотрел, а с книжкой пока не знаком.

– А он что, уже умеет читать?

– Да нет, это ему бабушка обычно на ночь читает. Хотя вообще-то он уже знает все буквы и может сам сложить любое слово, – с гордостью за своего подопечного сказала Тошка.

Рина в ответ лишь улыбнулась и отправилась в кухню, чтобы заварить чай и приготовиться к трудному разговору. Через полчаса к ней присоединилась Тошка. Брови ее были озабочено нахмурены.

– Мам, он перед сном поплакал, – поделилась она своими переживаниями, и голос ее при этом дрогнул. – По бабушке загрустил.

– Ты не огорчайся, – сразу же поняла Рина Тошкино разочарование. – Ему наверняка было с тобой хорошо. Не зря же он обещал поделиться с тобой вареньем, – добавила она с улыбкой. – Просто все для него здесь пока чужое, и это его пугает. Он еще маленький, а малыши обычно довольно консервативны.

– Ты думаешь, я ему понравилась? – с искренней надеждой спросила девочка.

– Я в этом ничуть не сомневаюсь, – заверила ее Рина.

Тошка немного помолчала, а потом хитро посмотрела на Рину и сказала:

– Ты не спросила меня, как мы прорвали баррикады тети Паши.

– И как же вы это сделали? – подхватила Рина.

– Она, конечно, сразу же накинулась на меня с вопросами, и я сказала ей, что Антошка мой брат.

– Твой троюродный брат? – вскинула брови Рина, которая и сама на ходу придумала для тети Паши точно такую же отговорку.

– Нет, – потрясла головой Тошка, – просто брат, никакой не троюродный. Тетя Паша чуть не лопнула от любопытства, но я не произнесла больше ни слова.

Рина быстро посмотрела на дочь, и та спокойно встретила ее настороженный взгляд.

«Неужели она догадалась? – в смятении подумала Рина. – Но как? Может быть, почувствовала что-то? Как там написала Нина Никифоровна? Родная кровь?»

Вспомнив про письмо, Рина глубоко вдохнула и, наконец, решившись, вытащила его из кармана.

– Ты собираешься показать мне послание, которое нам доставили вместе с Антошкой? – спросила девочка, сощурившись.

– А разве ты не хочешь его прочитать? – удивленно спросила Рина, которая не сомневалась в желании дочери ознакомиться с содержанием таинственного письма.

Тошка на секунду отвела глаза в сторону, а потом снова твердо посмотрела на Рину.

– Мам, я понимаю, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и это что-то огорчило и тебя, и даже теть Нату. Нетрудно догадаться, что это касается нас с Антошкой. Но я не хочу узнавать правду от кого-то чужого, – она кивнула на письмо в руках Рины. – Я хочу, чтобы ты рассказала мне все сама.

Рина устало провела рукой по лицу, вздохнула и принялась рассказывать.

Было уже далеко за полночь, а Рина с Тошкой все еще сидели за столом и вели непростую беседу. Однако самый главный рубеж в их разговоре остался уже позади, и теперь Тошка знала, что на самом деле была Рининой племянницей, дочерью ее старшего брата.

Когда Рина сделала, наконец, свое признание, Тошка, кажется, вовсе не удивилась. По крайней мере она не закричала «Не может быть!» и не выглядела ни испуганной, ни расстроенной. Некоторое время она задумчиво смотрела в пространство и о чем-то сосредоточенно размышляла. Рина же, наоборот, пребывала в состоянии крайнего нервного напряжения и, закусив губу, ожидала, какой же вердикт вынесет девочка.

– Ты знаешь, – заговорила наконец Тошка, – я обо всем этом уже знала.

Увидев удивление на лице Рины, она поспешила пояснить:

– Нет, не то чтобы действительно знала. Но где-то в подсознании мельтешили какие-то смутные догадки.

– И что же навело тебя на такие мысли? – совсем расстроилась Рина, которая тут же решила, что причина была именно в ней – она плохо справилась со своей ролью матери.

Однако Тошка быстро развеяла ее сомнения.

– Мои догадки складывались из мелочей, – пояснила она. – Из обрывков фраз, каких-то мелких не состыковок, недомолвок. Чаще всего прокалывалась Анна Викентьевна, – улыбнулась Тошка, и у Рины немного отлегло от сердца.

– То есть ты хочешь сказать, что не ошеломлена неожиданным открытием? – уточнила Рина.

Девочка энергично потрясла головой:

– Удивлена, конечно, но не потрясена – это точно.

– И что… Что ты по этому поводу думаешь? – всеми силами сдерживая волнение, спросила Рина.

Тошка посмотрела на нее своими лучистыми глазами и очень искренне воскликнула:

– Мамуль, да что тут думать-то? Ты самая лучшая мама на свете. Мы всю жизнь жили с тобой весело и радостно, так почему сейчас что-то должно вдруг измениться? А кто на самом деле кого родил – фигня все это. Главное – я твоя дочка, и да будет так!

Слезы быстрыми ручейками катились у Рины по щекам, и она даже не пыталась их смахивать. Увидев, что мать плачет, Тошка вскочила с места, подбежала и, усевшись Рине на колени, порывисто обвила ее шею руками.

– Тошка, когда я последний раз говорила тебе, как ужасно я тебя люблю? – спросила Рина, улыбаясь сквозь слезы.

– Да уж давненько не говорила, – откликнулась та, сделав вид, что что-то припоминает. – С прошлой пятницы, по-моему.

И они обе с облегчением засмеялись.

Снова усевшись на свой стул, Тошка неожиданно попросила:

– А теперь покажи мне, пожалуйста, это послание.

Рина, которая уже немного успокоилась, снова напряглась. Однако без колебаний передала дочери пресловутое письмо.

– Ну вот, теперь все окончательно встало на свои места, – деловито сказала Тошка, быстро пробежав глазами текст и отложив листочек в сторону. – Все понятно.