Наталья самозабвенно любовалась на свое яркое отражение в высоком зеркале. Судя по тому как она вертелась перед ним, то отходя подальше, то утыкаясь в него носом, то подбочениваясь, то вытягивая шею, новое украшение произвело на нее неизгладимое впечатление.
Рина с Тошкой следили за ней со снисходительностью взрослых, которым удалось угодить любимому чаду с подарком.
– Нутром чую, что эта штукенция принесет мне удачу, – заявила Наталья, отходя наконец-то от зеркала.
– Удачу в личной жизни? – уточнила Рина.
– Разве мой Капустин – это личная жизнь? – махнула рукой Наталья. – Нет, в данном случае я имела в виду исключительно удачу на трудовом фронте.
– На этом фронте у тебя и так все в порядке.
– Тьфу-тьфу, – почему-то грустно вздохнула Наталья. – Ну что, – снова встрепенулась она. – Тогда я побежала?
– Лети-лети, голуба моя! – подбодрила ее Рина. – Ждем вас с Толиком к семи.
– Абгемахт, Маргарита Пална! Чао, Антонина Сергеевна!
Наталья смачно чмокнула в щеку сначала Рину, потом Тошку и стремительно направилась к двери, застегивая на ходу свое шикарное пальто.
– Мам, правда, теть Ната всегда приносит с собой положительный энергетический заряд? После ее ухода как-то немыслимо сесть, например, и книжку почитать. Кажется, что надо срочно заниматься какой-нибудь кипучей деятельностью.
– Есть такое чувство, – согласно кивнула Рина. – Жаль только, что всю свою позитивную энергию она растрачивает на окружающих, а на себя ее уже не остается. Ладно, хватит философствовать, а то у нас сегодня посуда останется немытой. Давай-ка, разворачивай свою кипучую деятельность.
Однако не успели они собрать со стола миски и ложки, как кто-то снова позвонил в дверь.
– Рановато что-то начались визиты, – удивилась Рина, невольно взглянув на висящие на стене часы. Они с Тошкой гуськом вышли в коридор, чтобы вместе встретить очередного гостя.
В этот раз за дверью обнаружилась соседка Анна Викентьевна. В старые добрые времена она была близкой подругой Рининой матери и считалась почти что членом семьи, тем более что день рождения у нее тоже пришелся на март.
– Не пугайтесь, дорогие мои, я буквально на минутку, – прямо с порога заявила Анна Викентьевна и шагнула в прихожую. В длинном синем платье-балахоне с кружевным воротничком, с красиво уложенными седыми волосами старушка выглядела очень импозантно. В одной руке она держала плотный голубой конверт, а в другой – маленький керамический горшочек с торчащим из него мясистым кактусом. На самой макушке кактуса распустился крохотный красный цветок, похожий на бант первоклашки.
– Я принесла вам подарки, – торжественно объявила Анна Викентьевна. – Во-первых, мне не терпится увидеть вашу радость, – пояснила она и вручила конверт Рине. – А во-вторых, моя глупая Матильда уже трижды пыталась откусить вот этот самый цветочек и мне трижды пришлось вытаскивать колючки из ее морды.
Матильда действительно была на редкость глупой кошкой, которая получила свое имя за поразительное сходство с любимицей домомучительницы фрекен Бок.
– В общем, я решила, что проще будет поскорее доставить вам этот подарок, чем объяснить Моте, что кактусы не съедобны.
Пока она все это говорила, Рина открыла конверт и вытащила оттуда два длинных желтоватых листочка бумаги.
– Тошка, это же билеты в Большой театр! – воскликнула она с неподдельной радостью. – На «Жизель».
– Ой, как здорово! – завизжала Тошка, которая была завзятой театралкой и к тому же обожала балет.
Она бросилась старушке на шею, прижалась к ее щеке и выпалила:
– Анна Викентьевна, вы – замечательная!
– Просто я вас люблю, девочки мои, – расторгалась та. – И знаю, чем вас можно порадовать.
В прошлом Анна Викентьевна была балериной. На вопрос о ее ролях она с гордостью отвечала: «Хотя мне так и не довелось станцевать Одетту, зато мой лебедь был самым грациозным в ее стае». Несмотря ни на что, в искусстве Анна Викентьевна не разочаровалась, чувства юмора не утратила и до сих пор продолжала оставаться невероятной оптимисткой.
– Надеюсь, вам повезет и вы попадете на хороший состав, – выразила надежду она. – А кактус – это лично тебе, Антонина. Поставь его возле своего компьютера. Говорят, эти колючки что-то такое улавливают и помогают сохранять здоровье.
– Спасибо вам, Анна Викентьевна, – тепло улыбнулась старушке Рина. – Ждем вас на пироги.
– Непременно буду, – заверила ее соседка и, махнув на прощание рукой, исчезла за дверью.
– Праздник начинается, – весело возвестила Тошка, размахивая над головой цветочным горшком.
– Да уж, начало очень приятное, – согласилась Рина. – А теперь вперед, у нас с тобой забот – полон рот.
Они дружно принялись за дела, и к вечеру у них все уже было готово. Возле окна красовался длинный стол, покрытый старомодной льняной скатертью с вышивкой по углам. На огромных блюдах румяными горками высились пироги и плюшки, на фарфоровых блюдечках приплясывали от нетерпения голубые чашки, а посреди стола самодовольно побулькивал степенный самовар.
Народу в этот раз собралось множество. Здесь были многочисленные Ринины коллеги и знакомые, ее друзья и старинные друзья ее родителей, семейный доктор и добрые соседи. В общем, кого здесь только не было! Однако праздничное чаепитие меньше всего походило на традиционное застолье. Оно скорее напоминало фуршет – эдакий шведский стол с пирогами. Гости с чайными чашками в руках рассредоточились по просторной гостиной: одни устроились на диване, другие подсели к столу, третьи и вовсе остановились посреди комнаты. Все оживленно общались друг с другом, кто-то знакомился, кто-то обменивался новостями, со всех сторон слышались громкие голоса и смех.
Рина и Тошка, нарядные и возбужденные, неутомимо порхали туда-сюда, отвечали на вопросы и комплименты и без конца подливали в чашки чай. Одни гости уходили, другие приходили, и в доме весь вечер не умолкал людской гомон.
К одиннадцати часам веселье пошло на убыль, и Наталья настояла на том, чтобы помочь убирать со стола. Ее муж с кислой миной уселся перед телевизором и принялся смотреть какое-то невразумительное ток-шоу.
– Если бы не мой капризный благоверный, осталась бы у тебя ночевать, – вздохнула Наталья, вытирая тарелки большим кухонным полотенцем. – Уселись бы с тобой под торшером, налили бы по бокалу винца и потрепались бы за милую душу.
– Не огорчайся, – откликнулась Рина, – какие наши годы. Давай, приезжай в любое подходящее время, и мы непременно осуществим твою мечту.
– Договорились, – сразу же ожила Наталья, – обязательно приеду – я хочу кое-что с тобой обсудить. – Кстати, – спохватилась она, сняла с шеи «цветочный» медальончик и протянула его Рине: – Очень полезная вещь – рекомендую.
– Что, действительно пригодился?
– Еще как! Я такое дельце провернула – обалдеть. А ведь все висело буквально на волоске. Думаю, это все он – цветик-семицветик.
– Я за тебя рада, – сказала Рина, беря в руки украшение. – А если будешь хорошо себя вести, то подарю тебе эту штукенцию на какое-нибудь торжество или на Новый год.
– Буду стараться, ваше благородие, – засмеялась Наталья.
Наконец с посудой было покончено, Рина с благодарностью чмокнула подругу в нос, и за четой Капустиных захлопнулась входная дверь.
– Господи, как же я устала, – выдохнула Рина и без сил упала на диван. Тошка тут же плюхнулась рядом, поджала под себя одну ногу и повернулась к матери.
– Какая у нас здоровская кутерьма получилась, правда? – воскликнула она.
– Правда, – улыбнулась Рина. – И ведь Наталья как в воду глядела – пирогов оказалось в самый раз, практически ничего не осталось. Видишь, какие мы с тобой искусные пекари.
– Ага, – засмеялась Тошка. – Я уж думала, что придется нашу заначку доставать.
Она имела в виду творожную ватрушку, которую они с Риной припрятали для себя, не без основания полагая, что в суматохе праздника до угощения могут попросту не добраться.
