— Здравствуйте, теперь у нас на два ребенка больше, — проговорила Лорена, помогая Рафаэлю сойти по ступенькам.

— Какой прелестный ребенок! — молвила Клара, подходя ближе, чтобы взглянуть на Терезу в свете станционного окна.

— Вам, наверное, пришлось торопиться, раз вы оказались здесь раньше нас, а мы ведь выезжали из Техаса, — сказала Лорена. Она высвободила руку и обняла Клару. Ей показалось, что Клара сильно постарела и похудела.

Капитану даже с помощью Пи Ая было, трудно спускаться на костылях по ступенькам вагона. Он был смущен тем, что его приходилось встречать и, в частности, Кларе Аллен, которая никогда не любила его. Но она приехала из Небраски, чтобы привезти детей Пи Ая и Лорены. Это была большая услуга с ее стороны, должен был он признать.

— Пи Ай, тебе надо вернуться и взять второго козленка и кур Терезы, — сказала Лорена. — Я не представляю, что Тэсси будет делать, если мы оставим ее петушка.

— Я принесу козленка, — вызвался Гуднайт. Он был рад подвернувшейся возможности помочь. Вид Вудроу Калла потряс его, хотя раненые не были для него в диковинку. Не столько беспокоили отсутствующие конечности Калла, сколько выражение его лица. Правда, на платформе темно. Может быть, при дневном свете он не покажется таким сломленным. — Я не очень ловок с птицами, — замялся он. — Здравствуй, Вудроу.

— Да, здравствуйте, капитан, — спохватилась Клара. — Я заберу кур, Чарли.

— Почему он не умер? — спросила она Гуднайта, когда они оказались в вагоне. Гуднайт уже подхватил козленка и стоял, не зная, что ему делать с курами.

— Я никогда не умел обращаться с птицами, — повторил Гуднайт.

— Я же сказала, что заберу кур, — напомнила Клара, недовольная тем, что он проигнорировал ее вопрос. С Гуднайтом они встретились на станции в Амарилло, куда она с детьми приехала из Омахи. Клара помнила Гуднайта с детства, так как он хорошо знал ее отца. Однажды он был в Небраске и купил у нее десяток лошадей. Она подошла и поздоровалась. Поскольку им предстояло ехать одним и тем же поездом, она надеялась на его помощь с маленькими детьми, но надежды оказались напрасными. От Гуднайта не только трудно было добиться слова, он еще и шарахался от детей, как от диких кошек.

Клара взяла кур за ноги и понесла из вагона. Они были возмущены этим до предела — Тереза никогда не носила их вниз головой. Курочки принялись кудахтать, а петушок протестовать.

— Что случилось с моими птичками? Не держите их так, дайте их мне! — возмутилась Тереза, определив по кудахтанью, что цыплят несут вверх ногами.

И лишь когда она потянулась за своими курами, Клара поняла, что Тереза слепая.

На полу в дальнем углу станции вповалку спали пятеро детей. Клэри всех их держала в своих объятиях. При виде своей дочери, обнимающей братьев и сестру, Пи Ай дрогнул. Во время грозившей ему опасности он почти что расстался с надеждой увидеть своих детей вновь. И вот они перед ним, все живые, все спящие, на полу железнодорожной станции. Его старшая дочь даже во сне присматривает за ними. Это больше того, что он заслуживает, и даже больше того, на что он надеялся, и он заплакал. Курочки Терезы все еще кудахтали, несмотря на то, что она спустила их на пол. Они разбежались по всей станции, а одна запрыгнула на стол начальника и разбросала его бумаги.

— Эй, кыш! Ты кто такая? — всполошился начальник станции. Он не привык к переполоху в такое время суток. Обычно с поезда из Форт-Уэрта сходили один-два ковбоя, не больше.

— Ой, па, — проговорила Клэри, открыв глаза и увидев своего отца. Проснулся Бен и обвил его руками, а вот Джорджи с Августом оказалось не под силу пробудиться. Они широко зевнули и вновь провалились в сон. Крошка Лори открыла глаза и принялась реветь. Она не знала, что это за незнакомый дядя обнимает Клэри. Затем к ней потянулась мать и взяла ее на руки. Рядом стоял старик, у которого вместо ног были палки. Лори с любопытством разглядывала его, пока мать прижимала ее к себе.

Гуднайт позаботился о фургоне, и на рассвете ковбой пригнал его, ведя на поводу еще двух коней. К этому времени дети уже были на ногах и гонялись за цыплятами. С Рафаэлем они быстро нашли общий язык, а вот Терезу, которая держала в руках своего петушка, немного стеснялись.

— Должен же где-то быть доктор, который может помочь этой девочке обрести зрение, — сказала Клара Лорене. Не успев приехать в Техас, она уже с ужасом думала о предстоящем возвращении в свой одинокий дом. Она привыкла к детям Лорены, к их смеху и шумной возне. С ними в доме у нее вновь поселилась жизнь, потому что, после того как разъехались ее дочери, дом стал казаться вымершим. В ее возрасте одной ей не под силу вдохнуть в него жизнь. И все же она скучала по своему обиталищу.

Гуднайт оседлал одного коня, ковбой другого. Пи Ай схватился за вожжи упряжки, чтобы не дать хлынуть слезам, которые все еще едва сдерживал при виде своих детей и знакомого окружения.

— Большое спасибо за фургон, — сказал он Гуднайту.

— Не за что, — ответил Гуднайт. Он еще не вполне справился с шоком от перемены, произошедшей с Вудроу Каллом.

— Я скоро верну вам долг, — обратилась к нему Лорена. Пи Аю она не говорила, что заняла деньги, и все хотела обсудить это дело с Гуднайтом наедине, но так и не нашла подходящего момента. Однако Пи Ай сидел с Джорджи на коленях, делая вид, что правит упряжкой, и не слышал слов о долге.

— Мы сегодня клеймим скот, — сообщил Гуднайт. — Вообще-то мы занимаемся этим уже всю неделю. Когда закончим, я подскочу и проведаю вашу компанию.

Он приподнял шляпу перед двумя дамами, повернул коня, тронул его с места, затем опять обернулся к Лорене.

— Миссис Паркер, надеюсь, вы откроете школу, — сказал он.

— Я открою школу, господин Гуднайт, — ответила Лорена. — И открою ее очень скоро.

— Что ж, мне надо ехать, — проговорил Гуднайт. У него так и не дошли руки, чтобы уволить повара Мули, и это не давало ему покоя всю дорогу, пока они с ковбоем направлялись к его ранчо.

Поначалу они поместили капитана в небольшом амбаре на скотном дворе. Другого места для него не было. В амбаре было довольно чисто, в нем никогда не хранилось зерно, поскольку им пока еще не удавалось вырастить столько, чтобы было что хранить. Сам же дом был так набит, что Кларе пришлось спать в прихожей.

— В прихожей отлично, — уверяла Клара. — Да и нельзя же выселять детей из их спальни ради какой-то престарелой леди.

— Ручаюсь, что в твоем доме никогда не спят в прихожей, — отозвалась Лорена.

— Мой дом больше, — призналась Клара.

Все были поражены тем, как быстро Тереза освоилась на ферме. Каждое утро она приносила Каллу в амбар кафе с беконом и быстро научилась узнавать по голосам всех животных, обитавших на ферме. Почти не бывало случая, чтобы она оступилась. Бен воевал с ней — он не был готов к появлению в их среде еще одной девчонки. Это не входило в его планы. Однако Тереза совсем не уступала ему в этой войне. Соображала она гораздо быстрее Бена и была остра на язык.

— Доктор в Сан-Антонио сказал, что она никогда не будет видеть, — с грустью сообщила Лорена Кларе.

— Но это сказал лишь один доктор, — возразила та.

Калл был не против амбара. Кроме Терезы, которая часто заходила, чтобы принести ему еду или рассказать очередную историю, он не хотел никого видеть. В его распоряжении была керосиновая лампа, но он редко зажигал ее. Кругом было сено, и он не хотел спалить амбар, случайно опрокинув лампу во сне.

Трое старых ковбоев, один из них бывший рейнджер, заехали навестить его на первой неделе. Они хотели поздравить его с тем, что он избавил страну от Мокс-Мокса. Однако больше всего им хотелось просто повидать его и вспомнить прошлое.

Каллу было неловко с ними, и он лишь слушал, что говорили они, чувствуя себя самозванцем. Он не был больше тем человеком, который жил с ними в те старые времена. Он не был даже тем человеком, который убил Мокс-Мокса. Тот человек и этот калека, живший в амбаре на скотном дворе в Куане, не одно и то же лицо. Тот человек жил где-то в памяти, на другой стороне каньона, за Пекосом. Его унесло ветром, чего когда-то боялся Брукшир, по бескрайней равнине времени.