— Какое безобразие! — завизжала Червонная Королева. — Всё это — акция Шарманьяка и его приспешников, семейства Гримм, направленная против проведения выборов нового мэра. Не удивлюсь, если окажется, что это была попытка заставить избирателей поверить, будто эта семейка имеет хоть какое-то значение для нашего сообщества. Долой! Прочь! Не пройдет!
— Если ты немедленно не закроешь рот, придется помочь тебе, — сказала Белоснежка.
— Ах, ты, бесстыжая тварь! — накинулся на нее Ноттингем. — Хоть ты и якшаешься с мэром, да твои приказания и гроша ломаного не стоят. — Он выхватил из-за пояса меч. — Выиграем мы на этих выборах или нет, — произнес он, — но сейчас всё изменится, притом навсегда!
Вдруг раздался еле слышный свист, и в руку Ноттингема вонзилась стрела. Он закричал от боли и выронил меч.
— Пока я жив, ты не тронешь Гриммов, — громко сказал кто-то.
Сабрина оглянулась и чуть не упала от неожиданности: мэр Шарманьяк стоял на сцене с луком в руках, уже вложив в него еще одну стрелу.
Рядом с ним стоял какой-то человек в зеленом костюме, с рыжими волосами и густой бородкой клинышком.
— А-а, я же говорила: он с ними в сговоре! — заорала королева.
— Как вам будет угодно, — сказал Шарманьяк. — Но они вернутся домой целыми и невредимыми. Правда, сначала они проголосуют за меня. А если ты, Ноттингем, еще раз назовешь бесстыжей тварью ту, которую я полюбил, клянусь — стрела вонзится тебе в горло.
Ноттингем помрачнел и бросился вон из зала. Шарманьяк отдал человеку в зеленом костюме лук со стрелами.
— Спасибо, Робин, — поблагодарил он.
— Он спас нас, — сказала Сабрина.
— А теперь, боюсь, потерпит из-за этого поражение, — ответила бабушка Рельда. — Посмотри на толпу. Он, похоже, проиграл выборы.
— Почему же он так поступил?
Бабушка молча показала на мэра, который страстно целовался с Белоснежкой, будто вокруг не было ни души, будто на всем свете они были одни.
— Любовь кого угодно способна сделать героем, — сказала бабушка.
— Я знала, что на самом деле он хороший, — заметила Дафна.
— Граждане, не поддавайтесь на эту явную попытку сорвать выборы! — кричала королева. — Заполняйте и опускайте свои избирательные бюллетени. Пора положить этому конец. Да здравствуют перемены!
— Ах, так тебе нужны перемены? — закричал дядя Джейк. — Будут тебе сейчас перемены!
Он резко повернулся, схватил Лазурную Фею за волосы и приставил меч-саморуб к ее шее.
— Джейк, что с тобой? — воскликнула бабушка.
— Так какие нужны перемены! — крикнул дядя
Джейк. — Лазурная Фея поможет мне в этом.
— Чего ты хочешь? — тихо спросила Лазурная Фея.
— Верно ли, что стоит мне пожелать чего-нибудь, и ты всё исполнишь?
Лазурная Фея кивнула.
— Тогда я хочу, чтобы ты исполнила моё желание, — сказал он.
— Дядя Джейк, ты что? — закричала Сабрина. — Что ты задумал? Она же нам помогала!
— А теперь еще больше поможет! Ну как, Лазурка? — спросил он у нее.
Лазурная Фея посмотрела ему прямо в глаза.
— Надеюсь, твое желание даст тебе всё, чего тебе не хватает, — сказала она. — Да исполнится любое твое пожелание.
— Я хочу, чтобы у меня были твои способности, — сказал дядя Джейк.
Лазурная Фея лишь улыбнулась и кивнула, как будто он попросил ее сделать что-то совсем несложное. Ее тут же окутал вихрь света и тумана, который превратился в пульсирующий шар размером с баскетбольный мяч. Шар налетел на дядю Джейка, сильно ударил его в грудь. Раздался оглушительный взрыв, и все рухнули на пол. Когда Сабрина смогла наконец подняться, она увидела, что на полу, неподалеку от нее, лежит Лазурная Фея. Волшебство кончилось, она снова превратилась в официантку Фарру.
— Эй, Брина, — раздался позади нее голос дяди Джейка.
Повернувшись к нему, она увидела у него за спиной два небольших крылышка с розовыми прожилками. Он повернул голову, взглянул на них. Они затрепетали и подняли его над толпой. Он смеялся от счастья, как смеются дети рождественским утром, раскрывая подарки.
— Вот это да! — только и произнес он.
Сабрина поглядела на бабушку. У Рельды было такое лицо, как будто она ужасно огорчена.
— Джейк, что ты наделал! — сказала она.
— Какая разница, мама! — ответил тот, подлетая к ней и целуя ее в щеку. — Главное — что я еще сделаю. Ты не поверишь, какая это сила! Это как водопад. Как солнце. Я будто колосс, теперь я справлюсь с любым, даже самым могущественным вечножителем! Про таких, как я, слагают легенды. — Он оглядел толпу вечножителей, и лицо его стало серьезным. — Но мне нужно куда больше…
Он поднял перед собой руки, и в них возник ярко-голубой шар. Разряды от него отлетали во все стороны, и каждый попадал какому-нибудь вечножителю в грудь. Мистер Канис упал на колени. Белоснежка рухнула на Шарманьяка, который повалился на пол за миг до нее. Белый Кролик покатился по полу, а на него навалились Красавица и ее муженек. Великаны, одноглазые циклопы, страшные тролли, ведьмы и даже добрые феи — все упали на пол.
— Ну зачем ты делаешь это? Не поступай так с ними! — стала умолять его Сабрина.
— Я отбираю волшебство, которое сделало их бессмертными. Оно нужно мне! — крикнул он в ответ. — Нужно!
В его теле пульсировала огромная энергия. Глаза исчезли, вместо них сияли лучи яркого света. По всему его телу пошли трещины, как будто оно было лишь ненужной оболочкой, а затем в зале возник такой ослепительный свет, что Сабрина зажмурилась. Дядя Джейк ракетой взлетел над полом, пробил потолок и исчез в небе.
С потолка посыпались кирпичи и мусор. Сабрина схватила бабушку и сестру и отвела их в сторонку.
— Чего он хочет? — спросила Дафна, но бабушка не ответила; она будто гипнотизировала эту дыру в потолке.
Сабрина же во все глаза смотрела на вечножителей. Они лежали на полу по всему спортзалу и с невероятной скоростью старели. Красивое, моложавое лицо мэра Шарманьяка обвисло, глаза его пожелтели, начали выпадать волосы. Прямо у нее на глазах он становился стариком.
Мистер Канис обратился в Волка, но зверь этот уже не был страшным. Он боролся с возрастом, в его темно-бурой шкуре появилась проседь, глаза смотрели подслеповато, всё больше мутнели.
— Смотрите! — вскрикнула Дафна, показывая на потолок.
Дядя Джейк вернулся. Он слетел вниз, окруженный, подобно ангелу, таким ярким сиянием, что девочкам пришлось прикрыть глаза рукой. Приземлившись, он улыбнулся родственникам, и сияние ослабло. Только это был уже не дядя Джейк, которого с недавних пор знала Сабрина; нет, это был совершенно другой человек, сверкающий, будто сотканный из бриллиантов. Единственное, что осталось неизменным, подметила она, — это его озорная усмешка. Он подошел к девочкам, чтобы обнять их, но обе в страхе отпрянули.
— Зачем ты так? — строго спросила его Сабрина.
— Хочу исполнить свою давнюю мечту, — ответил он. — Стать таким сильным, чтобы все, кого я люблю, были счастливы. Я же знаю, что такое быть несчастным, Сабрина. Куда лучше быть счастливым. И ты тоже можешь стать счастливой. Тебе стоит лишь пожелать, Сабрина, и я исполню любое твое желание.
— Да, но какой ценой? — спросила бабушка Рельда, наклоняясь над стремительно дряхлеющим мэром Шарманьяком.
Белоснежка, лежавшая рядом с ним, попыталась взять его руку костлявыми, распухшими от подагры пальцами.
— Цена слишком высока. Слишком, — сказала бабушка.
— Нечего о них сожалеть, — ответил дядя Джейк. — Эти вечножители отжили свое, они и так целую вечность провели на этом свете. Отняв их могущество, я смогу всё изменить, создать в мире настоящий рай. Не такой, чтобы жить вечно и счастливо, как говорится во всех этих сказочках на сон грядущий. Пора сделать былью самые невероятные наши мечтания! И я начинаю с тебя, мама!
В его руках снова возник пульсирующий голубой шар. Медленно поворачиваясь, он покачивался, потом раздвоился, создав еще один точно такой же шар. Дядя Джейк бросил второй шар к ногам бабушки Рельды. Шар увеличился в размерах, стал изменять форму, наклоняться, сгибаться, и, когда все эти молниеносные превращения завершились, вместо шара перед ними предстал старик — широкоплечий, со светлыми волосами и бородой, уже тронутыми сединой, на губах его играла знакомая открытая улыбка. Сабрина столько раз видела его на фотографиях, развешанных по всему дому! Это был их дедушка, Базиль Гримм, муж бабушки Рельды.
