— Ну что ты так на меня смотришь? Я не красавица, я знаю. Думаешь, как ты только подружилась с такой не красивой девочкой?

— Нет, конечно. Почему такая низкая самооценка? Ты на меня посмотри! Вот я — самая настоящая уродина, даже 'ведьма', как мама говорит!

— Эн?! Ты чего? Ты очень даже красивая! Не уродина, а если даже ведьма, то кто сказал, что они не красивые. Мне казалось, что они наоборот должны завораживать своей красотой! Они же всё-таки ведьмы! — Эрн улыбалась во весь рот, её зубы были белыми ровными и красивыми.

— Ну уж нет, в сказках они уродины. Как там ''горбатые старухи с подкошенным глазом, костлявыми руками с бородавками''!

Мы вместе засмеялись. Какая же она хорошая. Не думала, что найду друга в первый же день!

— Ну всё Эн, пошли, здесь похолодало. И мама моя скоро вернется. Не хочу, чтобы она видела, как ты тут стоишь и мерзнешь! В твоём багаже имеются тёплые вещи, а то знаешь у нас тут не Америка, морозы бывают сильными?

Мы зашли в дом Эрн. Он оставался всё таким же приятным и уютным, хотя был немного тесноват. Эрн провела меня в гостиную и включила телевизор, но я на него даже не посмотрела. Гостиная была очень маленькой. Она была в правой стороне от входа, очень тесной и забита была чем только можно: посередине, вплотную к стене, стоял диван, серый и старый, но на нем была красная накидка, которая придавала ему легкую небрежность, напротив дивана, у другой стены, стоял телевизор. В этом пространстве, между телевизором и диваном, лежал круглый ковер, такой же старенький, как и диван. В углах стояли коробки, книжки, цветы. Неподалеку от телевизора стоял книжный шкаф, а возле дивана стояло такое же серенькое кресло с красной накидкой, как и у дивана. Из комнаты шла другая дверь, точнее сказать дверной проем, который выходил в кухню, маленькую, как и весь этот дом.

Я прошла в гостиную и приютилась в кресле, поджав под себя ноги, пока мы стояли на улице, я немного замерзла.

— Великолепно, да? Мама так и не убралась здесь! Знаешь, Эн, она живет в этой гостиной. Вечно читает, пишет что-то или смотрит телевизор. Как она высыпается, не понимаю, — проворчала Эрн, усаживаясь на диван. — Достала меня её работа, из-за нее она никогда со мной не разговаривает. Один раз пришла ко мне в комнату, было около часа ночи, пожелала ''спокойной ночи'' и сказала, что идет на работу. Представь?! В час ночи на работу! Зачем, черт подери, она туда в такое время пошла?! Как-будто дело о сиротах не могло до утра подождать… — моя подруга перещелкивала каналы в телевизоре, не смотря на него.

— Эрн, я думаю, что твоя мама просто очень любит свою работу, её право выбирать то, в какое время она собирается делать какое-нибудь поручение. Твоя мама, в отличии от моей, хотя бы ''спокойной ночи'' тебе пожелала, а мне моя такого никогда не говорила, она даже по имени меня редко называла.

— Эни, честно, не представляю, как мать может так относиться к своей дочери. Я знаю тебя второй день, но ты уже стала мне, как родная сестра. Свою маму я считаю лучшей подругой, а ты… У тебя умерли все родные люди, которые хоть когда-то относились к тебе хорошо, Эни, я сейчас заплачу, мне правда так жаль тебя, я не хотела об этом говорить, но. Но… — моя подруга начала плакать. Всё, что она говорила, было правдой, никого у меня не осталось на этом свете, я, после известия о смерти папы, действительно потеряла всё, всю надежду на нормальную жизнь, но мне не хотелось плакать, слёзы не хотели выступать, поэтому мне пришлось успокаивать мою подругу.

— Успокойся, Эрн, прошу тебя, спасибо за сожаления, но сейчас… Сейчас мне стало уже всё равно, я как бы начала новую жизнь, в которой в центе всего стою я одна, нельзя мне привязываться к людям, потому что как только это происходит, то они погибают или просто умирают…

— И т-ты ду-умаешь, ч-что и я-я ум-мру, что к-ко мне тож-же нельз-зя пр-ривязываться?

— Нет, нет, Эрн, я совсем не то имела ввиду. Ну ты сама понимаешь, что всё так странно совпало. Я совсем не имела ввиду, что нам нельзя дружить. Ты хорошая девочка, а эта внезапная смерть… папы, наверно, просто чистое совпадение. Это ж я такая дура, напридумывала тут всего. Я хочу с тобой дружить, Эрн, главное чтобы ты тоже этого хотела.

— Дурочка, — Эрн толкнула меня в плечо, — конечно, я хочу, у меня никогда кроме мамы не было друзей! А тут ты появилась, меня сразу к тебе потянуло. Эн, мы знакомы с тобой два дня, но мне кажется, будто я тебя знаю всю свою жизнь! Сейчас я хочу дружить с тобой больше всего на свете, тем более об некоторых вещах я маме не могу сказать, а тут ты — такая добрая и понятливая! Ах, Энге… — Эрн приподнялась и задушила меня в объятиях, странное чувство. Меня обнимала так только бабушка, но это было так давно, что я уже забыла, а тут воспоминания, хорошие воспоминания, нахлынули вновь. Эрн, наконец-то меня отпустила, и я почувствовала, как легкие снова стал наполнять воздух.

— Эрн, давай договоримся, никогда не называй меня так, мне это имя не нравится, ужасно не нравится!

— Ладно, ладно. Ой, кажется, мама приехала.

Эрн вскочила с дивана и подлетела к окну. Слышен был звук приближающейся машины. Потом она выскочила на улицу, машина остановилась. Я всё так же сидела в кресле, не шевелясь, в ожидании прихода мамы Эрн. Тут дверь снова отворилась. Эрн вошла в обнимку с мамой. Они весело смеялись. Сначала Элис не замечала меня, потом её взгляд наконец-то прошелся по мне, и она застыла в изумлении.

— Боже мой, дите моё, ты еще не замерзла? На улице так холодно. Эрн, доченька, принеси скорее плед. Энге, бедненькая, ты вся мурашками покрыта. Неужели Эрн не заметила, что здесь такая же холодина, как и на улице? Эрн, ну где ты там копаешься, твоя подруга скоро совсем окоченеет? — прокричала миссис Элис. Странно, что я до сих пор не знала фамилии моей новой подруги, точнее сказать напрочь забыла, но сейчас это явно не подходящая тема для разговора. — Ну где там тебя носит, Эрн? Уж скорее лёд растает, чем ты плед принесешь!

— Да иду я, мам. Только не ори, я сейчас… Всё же это ты виновата! Мам, нужно было хотя бы чуть-чуть прибрать свою с папой комнату, ничего не найдешь! — прокричала Эрн откуда-то сверху.

— Дочь моя, то, что там беспорядок, не значит, что ты так долго должна искать плед!

— Да ладно вам, мне совсем не холодно, я сейчас надену свою футболку сверху и всё… — вмешалась я в этот разговор, или точнее ор.

— Энге, да ведь ты просто окоченела, посмотри на себя! Ты в комок свернулась!

— Ой, называйте меня, пожалуйста, Эн или Эни, но не этим именем, терпеть его не могу, — проскрипела я зубами, — папа меня так называл, ему тоже моё имя не очень нравилось.

— Слышала, мам? Сегодня будут расследовать то убийство, видите ли, сейчас выходные — самое подходящее время, а то в обычные дни слишком много народу в школе ходит. Не правда ли ту… немного не умные люди составляли эту статью? И, кстати, твоя теория насчет сирот не подтвердилась, смотри, — Эрн кинула маме газету, еще даже не подойдя к двери. Наверно, с лестницы или же просто запуталась в одеяле, но меня это интересовало меньше всего, я невольно подняла взгляд на газету ''Первые известия''. Судя по всему, это была городская газета, так как на её верхней строчке значилось: 3 сентября 2005 года, город Инсенс. Я потихоньку начала осматривать заголовки — не было ничего привлекательного, кроме одного:

''С 1 на 2 сентября в школьной столовой нашли тело 15 летней Джонни Эльс. Сегодня местная полиция собирается рассмотреть место происшествия, на которое со дня убийства никого не пускали. Останутся ли там следы убийцы или какие-нибудь доказательства о насилии? Подробнее об этом на 1–2 стр.''

Мой интерес сразу пробудился. Мне захотелось немедленно прочитать эту статью, но маме Эрн похоже тоже было интересно. Её глаза метались от одной строчки к другой, что казалось, что оторвать миссис Элис будет уже нереально. Я заворожено глядела на неё. Я даже не заметила, как Эрн прошла и села рядом с мамой, и снова начала щёлкать каналы. Её лицо нахмурилось, в ней заиграло что-то дьявольское.