– Нет.

Он посмотрел на меня и улыбнулся:

– Тогда давай просто…

Он обнял меня и притянул к себе. Я не сопротивлялась. Он страстно поцеловал меня, и его руки заскользили по моему телу. Я расставила ноги и прижалась к нему лобком, мой язык безумствовал у него во рту, левая рука крепко сжимала его затылок. Спотыкаясь, мы выбрались из кухни и прошли в спальню, не разжимая объятий. В спальне мы разделись, и уже в следующее мгновение он был во мне. Его напор удивил меня. Привычная нежность и сдержанность вдруг испарились. Он овладел мною с каким-то отчаянием. Его грубое насилие и шокировало, и восхищало меня, и я отвечала ему тем же, впиваясь ногтями в его шею, выгибая спину, чтобы он мог проникнуть в меня еще глубже. Я кончила первой, и дикость моего оргазма вытеснила ощущение времени и пространства. Какое-то мгновение я была между небом и землей – и это состояние мне понравилось. И вот уже Дэн рухнул на меня, зарывшись лицом в мое плечо. Мы очень долго молчали. Потом он поднял голову и улыбнулся мне:

– Нам стоит почаще так ссориться.

Через десять минут Дэн должен был вставать – идти в душ и бриться, чтобы успеть к шести утра на дежурство. Перед уходом он принес мне кофе в постель, поцеловал в голову.

– Мне пора, – нежно произнес он.

После того как он ушел, я долго сидела в кровати с кружкой кофе и пыталась привести в порядок тревожные мысли: мы занимались любовью в «опасные дни» моего цикла. А я не предохранялась.

Следующие несколько недель я посвятила обновлению домашнего интерьера. Мои месячные так и не пришли. Когда задержка составила уже четыре недели, я заставила себя позвонить нашему местному доктору и договорилась о тесте на беременность. На следующий день я поехала в клинику, где мне вручили стеклянную мензурку и отправили в ванную. Когда я вернулась с образцом мочи, доктор сказал: «Позвоните завтра моей медсестре, и она сообщит вам результат».

После визита к доктору я угостила себя ланчем в городе и сходила в кино. Дома я была около пяти вечера. Дэн вернулся раньше меня. Он сидел за кухонным столом с бутылкой пива, и вид у него был несчастный.

– Ты что-то рано сегодня, – сказала я.

– Ты беременна, – ответил он.

Я напряглась.

– Только что позвонила медсестра доктора Регана, сообщила результат анализа, – сказал Дэн. – Результаты прислали рано, и они решили, что нам не терпится узнать новость.

– Понятно… – промямлила я, избегая встречаться с ним взглядом.

– Мои поздравления, – сказал он, – и спасибо, что посвятила будущего отца в курс происходящего.

– Я собиралась тебе рассказать.

– Приятно слышать… тем более что я и в самом деле каким-то образом причастен к этому. И как давно ты об этом знаешь?

– Только что узнала.

– Ты понимаешь, о чем я. Когда ты заподозрила беременность?

– Недели две тому назад.

– И все это время скрывала от меня?

– Я не хотела ничего говорить, пока не выяснится, так ли это.

– Но почему? Может, ты собиралась предпринять что-то без моего ведома?

– Ты знаешь, что я бы никогда этого не сделала. Разумеется, я сохраню беременность.

– И на том спасибо. Но я до сих пор в шоке оттого, что ты ничего мне не сказала.

– Я не хотела напрасно обнадеживать, а вдруг…

Это была откровенная ложь. Я ничего не сказала Дэну, потому что боялась сказать. Даже зная, что сохраню ребенка, нисколько не сомневаясь в том, что Дэн никогда от него не откажется, я все равно не могла преодолеть страх. Невероятно, но я и сама не понимала, что мешало сказать правду. Одно было ясно: не могу, и все тут. Но он, похоже, купился на мое надуманное объяснение:

– И все равно следовало сообщить мне. Мы ведь одинаково ответственны за это, верно?

– Конечно, – тихо ответила я.

– И поскольку мы счастливы вместе…

– …это отличная новость, – закончила я за него, стараясь, чтобы мой голос не звучал слишком печально.

– Это самая лучшая новость, – сказал он, заключив меня в объятия.

Я откликнулась на его нежность. Я подыгрывала ему, стараясь изображать радость в этот столь значимый для каждого момент, но для меня почему-то омраченный сомнениями. Я не знала, что чувствовать.

Потом, когда Дэн допивал уже третью по такому случаю бутылку пива, а я потягивала чай, он с энтузиазмом рассуждал о том, что появление ребенка не помешает моей работе в школе, поскольку можно будет найти няню.

– Надо предупредить в школе еще до начала учебного года, – сказала я.

– Уверен, они обрадуются этому известию.

– Но одно условие, – попросила я. – Хотя бы пару месяцев не говорить ничего нашим родным – просто на случай, если будет выкидыш или еще какие проблемы.

– Как скажешь.

Но, разумеется, я первая нарушила это условие, проболтавшись своей единственной наперснице. Как-то вечером, когда Дэн был на ночном дежурстве, мне позвонила Марджи, чтобы сообщить, что ее мать наконец-то наняла себе сиделку и помощницу по хозяйству, так что она смогла вырваться на свободу и подыскала себе маленькую квартирку на другом конце города.

– А почему же ты не рванула обратно в Париж?

– Потому что меня назначили помощницей управляющей сувенирного магазина музея. Я понимаю, это слабое объяснение, но послушай, все-таки это работа, а я подписала договор аренды студии на год, и я понимаю, что впрягаюсь не в свое дело и все такое… бла-бла-бла… а это значит, что я больше не хочу об этом говорить. Что там у тебя?

Взяв с нее клятву хранить строжайшую тайну, я поделилась с ней новостью о своей беременности.

– Ты меня разыгрываешь, – сказала она.

– Если бы… Ты не проболтаешься?

– Да нет, конечно.

Молчание. Я почти не сомневалась, что Марджи борется с настойчивым желанием дать мне совет.

– Послушай, если ты счастлива, то и я счастлива.

– Из чего следует вывод, что, по-твоему, я сошла с ума.

– Хочешь правду? Да, идея стать матерью в возрасте двадцати двух лет пугает меня до чертиков. Но это что касается меня. А ты ведь совсем другая, так что я уверена, ты блестяще справишься с этой ролью.

– Но теперь я уж точно скована по рукам и ногам.

– Дорогая, все мы так или иначе в ловушке.

В этом с ней можно было согласиться, добавив, что большинство из нас сами расставляют ловушки, в которые потом и попадаются. Или сознательно загоняют себя в ситуации, угрожающие проблемами. Я могла спокойно отлучиться в ванную и поставить себе диафрагму. Я могла попросить Дэна не кончать в меня. Но я ничего не сказала, ничего не сделала. И теперь моя судьба была решена.

В тот же день я позвонила директору школы, где с сентября собиралась учительствовать, и объяснила, что в середине апреля будущего года у меня родится ребенок. Я даже расслышала его сердитый вздох, когда он осознал эту новость.

– Во всяком случае, я благодарен вам за то, что предупредили заранее, – сказал он. – Полагаю, вы сами только что узнали об этом.

– Да, и поверьте мне, мы не планировали так скоро, – пробормотала я, испытывая какое-то глупое чувство вины, как будто директору было не все равно, случайно я залетела или по плану.

– Так часто бывает, – сказал он, и по его тону можно было догадаться, что ему уже хочется сменить тему. Директор заявил, что переговорит с руководством средней школы, после чего сообщит мне свое решение. – О, да… и мои поздравления, конечно, – сухо добавил он.

Большое спасибо. Особенно за письмо, которое я получила спустя несколько дней, с вежливым и грамотным отказом. Поскольку весной у меня родится ребенок, мне придется пропустить целый триместр, а с учетом того, что для меня это будет первый год работы учителем – что само по себе непростое испытание, с точки зрения директора, опытного педагога, – в сочетании с тяжелым грузом беременности, бла-бла-бла…

Я скомкала письмо, швырнула его в мусорную корзину и подумала: «Вот тебя и щелкнули по носу».

– А ты можешь подать на них в суд или что-нибудь в этом роде? – спросила Марджи, когда я позвонила ей, чтобы поделиться своим возмущением.