— Оставьте его в покое.

— Тебя это вообще не касается. У нас с Риком свои дела.

Джо коротко взглянул на него. Сейчас вся его пресловутая смелость не могла ему помочь.

— А вон и ваша сестренка. Господи Иисусе, ну и буфера у этой цыпочки. — Гаргано с вожделением наблюдал, как Паула идет по залу. — С такими сиськами ее можно на нос корабля поставить. Как статую.

Джо промолчал.

Гаргано обернулся к нему и ухмыльнулся собственной шутке и униженному молчанию собеседника. Победитель бывает лишь один.

Когда женщина приблизилась, Гаргано вскочил, пододвинул ей стул и пожелал обоим приятного аппетита.

— Это твой друг, Джо?

— Нет. Давай, детка, пойдем отсюда.

— Но я еще не доела.

— Доешь в другой раз.

Бостонский отдел по расследованию убийств, штаб-квартира полицейского департамента. Пятница, 27 декабря 1963 года, 10.30

Полтора десятка детективов толпились у зеркальной стены. По ту сторону находился кабинет главы отдела — маленькая комнатка, стол, несколько стульев, низкий шкаф. Там обычно проводились важные допросы, потому что официального помещения для допросов в здании не было. К сожалению, возле стекла могли с удобством разместиться лишь двое-трое (оно было замаскировано под небольшое зеркало в раме), поэтому детективы стояли, вытянув шеи, точно мальчишки, которые следят за футбольным матчем через дыру в заборе. В первом ряду высился Брэндан Конрой — второй по значимости человек в отделе. Майкл Дэйли тоже был там и смотрел на затылок Артура Нэста через узкий просвет между головами. Рядом с Майклом в толпе стоял детектив по имени Том Гарт, один из любимцев Джо-старшего. Том Гарт был лыс, пузат и благопристоен. Майкл решил, что тот встал рядом с ним не просто так: он недвусмысленно намекал, что сын Джо-старшего не может быть здесь чужаком. По ту сторону стекла, в кабинете, за столом сидел Джордж Уомсли.

Все они хотели знать одно: возможно ли, что этот пучеглазый, лысый, долговязый псих и есть Душитель?

После покушения на девушку Нэст провел в бегах пять дней. Его нашли спящим в подвале дома на Геменуэй-стрит. Уборщик, обнаруживший его, решил, что этот тип живет здесь уже не первый день, — Нэст соорудил себе постель из тряпья и старых одеял, обнаруженных в подвальной кладовке. На полу валялись гигантские экскременты, похожие на свернувшуюся кобру, которые напугали уборщика сильнее, чем мысль о том, что в его подвале, возможно, поселился безумный Душитель. («И кто будет это убирать? Уж точно не я…») Когда приехала полиция, Нэст сказал: «Я знаю, зачем вы пришли… Это из-за той девушки». Он взял кое-какие вещи, рассовал их по карманам и позволил надеть на себя наручники. Его отвезли прямо в убойный отдел.

Почему Джордж Уомсли решил допросить Нэста лично, было загадкой для бостонских полицейских и детективов. Насколько все знали, Уомсли никогда не допрашивал подозреваемых в убийстве — да хотя бы нарушителей правил дорожного движения. Чистой воды высокомерие, решили детективы. Весьма типично для Уомсли. Типично для всего этого нелепого отдела, которое терпеть не могли в бостонском полицейском департаменте, поскольку считали его политическим шагом, предназначенным сделать Алвана Байрона из простого политика героем, а затем и губернатором. Как только вокруг головы мистера Байрона засияет нимб, он, несомненно, утратит всякий интерес к городу и убийствам. Теперь же, когда бессмысленный допрос тянулся уже второй час, присутствующих в комнате охватило гнетущее впечатление, что Уомсли угробит единственный шанс побеседовать с Артуром Нэстом. Отсюда Нэста перевезут в Бостонский муниципальный суд, где обвинят в двух тяжких преступлениях — нападении на девушку с намерением изнасиловать и попытке убийства полицейского. Разумеется, Артура снабдят адвокатом. На этом, несомненно, будет положен конец допросам. С каждым очередным нелепым вопросом Уомсли досада полицейских возрастала.

Брэндан Конрой застонал, покачал головой и возвел очи горе. Господи, спаси нас от дилетантов.

— Эта девушка в аллее… где вы с ней познакомились? — начал Уомсли.

— Не знаю, — ответил Нэст.

— Не знаешь?

Нэст пожал плечами.

— Она что, гуляла? — продолжил Уомсли.

— Наверное.

— И ты решил, что она хорошенькая? — спросил Уомсли.

— Наверное.

— Ты ее знал? Знал раньше?

— Нет.

— Как ты к ней подошел? Что сказал?

— Ничего. Просто…

— Что? — нетерпеливо проговорил Уомсли.

— Не знаю. Мы просто… целовались.

— И ты захотел… совершить с ней сексуальное действие?

— Наверное.

— Она охотно с тобой целовалась?

— Да.

— А девушка утверждает обратное.

Нэст пожал плечами. Тишина. Он наклонил голову, ожидая следующего вопроса. Возможно, ему недоставало ума, но инстинкт подсказывал свернуться наподобие броненосца, пока не пройдет опасность.

— Она не возражала, когда ты схватил ее за шею? — продолжил гнуть свое Уомсли.

— Наверное. У нее и спросите.

— Уже спросил. Она говорит, что начала кричать.

— Правда? — оживился Нэст.

— Полицейский услышал ее за три квартала!

Артур пожал плечами.

Уомсли помассировал затылок и спросил:

— Артур, ты слышал о Душителе?

— Нет, — твердо ответил Нэст.

— Никогда?

— Никогда.

Уомсли беспомощно произнес:

— С трудом в это верится, Артур.

Стоя среди прочих детективов, Майкл им сочувствовал. Господи, сохрани нас от дилетантов. Но зрелище массивной головы Брэндана Конроя, его грудной клетки, раздувающейся от презрительных вздохов, заставило Майкла встать на сторону Уомсли. Что затеял Конрой? Какие возможные выгоды он получит, подкопавшись под Уомсли? Майкл попытался сосредоточиться на допросе, но не смог отвести взгляд от седого затылка Конроя, от его коротко стриженных густых волос и начал закипать. Как будто повернули ключ и внутри у Майкла заработал маленький мотор. Он не то чтобы всегда недолюбливал Брэндана Конроя. Конрой и Джо-старший много лет работали вместе, и Майкл смотрел на него как на веселого и доброго дядюшку, который может пролить напиток на скатерть и рассказать сальный анекдот в присутствии тетушки Терезы. Но теперь он с трудом скрывал отвращение. Самокритичный Майкл нашел способ отвлечься. Он принялся упрекать себя за недостаток выдержки, но что-то в нем ослабло, и сотрудничество с Конроем лишь подливало масла в огонь.

Когда Конрой в очередной раз фыркнул, отмечая неэффективность допроса, Майкл огрызнулся:

— Черт возьми, дайте ему шанс.

Он не удержался. Остальные оглянулись.

— Дайте ему шанс, — повторил Майкл уже мягче.

Ошибкой Уомсли было то, что он счел допрос чем-то вроде дискуссии, в которой не обойтись без фактов и логики. Уомсли умен, рассудителен и точен, Нэсту недостает того, другого и третьего, следовательно, Уомсли должен победить. Генеральный прокурор не ожидал встретить подозреваемого, который просто уходит в себя, не признает очевидных фактов, отвергает всякую логику и отказывается давать какие бы то ни было осмысленные ответы. К несчастью, наблюдатели в соседнем помещении знали то, что было неизвестно Уомсли: настоящий допрос — это отнюдь не короткое и интенсивное «поджаривание» подозреваемого, которое завершается слезным признанием в преступлении. Как правило, это долгий-долгий разговор, в ходе которого усталый, измученный подозреваемый наконец слегка проговаривается. Допрос — это умение заметить ничего не значащую на первый взгляд деталь: факт, о котором подозреваемому не следовало бы знать, или несоответствие между утверждениями. Все равно что искать иголку в стоге сена. Настоящий мастер допроса и не ожидает получить откровенное признание. Признание в убийстве, столь распространенное в кино, редко случается в реальной жизни, и хороший следователь всего лишь хочет, чтобы подозреваемый слегка раскрылся. На Уомсли было больно смотреть.

Уомсли возился с Нэстом еще около получаса. Выйдя в соседнюю комнату, он изложил несколько общеизвестных фактов о нападениях на девушку и Джо — готовое обвинение с двумя безупречными свидетелями, — но ровным счетом ничего по делу Душителя. Перед лицом собравшихся полицейских Уомсли стушевался — и ухватился за Майкла как за спасательный круг.