Брунетти начал было возражать, но Патта его прервал.

— Возьмите с собой эту Гриффони. Так что от нас будет сразу два комиссара. — Патта мрачно усмехнулся, как будто играл в шахматы и только что сделал очень хитрый ход. Или в шашки. — Отправляйтесь туда вдвоем. Посмотрим, что вам удастся выяснить.

Брунетти поднялся с кресла, усердно изображая недовольство.

— Как скажете, вице-квесторе, — нехотя пробормотал он, — но я не думаю, что…

— Комиссар, что вы там себе думаете и чего не думаете, никого не интересует. Я вам прямо сказал: хочу, чтобы вы двое занялись этим делом. И, пока будете там, считайте своей обязанностью не забывать указывать этому капитану на его место. Пусть помнит, кто тут главный.

Интуиция подсказала Брунетти не пережимать и перестать изображать слишком явную неохоту: временами даже Патта замечал очевидное.

— Хорошо, — ограничился Брунетти короткой фразой и тут же перешел к делу: — Так откуда конкретно звонил этот капитан, синьор?

— Он сказал, что сейчас находится на территории нефтехимического комплекса в Маргере. Я дам вам его номер, так что вы позвоните ему и сами спросите, — ответил Патта и взял в руки телефон, лежащий прямо у настольного календаря, — Брунетти его даже не заметил. Патта открыл мобильник изящным и небрежным движением руки — разумеется, у него была самая последняя, супертонкая модель. Вице-квесторе отказался от «блакберри», который ему полагался согласно указу Министерства внутренних дел, заявив, что не собирается становиться рабом технологий. Правда, Брунетти подозревал, что начальник просто боится, что мощный агрегат будет выпирать у него из кармана, портя покрой его дорогих пиджаков.

Понажимав какие-то кнопочки, Патта вдруг, ни слова не говоря, протянул телефон Брунетти. Весь крошечный экран заполнило собой лицо Гуарино. Глубокопосаженные глаза были открыты, хоть и смотрели немного в сторону, как будто он смутился, что лежит в таком неприглядном виде, совершенно безучастный и безжизненный. Как и сказал Патта, подбородок пострадал сильнее всего — хотя тут скорее было уместно слово «разрушился». Но не узнать это узкое лицо и седеющие виски было невозможно. А ведь его волосы теперь никогда уже не поседеют целиком, подумал вдруг Брунетти. И он никогда уже не позвонит синьорине Элеттре — если вдруг у него были такие намерения.

— Ну? — спросил Патта, и Брунетти едва на него не заорал, таким неуместным показался ему этот вопрос — никаких сложностей опознание покойного в себе не таило.

— Думаю, это он, — коротко ответил Брунетти, захлопнул телефон и вернул его Патте.

Наступила тишина, во время которой Брунетти наблюдал за Паттой, с лица которого медленно исчезали все следы приветливости и готовности помочь. Как только начальник открыл рот, Брунетти понял, что та же метаморфоза произошла и с его голосом.

— Я решил, что, наверное, стоило сказать им, что Гуарино был у нас в квестуре, — заявил он.

Словно бегун на олимпийской эстафете, Брунетти рванулся вперед, догоняя коллегу, на бегу протянул руку и забрал у него эстафетную палочку, позволив товарищу замедлить ход и выйти из гонки.

На какой-то момент Брунетти показалось, что Патта собирается набрать номер капитана и протянуть ему трубку — если бы это произошло, он бы не сдержался. Видимо, Патта увидел что-то такое в его глазах — снова щелкнув крышкой телефона, он придвинул к себе лист бумаги из стопки, записал номер звонившего карабинера и подтолкнул бумажку через стол к Брунетти.

— Я не помню, как его зовут, — сказал он, — помню только, что он капитан.

Взяв листок, Брунетти несколько раз прочел номер телефона. Когда стало ясно, что вице-квесторе больше нечего добавить, Брунетти встал и пошел к двери.

— Я ему позвоню, — пообещал он.

— Хорошо. Держите меня в курсе, — велел Патта. В его голосе слышалось неприкрытое облегчение — еще бы, так изящно свалил все на этого Брунетти!

Поднявшись к себе, Брунетти набрал номер.

— Да? — всего после двух гудков послышался мужской голос.

— Добрый день, вам звонят из Венеции, от вице-квесторе Патты, — спокойно сказал Брунетти, решив на всякий случай упомянуть звание начальника — независимо от его подлинной ценности. — С вашего номера нам звонил человек, разговаривал с вице-квесторе и отправил ему фотографию. — Брунетти сделал паузу, но на другом конце провода царила тишина. Его собеседник ничем не показал, что понимает, о чем говорит комиссар и что его это интересует. — Вице-квесторе Патта показал мне фотографию, — продолжил Брунетти. — На ней изображен мертвый мужчина — как сообщил мне вице-квесторе, убитый на нашей территории. — Брунетти перешел на сухой официальный тон. — Вице-квесторе приказал мне отправиться на место преступления и составить рапорт.

— Это не обязательно, — послышался наконец холодный голос собеседника.

— Вынужден с вами не согласиться, — так же холодно ответил Брунетти, — именно поэтому я к вам и приеду.

Мужчина снова заговорил, старательно подчеркивая, что всего лишь выполняет свою работу:

— Мы уже опознали тело. Убитый оказался нашим коллегой, который вел одно из расследований карабинерии.

— Если вы сообщите точное место, где находитесь, мы немедленно выезжаем. — Брунетти как будто не слышал слов мужчины.

— Это не обязательно, — повторил тот. — Я же говорю вам, тело уже опознали. Боюсь, теперь это дело наше, — спустя мгновение добавил он.

— «Наше» — это чье? — уточнил Брунетти.

— Карабинерии, комиссар. А Гуарино к тому же представлял NAS [48], значит, это дело вдвойне наше.

— Уверен, что смогу обсудить это с вашим местным судьей, — ответил Брунетти.

Тишина.

Брунетти выжидал, как, видимо, и его собеседник. Брунетти подумал, что в последнее время только и делает, что выжидает — то с Гуарино, то с Паттой. Чересчур уж часто.

На другом конце трубки все еще молчали. Брунетти повесил трубку. Разумеется, нет ничего странного в том, что Гуарино работал на NAS, но, ради всего святого, как вы прикажете запоминать все эти аббревиатуры? Соответствующий отдел карабинерии должен был следить за нарушениями законов об охране окружающей среды. Брунетти вспомнились фотографии заваленного мусором Неаполя, но их тут же вытеснил образ убитого Гуарино.

Он набрал номер Вьянелло, но полицейский, снявший трубку, сказал ему, что инспектор уже ушел. Брунетти попробовал дозвониться до него по мобильному, но аппарат у того оказался выключен. Даже автоответчик и тот не работал. Тогда комиссар позвонил Гриффони и сообщил, что им предстоит отправиться в Маргеру на место преступления, о котором он расскажет ей по пути. Спустившись по лестнице, Брунетти заглянул в приемную к синьорине Элеттре.

— Да, комиссар? — подняла глаза она.

Брунетти показалось, что сейчас не самое подходящее время, чтобы сообщать ей о смерти Гуарино. Впрочем, подходящего времени для таких новостей вообще не существует.

— Боюсь, у меня плохие новости, синьорина, — сказал он.

Ее улыбка стала немного напряженной.

— Вице-квесторе Патте сегодня утром позвонили, — продолжил Брунетти, следя за ее реакцией на использование звания Патты — раз оно прозвучало, значит, ничего хорошего ждать не приходится. — Это оказался капитан из карабинерии. Он сообщил, что человек, который приезжал к нам на этой неделе, майор Гуарино, убит. Застрелен.

Синьорина Элеттра на мгновение прикрыла глаза — мгновение достаточно долгое, чтобы скрыть любые эмоции, но не достаточно долгое, чтобы можно было подумать, будто эта новость так сильно ее ранила.

Прежде чем она успела о чем-нибудь спросить, Брунетти заговорил снова:

— Они послали нам фото и попросили на него взглянуть — чтобы понять, тот ли человек приезжал к нам поговорить или нет.

— И это оказался он? — спросила синьорина.

— Да.

Жестокая правда.

— Мне очень жаль, — только и нашлась что сказать синьорина.