Брунетти даже показалось, что он сейчас потеряет сознание. Или расплачется.

— Что случилось, Филиппо? — обеспокоенно спросил он, снимая ноги со стола и наклоняясь к нему поближе.

Гуарино захлопнул записную книжку и, водрузив на колени, уставился на нее.

— Я вспомнил, — сказал он. — Он сказал, что его жену зовут Иммаколата и что она всегда ходит к мессе восьмого декабря, в день именин.

Брунетти не понял, почему это воспоминание вдруг так расстроило Гуарино, пока тот не добавил:

— Он сказал мне, что это единственный день в году, когда жене удается уговорить его посетить церковную службу и причаститься. Значит, перед мессой он собирался исповедаться. — Подхватив книжку, Гуарино убрал ее обратно в карман.

— Надеюсь, у него это получилось, — ляпнул Брунетти.

После этого открытия мужчины умолкли. Брунетти встал и подошел к окну — успокоиться самому и дать время успокоиться Гуарино. Надо будет рассказать Паоле, как вырвалась эта фраза, прежде чем он успел сообразить, что говорит.

Гуарино откашлялся и заговорил, словно они с Брунетти заключили джентльменское соглашение — не обсуждать Ранцато и то, что он мог знать:

— Понимаете, потому нам и нужна ваша помощь — единственная зацепка, которая есть у нас по его убийству, привела в Сан-Маркуолу. И только ваши люди тут, в Венеции, знают, не обитает ли здесь какой-нибудь подозрительный тип, способный вляпаться в подобное дельце, — фраза не показалась Брунетти законченной, так что он промолчал. Через секунду Гуарино продолжил: — Мы сами не знаем, кого ищем.

— А у синьора Ранцато был только один такой заказчик? — спросил Брунетти, вновь поворачиваясь лицом к майору.

— Мне он говорил только об одном, — ответил тот.

— Это еще ничего не значит, — заметил Брунетти.

— Не обязательно. Помните, я вам уже говорил, что мы к тому моменту если не подружились, то очень сильно сблизились. Мы многое обсуждали.

— Например?

— Например, я говорил ему, какой он везунчик — женился на девушке, которую так сильно любит. — Голос Гуарино дрогнул, когда он произносил это «любит».

— Ясно.

— Я это серьезно говорил, — в порыве откровенности поведал Гуарино. — Не для того, чтобы он просто начал мне доверять. — Он подождал, чтобы убедиться, что Брунетти почувствовал разницу. — Может, вначале все было и по-другому, но потом… Со временем наши отношения изменились.

— А вы когда-нибудь встречались с его женой? Или хотя бы видели ее?

— Нет. Но у Стефано на столе была ее фотография. Я бы и рад с ней поговорить, но не имею на это права — если мы свяжемся с ней, они сразу поймут, что Стефано работал на нас.

— Раз они его убили, значит, и так уже это поняли, верно? — спросил Брунетти, отказываясь жалеть погибшего.

— Возможно, — неохотно согласился Гуарино. — Скорее всего, — признал он. — Но таковы правила. Ни при каких обстоятельствах мы не должны подвергать ее жизнь опасности.

— Разумеется, — кивнул Брунетти. Он не стал говорить, что, на его взгляд, они и так уже подвергли ее опасности, да не один раз. Он вернулся за свой стол. — Я не знаю, сможем ли мы чем-нибудь вам помочь, но мы постараемся. Я наведу кое-какие справки, просмотрю архивы. Но пока что мне никто, совпадающий с вашим описанием, на ум не приходит.

Под выражением «навести справки» он подразумевал не только обычный просмотр досье, но и поиски на бытовом уровне — беседы с информаторами, намеки, сплетни из местных баров.

— Как бы то ни было, — продолжил Брунетти, — вы и сами понимаете, в Венеции мало что понимают в наземных перевозках.

Гуарино покосился на него, пытаясь понять, шутит Брунетти или нет. Тот сидел с каменным лицом.

— Я буду благодарен за любые сведения, — ответил Гуарино. — У нас безнадежная ситуация. Так всегда получается, когда приходится работать в месте, где неизвестно… — Он оборвал себя на полуслове.

Брунетти пришло в голову, что окончанием фразы вполне могли быть слова «где неизвестно, кому можно доверять».

— Странно, что он ни разу не назначил встречу со своим заказчиком так, чтобы и вы могли на него посмотреть, — заметил Брунетти. — В конце концов, вы ведь так близко сошлись.

Гуарино промолчал.

А ведь вопросов еще несметное количество, понял Брунетти. Останавливали ли когда-нибудь грузовик, требовали ли у водителей предъявить документы? Не попадали ли они в аварии?

— А с водителями вы разговаривали?

— Да.

— И?

— От них мало толку.

— В смысле?

— Они ездили, куда им было велено, и не задумывались над тем, что везут, — сказал Гуарино, но, заметив скептическое выражение лица Брунетти, добавил: — Ну или убийство Ранцато стерло все их воспоминания.

— Как вы думаете, имеет смысл добиваться от них правды?

— Мне кажется, нет. Здешние жители редко сталкивались с Каморрой напрямую, но уже прекрасно понимают, что на ее пути лучше не вставать.

— Ну если все зашло так далеко, то не стоит и пытаться их остановить, не так ли? — спросил Брунетти.

Поднявшись на ноги, Гуарино нагнулся и пожал Брунетти руку.

— Если что, вы всегда можете найти меня в участке Маргеры.

— Я постараюсь что-нибудь узнать, — пообещал ему Брунетти.

— Спасибо. — Гуарино наградил его долгим взглядом, кивнул, словно решил, что этому человеку можно доверять, и быстро пошел к выходу. Он тихо закрыл за собой дверь.

— О-хо-хо, — пробормотал Брунетти и, посидев еще немного и подумав, отправился в приемную к синьорине Элеттре. Она оторвала глаза от монитора, когда он вошел. Лучи зимнего солнца пробились сквозь стекло в кабинет и осветили уже виденные Брунетти розы и блузку синьорины, на фоне которой даже розы тускнели.

— У вас найдется свободная минутка? Я хотел бы вас попросить поискать кое-какую информацию, — сказал Брунетти.

— Для вас или для MaggioreГуарино? — уточнила синьорина Элеттра.

— Для нас обоих, — ответил Брунетти, отметив про себя, с какой теплотой в голосе она произнесла имя майора. — В декабре, во время ограбления, в своем офисе в Тессере был убит мужчина по имени Стефано Ранцато.

— Да-да, я помню эту историю, — кивнула синьорина. — Значит, Maggioreрасследует это дело?

— Да.

— И чем же я могу помочь вам обоим? — спросила она.

— У него есть причины полагать, что убийца живет неподалеку от Сан-Маркуолы, — выдал Брунетти ложь, однако очень близкую к тому, что рассказал ему Гуарино. — Maggiore, как вы наверное заметили, не венецианец, как и все его подчиненные.

— Ах! — воскликнула она. — Как это бесконечно мудро со стороны карабинерии — не набирать на работу коренных жителей.

Брунетти пропустил эту реплику мимо ушей.

— Они уже проверили всех жителей района Сан-Маркуола, когда-либо нарушавших закон.

— По каким статьям? Нападения? Или другие преступления против личности? — уточнила синьорина.

— Думаю, проверили всех.

— A Maggioreсказал еще что-нибудь про этого преступника?

— Только то, что ему около тридцати, он красив и дорого одевается.

— М-да. Это сужает круг подозреваемых примерно до миллиона итальянцев, — хмыкнула она.

Брунетти и эту фразу оставил без комментариев.

— Значит, Сан-Маркуола, да? — произнесла синьорина Элеттра и на какое-то время задумалась; Брунетти сидел и смотрел, как она теребит манжету и пуговку на ней. На часах уже было больше одиннадцати утра, а на ее блузке не было ни единой морщинки. Может, попросить ее быть поосторожнее — а то еще порежется об эти свои идеально накрахмаленные манжеты?

Наклонив голову, синьорина Элеттра сидела, уставившись на пол перед входом в кабинет Патты, и бездумно расстегивала и застегивала манжету.

— Может, у врачей поспрашивать? — предположил Брунетти.

Она удивленно на него взглянула. Ее лицо озарила улыбка.

— Конечно, — одобрительно кивнула она. — Мне это даже в голову не пришло.

— Не знаю, согласится ли Барбара… — Брунетти рискнул упомянуть сестру синьорины, работающую врачом. Они с Брунетти пару раз беседовали, но Барбара всегда четко знала, что должна рассказывать полиции, а что нет.