— Спасибо, хорошо. Твоя мать… — многозначительно напомнила Мэри, видя, что Генри не двигается с места.

— Иду-иду, — заверил он ее. — Но на твоем месте я бы особенно не доверял тому, что случилось в уик-энд. Как это ни противно Томасу, но мы с ним похожи больше, чем ему хотелось бы признать! — И с этим последним насмешливым замечанием Генри вышел из комнаты.

Мэри не надо было объяснять значения этих слов, она отлично знала, о чем говорил Генри. У Томаса была связь с Эстер, которая, возможно, продолжалась до сих пор. Но это не помешало ему прошлой ночью…

Она закрыла глаза, чтобы остановить готовые брызнуть слезы. Ей пришлось пережить в своей жизни много потерь — переживет и эту.

Должна пережить!

Верным признаком того, что вернулся Томас, были повышенные голоса, звук которых разнесся по всему дому.

Нина в кухне помогала миссис Бернс печь торт, и Мэри провела этот свободный час, мирно устроившись в библиотеке и читая истории о пиратах и грабителях с большой дороги. Она с головой погрузилась в вымышленный мир. К реальности ее вернули голоса Генри и Томаса, кричавших друг на друга где-то в глубине дома…

Генри еще даже не уезжал в больницу, а Томас, ко всеобщему несчастью, вернулся прежде, чем тот отбыл. Их спор, насколько могла судить Мэри, был тот самый, что они вели на протяжении всей своей жизни, и его вполне можно было отложить на несколько часов!

— А я тебе говорю, что это мое дело, черт возьми! — неистово проговорил Томас совсем близко от нее.

Мэри сползла вниз по креслу, поняв, что братья решили перенести дискуссию в библиотеку. Стук захлопнувшейся двери свидетельствовал о том, что они ищут здесь уединения. А она сидела в глубоком кресле к ним спиной, и ни один из них ее не заметил.

Что же делать? Не может же она сидеть здесь и слушать, о чем говорят эти двое! Но, если она даст им знать о своем присутствии, весьма вероятно, что оба ополчатся против нее — такое уже неоднократно случалось!

— Ты это знал? — Голос Томаса теперь звучал угрожающе тихо. — И Джулия знала тоже? — добавил он почти недоверчиво.

— Это частное семейное дело…

— А я — глава этой семьи! — гневно прогремел Томас.

— Только когда это удобно тебе, — язвительно заметил Генри. — А такое случается нечасто!

— Я задал тебе вопрос, Генри, — ледяным тоном произнес Томас. — Ты знал, что Эстер ждет от тебя ребенка, когда она уезжала отсюда?

У Мэри перехватило дыхание, руки, вцепившиеся в книгу, которую она читала до этого, задрожали. Если бы она уже не сидела, то, несомненно, упала бы. Эстер ждала ребенка от Генри!..

— Конечно, знал, — нервно сказал Генри.

— А Джулия? — настаивал Томас. — Она тоже знала?

— Да… Да, да, да! — нетерпеливо выпалил Генри. — Почему, ты думаешь, она поспешила перенести свадьбу на Рождество? — усмехнулся он. — Она не хотела, чтобы что-то помешало моему браку с Эйлин.

— А ребенок от другой женщины, несомненно, помешал бы, — с горечью проговорил Томас.

— Эстер забеременела по собственной глупости, — безразлично заметил Генри. — Она не сказала мне, что по религиозным соображениям не принимает противозачаточных средств. И по той же причине отказалась избавиться от ребенка, — с отвращением добавил он. — Эта дуреха была… О-о-ой! — Язвительная тирада Генри была прервана глухим звуком удара, за которым последовал треск упавшей на пол мебели.

Томас ударил брата! Мэри не видела, что происходит, но ей и без того все было понятно. На месте Томаса она поступила бы так же. Эстер ждала от Генри ребенка, а для него это было всего лишь неудобством, чем-то, от чего нужно избавиться…

— Ты выбил мне зуб, подонок! — изумленно пробормотал Генри, очевидно пытаясь подняться на ноги.

— Благодари Бога, что всего лишь один! — яростно процедил Томас. — На самом деле мне бы хотелось разорвать тебя на куски и вышвырнуть вон! Ты позоришь имя Тэлфордов, и я хочу, чтобы ты убрался из этого дома…

— Ты не можешь этого сделать, Томас, — со злорадством заверил его младший брат. — Отец совершенно ясно написал в завещании, что, хотя дом принадлежит тебе, моя мать имеет право жить здесь до своей смерти…

— Она умирает, Генри, — просто сообщил Томас.

За этим заявлением последовало гробовое молчание, и Мэри могла только представить потрясение Генри. Она тоже была потрясена!

— Ч-что ты сказал? — Голос Генри звучал так, словно Томас еще раз ударил его, но на этот раз не физически, а эмоционально.

— Джулия умирает, — грубовато повторил Томас. — У нее рак в последней стадии. Она знала об этом и именно поэтому стремилась ускорить твою свадьбу. Хотела, прежде чем умрет, увидеть тебя женатым.

— Но… Я… Ты… Я не верю тебе, Томас, — упорствовал Генри.

— Твое право, — устало проговорил Томас. — Но Джулия собирается сама сказать тебе об этом, когда ты придешь в больницу.

Они опять замолчали, и Мэри могла только догадываться о замешательстве Генри. Эгоист до мозга костей, он, возможно, лишь к матери испытывал искреннюю привязанность.

А теперь она умирает… Неудивительно, что Генри не может в это поверить. Мэри и сама с трудом в это верила. Да и во всем подслушанном ею разговоре было много невероятного. Хотя теперь нашлись ответы на многие вопросы…

— Я должен поехать к ней, — как-то отстраненно пробормотал Генри.

— Да, она ждет тебя, — согласился Томас.

Раздался звук шагов, направлявшихся к двери, но, прежде чем открыть ее, Генри, видимо, приостановился.

— Не знаю, как тебе удалось разузнать про Эстер и ребенка, — со злобой бросил он, — но это по-прежнему не твое собачье дело!

— Кто-то же должен поддержать несчастную, пока она носит твоего ребенка, — без обиняков заявил Томас. — И не забывай о том, что я сказал тебе раньше: ты можешь по-прежнему навещать Джулию вплоть до ее смерти, а потом я не хочу тебя больше здесь видеть.

— Когда я женюсь на Эйлин… и на всех деньгах Маклофлинов, мне больше не нужно будет приезжать сюда! — торжествующе заявил Генри и, выйдя из библиотеки, резко захлопнул за собой дверь.

Мэри затаилась в кресле, разрываясь между желанием подойти и успокоить Томаса и боязнью вызвать его неудовольствие тем, что подслушала этот очень личный разговор двух братьев.

Генри оправдал все ее худшие ожидания, и даже более того. Он ни во что не ставил тот факт, что в результате его отношений с Эстер был зачат ребенок. А как, должно быть, больно было узнать Томасу, что Эстер тоже предала его с Генри! Неудивительно, что…

— Вы уже можете выйти, — мягко произнес Томас.

У Мэри перехватило дыхание — с уходом Генри он мог обратиться только к ней. Выходит, Томас знал, что она сидит в этом кресле с широкими подлокотниками. Но как давно?..

— С того момента, как мы вошли в библиотеку, — сухо сказал Томас. Нетрудно было догадаться, о чем она думает, в панике не решаясь показаться из-за кресла. — Я бы где угодно узнал ваш запах. Кроме того, я заметил вашу макушку, прежде чем вы успели утонуть в кресле, — поддразнил он, несмотря на невероятную усталость, по-прежнему звучавшую в его голосе.

Значит, Томас с самого начала знал, что она здесь! И Мэри даже боялась подумать о том, почему он не разоблачил ее…

Она выпрямилась и медленно встала, осторожно положив книгу на стол, прежде чем повернуться к Томасу. Она была потрясена его изможденным видом, тем, как обессиленно он опустился в кресло. В нем не осталось ничего от того высокомерного, уверенного в себе человека, которого она привыкла видеть. Хотя при данных обстоятельствах в этом не было ничего удивительного!

— Трудный выдался денек, — сказал Томас, проводя рукой по своим уже начинающим седеть волосам. — И что вы обо всем этом думаете? — поинтересовался он.

Она смущенно потупила взор, не зная, что ответить.

— Я… Вот беда-то, правда? — наконец сокрушенно заметила Мэри.

Несколько долгих мгновений Томас продолжал смотреть на нее, потом уголки его губ поползли вверх, и он издал тот самый смешок, который Мэри успела так полюбить. Она была рада, что рассмешила его, хотя и непреднамеренно — у него было мало причин для смеха сейчас.