— Да, я получил ее письмо, — продолжал Томас, обращаясь к невидимому собеседнику на другом конце провода. — Однако мне все же нужно поговорить с Эстер лично.

Эта женщина писала ему! Они были близко знакомы? Неужели Генри был не единственным Тэлфордом, который имел склонность к прислуге?..

— Вы все время молчали за обедом, — заметил Томас.

Они сидели в гостиной вдвоем, Нина отправилась спать.

Мэри вообще удивляло, что она смогла что-то съесть, — каждый кусок буквально застревал в горле. А что касается одного бокала, который был для нее пределом… Она не отказалась ни разу, когда Томас предлагал долить ей вина. И теперь ее мысли неслись вскачь, в тщетной попытке найти решение.

Томас и Эстер… Многое сейчас становилось на свои места. Он был явно расстроен, не обнаружив этой женщины в «Доме на мысу», и дотошно всех расспрашивал о возможных причинах ее внезапного ухода. И он поспешил в Эдинбург, поняв, что она должна быть здесь.

Возможно, между ними случилась размолвка, а может, Эстер просто решила, что ее эти отношения не устраивают. Какой бы ни была причина, Томас отчаянно стремился снова увидеть ее.

Весь обед Мэри подавленно молчала, с трудом веря, что могла оказаться такой дурой. Она увлеклась не тем человеком, и не один раз, а дважды, причем с перерывом всего в несколько дней! До каких же пределов простирается ее наивность? Она быстро поняла, что увлечение Генри было ужасной ошибкой с ее стороны. Но Томас… Томас представлялся чем-то совершенно иным… Сильным и прямым, честным и надежным. Ха, надежным!

Стоя как изваяние под дверью кабинета, Мэри поняла, что влюбилась в него. Ей нравилось его общество, с ним она могла расслабиться и быть самой собой, и это при том, что он постоянно задирал ее. А еще он умел заставить ее смеяться…

Ну сейчас ей было не до смеха. И за обедом тоже. Словно и не было тех дружеских шуток и поддразниваний, которые ему предшествовали. Обед для нее превратился в нечто, что нужно было пережить любой ценой.

И она его пережила, принимая с бессмысленной лучезарной улыбкой комплименты своей стряпне. Затем уложила Нину в кровать, в то время как Томас убирал посуду — занятие, которое, как уверяла дочь, было ему по плечу.

Сейчас Мэри хотела лишь одного — ретироваться в свою спальню, чтобы в одиночку зализывать раны. А раны действительно были, и очень болезненные.

— Мэри? — позвал ее Томас, озадаченный отсутствием реакции на свое замечание.

Она резко встала, сцепив руки, чтобы те не дрожали.

— Я очень устала. Думаю, мне лучше тоже пойти спать, если вы не возражаете, — произнесла Мэри, не в силах посмотреть на Томаса, сидевшего в кресле, и потому глядя куда-то за его левое плечо.

— Вы даже не притронулись к бренди, который я вам налил, — мягко заметил он.

И это было верно: еще одна капля алкоголя — и Мэри просто бы свалилась!

Развлекал ли он здесь и Эстер — в присутствии Нины или без нее? Наливал ли он Эстер бренди после обеда, ожидая, что она сядет рядом и выпьет с ним? Может быть, так все и началось? Были ли эти двое…

— Мэри, вы неважно выглядите. — Томас встал, поставив бокал с бренди на стол, и подошел к ней. — Несколько секунд назад ваше лицо пылало, а сейчас вы смертельно бледны. — Он обеспокоенно взглянул на девушку.

Несколько секунд назад ее щеки горели от выпитого вина, а сейчас она побледнела оттого, что ее тошнило.

Мэри быстро вскочила и выбежала из комнаты как раз вовремя, чтобы успеть достичь ванной, прежде чем все, что она с такими мучениями заталкивала в себя во время обеда, изверглось наружу. На глазах выступили слезы. Сзади нее открылась дверь, и вошел Томас.

— Вам и впрямь нехорошо, — участливо сказал он, прикладывая к ее лбу влажную салфетку.

Его присутствие в ванной заставило Мэри страдать еще больше. Она готова была умереть, просто лечь и…

— Пойдемте, я помогу вам добраться до спальни, — ласково проговорил Томас, все еще держа салфетку у ее лба.

— Нет! — выпалила она. — Со мной все в порядке. — Мэри оттолкнула его руку с салфеткой. — Я всегда плохо переношу долгие поездки, — в качестве оправдания заметила она. — Наверное, это и стало причиной недомогания.

— Морская болезнь, — понимающе кивнул Томас.

Больше похоже на болезнь эмоциональную!

— Что-то вроде этого, — согласилась Мэри, мечтая только о том, чтобы оказаться в своей спальне. Ну и плачевное зрелище она, должно быть, собой представляет!

— Лошади и машины, — заметил Томас. — Вам с ними не очень везет, правда?

Особенно когда к ним имеет отношение этот человек! мысленно воскликнула она. И они ведут этот разговор не где-нибудь, а в ванной!

— Не очень, — слабым голосом подтвердила Мэри, бочком пробираясь к выходу.

Томас последовал за ней в коридор.

— Вы помните, как пройти в спальню? Не знаю, может быть, и с географией у вас проблемы, — добавил Томас в ответ на ее недоумевающий взгляд.

Мэри чувствовала, что он смеется над ней, хотя по выражению его лица нельзя было ничего понять. Лишь лукаво приподнятая левая бровь подсказывала ей, что это действительно так.

— Нет, только с лошадями и машинами. Утром я буду чувствовать себя лучше. — Мэри могла бы поклясться в этом. Немного побыть наедине с собой — все, что ей сейчас требуется. — Если вы позволите… — И она направилась в сторону отведенной ей спальни.

— Мэри…

Девушка остановилась, услышав свое имя, мягко произнесенное Томасом, и, обернувшись, устало посмотрела на него.

— Да?

Томас был поразительно красив сейчас. На нем по-прежнему были черная рубашка и черные джинсы, которые он надел в дорогу. Он не успел переодеться к обеду из-за телефонного звонка, Эстер…

Томас усмехнулся своей характерной усмешкой, от которой замирало сердце Мэри.

— Спокойной ночи, — сказал он.

— Спокойной ночи, — резко ответила она и поспешила удалиться, пока Томас снова не окликнул ее.

Прежде чем отправиться в постель, она заглянула к Нине. Девочка спала, свернувшись клубочком, на ее губах играла блаженная полуулыбка. Сон невинности…

Что ж, она и сама еще до глупости невинна, решила Мэри, оказавшись в своей спальне. Она могла бы догадаться, что раздражение Томаса в связи с увольнением Эстер было несоразмерно поводу. Дело было не только в том, что он потерял служащую. Даже такого эгоцентричного человека, как Генри, занимал этот вопрос.

Томас и неизвестная Эстер…

О, она понимала, что после смерти жены у Томаса были женщины. Он слишком мужчина, чтобы могло быть иначе. Особенно если, как намекал Генри, он и, Синтия не были счастливы в браке. Но Мэри просто не могла себе представить на этом месте прежнюю няню Нины. А судя по тому, как он продолжал преследовать Эстер, их связь, с его точки зрения, далека от завершения.

Их общие смешки, шутки, поцелуи ничего не значили. По крайней мере, для Томаса… А что касается ее собственных чувств, то, чем скорее Томас отправится на следующее задание, тем лучше! Если его не будет поблизости, со временем она, возможно, забудет о чувствах, которые испытывала к нему.

Во всяком случае, Мэри на это надеялась. С завтрашнего утра она позаботится о том, чтобы их отношения ограничивались только служебными рамками.

Решение было принято, и Мэри заснула. Может быть, и не так невинно и беззаботно, как Нина, но она так устала, что сон пришел к ней сразу.

Она проспала! Часы на прикроватной тумбочке показывали четверть десятого. Она не могла припомнить, когда последний раз так долго спала. Что подумает Томас о ее обязательности? Ее могут уволить!

Мэри быстро надела джинсы и ярко-оранжевый свитер, придававший цвету ее волос еще большую интенсивность. На косметику времени не было, и она лишь пригладила волосы щеткой, прежде чем поспешить в кухню. Нине нужно приготовить завтрак, и Томасу тоже, если вчерашние описания его кулинарных талантов чего-нибудь стоят. Они, наверное…