Однако ее слова не произвели на Томаса никакого впечатления.

— Плевать на то, что говорит Нина, — проскрежетал он. — И плевать на то, что может сказать Генри. Плевать на всех них! — Он заглянул в глаза Мэри. Его руки по-прежнему крепко сжимали хрупкие девичьи предплечья. — О, пропади все пропадом, — пробормотал Томас, прежде чем его голова склонилась и рот завладел губами Мэри.

Яростно! Властно!

Мэри была так поражена, что даже не сделала попытки освободиться из плена этих рук, а его рот безнаказанно продолжал свои безумства. Ее целовали и раньше — совсем недавно! — но никогда так.

А затем злость, казалось, покинула Томаса. Его руки больше не сжимали стальными тисками ее предплечья, а нежно прижимали к себе. Рот мягко, словно пробуя на вкус, касался ее рта, заставляя судорожно пульсировать кровь в жилах Мэри. Она незаметно для себя начала отвечать на ласки, руки медленно поднялись и легли на его плечи. Она встала на цыпочки, чтобы сделать поцелуй более интимным.

Томас принял это приглашение, с силой притиснув ее к себе. Его рот возбуждающе задвигался вокруг ее губ, а язык слегка проник за их мягкую преграду. Тело Мэри охватило пламя. Все в ней ликовало, и она мечтала только о том, чтобы это длилось вечно…

Но все закончилось неожиданно, когда Томас отстранил ее от себя. Его глаза вновь помрачнели и стали почти черными.

— Вы не любите Генри, Мэри, — холодно процедил он сквозь зубы. — Вы никого не любите. Иначе не целовали бы меня так, как только что. Поэтому прекратите ваш проклятый плач и ступайте делать то, за что вам платят, — присматривать за Ниной!

Он повернулся на каблуках и вышел из комнаты так же внезапно, как вошел.

Мэри в замешательстве смотрела ему вслед глазами, полными смущения и отчаяния…

— Что, скажи на милость, происходит между тобой и Томасом?!

Мэри только что спустилась из детской, неся поднос с остатками завтрака. Она не видела Генри после вчерашнего короткого разговора. Она вообще не встречала сегодня ни единого члена семейства Тэлфорд, за исключением Нины, и не знала, как посмотреть в глаза Томасу после случившегося прошлым вечером.

Девушка испуганно взглянула на Генри — ведь не знает же он, что Томас поцеловал ее? И, что еще более важно, о ее ответном поцелуе?

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросила Мэри, держа перед собой поднос как щит.

Генри негодующе уставился поверх него на девушку.

— Да оставь ты эту проклятую штуковину! — с раздражением приказал он и, не дожидаясь, пока она сделает это, выхватил поднос у нее из рук и с грохотом швырнул на стол, стоявший в центре огромного холла. Чашки подпрыгнули на блюдцах, но, к счастью, ничего не разбилось. Ничуть не заботясь о посуде, Генри обернулся и сердито взглянул на Мэри. — Томас только что сообщил мне, что через несколько часов ты едешь в Эдинбург! — тоном обвинителя заявил он.

Она испуганно посмотрела на него.

— Правда?

— Правда! — отрезал он. — Итак, что происходит?

Ей и самой хотелось бы знать, поскольку она впервые слышала о поездке в Эдинбург! Вообще-то не было ничего необычного в том, чтобы няня сопровождала в поездке семью. Необычным это казалось для Томаса Тэлфорда. А после того что произошло между ними вчера вечером, и вовсе странным.

Господи, при одной мысли об этом она испытывала сильное волнение!

— Мэри! — Генри требовал ответа.

А у нее его не было. Она не имела представления о том, зачем они едут в Эдинбург и на какое время.

— Ты уверен: он сказал, что и я тоже поеду?

— Абсолютно, — мрачно подтвердил Генри.

И, зная Томаса — даже так мало, как она, — Мэри не сомневалась, что тот с удовольствием объявил об этом брату.

— И что же прикажешь делать мне, пока ты будешь сопровождать в Эдинбург моего брата? — с раздражением поинтересовался Генри.

Мэри взглянула на него расширившимися от недоумения глазами. Учитывая то, что Генри провел вчерашний вечер с невестой, ее родителями и своей матерью, обсуждая приготовления к свадьбе, назначенной на Рождество, он мог бы хотя бы покраснеть, задавая ей подобный вопрос!

— Думаю, — осторожно сказала Мэри, — то же самое, что и последние пять дней: наслаждаться отпуском в кругу семьи со своей невестой! — Последние слова она произнесла отвердевшим от негодования голосом.

— Вот в чем дело! — Генри, понимающе усмехнувшись, на шаг отступил от нее. — Мы опять играем в эти игры? — с издевкой произнес он.

Она не понимала, что имеет в виду Генри, и практически отказалась от попыток это понять.

— Я только что сказала тебе, что Томас вообще ничего мне не говорил о поездке, поэтому как я могу играть в какие бы то ни было игры? — возмущенно спросила Мэри.

Генри оценивающе посмотрел на нее.

— Ты злишься на меня из-за свадьбы.

Злится? Она вообще сомневалась, что имеет право злиться по этому поводу. Поначалу Мэри была смущена, но смущение, похоже, уже прошло. Во всяком случае, теперь она испытывала его при мысли о совсем другом человеке…

— Вовсе нет, — ровным голосом ответила она. — Я уверена, что перенос свадьбы на более ранний срок устраивает всех. А сейчас, если позволишь… — Мэри попыталась пройти мимо, чтобы взять поднос, но Генри крепко схватил ее за руки. — Генри, мне больно!

И тут, словно намеренно, его пальцы еще сильнее сжали предплечья Мэри.

— Ты…

— Мэри, дорогая. — Джулия, будто материализовавшись из пустоты, грациозно двигалась по направлению к ним. — Я хотела сказать вам пару слов в связи с этой поездкой с Томасом в Эдинбург.

Мэри, до этого отчаянно пытавшаяся освободиться от хватки Генри, при упоминании имени Томаса вдруг почувствовала, что совершенно свободна.

— Я действительно ничего не знаю об этом, Джулия. Может быть, Томас хочет взять с собой только дочь?

— Ну конечно же нет, — легко отмела это предположение Джулия. — Я говорила с ним всего несколько минут назад, и он определенно заявил, что едете и вы, и Нина.

Что ж, было бы неплохо, если бы он прекратил обсуждать свои планы со всеми остальными и объяснил ей, что происходит! Казалось, каждый в этом доме знал, что ей предстоит в ближайшие несколько дней, а она ни о чем не подозревала!

Зачем они едут в Эдинбург? Где остановятся? Как долго продлятся эти «несколько дней»?.. И потом, у нее нет никакого желания жить с ним где-нибудь несколько дней — и несколько ночей! Даже если Нина тоже там будет.

— Вы прекрасно проведете время, дорогая, — заверила ее Джулия, заметив недовольство, написанное на лице Мэри. — Может быть, вам даже удастся найти время, чтобы навестить старых друзей. — Она ослепительно улыбнулась.

Мэри скорее чувствовала, чем видела, горящий взгляд Генри, направленный на нее. Очевидно, мысль о ее встрече с друзьями — в воображении Генри, возможно, друзьями-мужчинами — не доставляла ему удовольствия. Что ж, у нее имелись приятели в Эдинбурге, и некоторые из них действительно были мужчинами, но вовсе не того сорта, как о том мог подумать Генри. Но, даже если бы было и так, это не его дело. Он помолвлен с другой и не имеет права одобрять или не одобрять ее встречи с друзьями — мужчинами или женщинами.

Боже, как изменилось отношение Мэри к нему за пять дней, что прошли после того, первого, его поцелуя!

Но Генри помолвлен! А, учитывая вчерашнюю встречу с родителями Эйлин, вопрос о свадьбе, судя по всему, решен. Какую роль в этой истории собирался предложить ей Генри? Нетрудно было догадаться — как и о том, что она ему бы ответила.

Мэри появилась на свет в результате связи ее матери с человеком, который отказался оставить ради нее жену, даже зная, что возлюбленная ожидает от него ребенка. Она не собиралась повторять горький опыт!

Мэри витала в облаках и даже думала, что ее жизнь сможет измениться благодаря такому человеку, как Генри Тэлфорд. Но, слава Богу, теперь она пришла в чувство! И если его старший брат думает, что с ним все будет иначе, значит, он тоже не в себе. Возможно, она юна и впечатлительна, но отнюдь не глупа!