— Беда, беда, — согласно кивнул он, по-прежнему улыбаясь, но глаза его вновь помрачнели.

Мэри пересекла комнату и опустилась на ковер у его ног.

— Но, подумайте сами, — она успокаивающе положила ладони на его колени, — насколько хуже было бы, если бы Генри предложил жениться на Эстер и она бы согласилась!

— Господи, конечно! — Он провел рукой по покрасневшим глазам. — Бедная девочка могла совершить ошибку, но такой судьбы она не заслуживает!

Мэри попыталась улыбнуться при этом намеке на шутку, но ее усилия не увенчались успехом. Она любила этого человека и старалась смягчить его страдания, вызванные любовью к другой женщине. Как это больно!

— Во всякой ситуации есть свои положительные стороны, — дрожащим голосом проговорила Мэри.

Томас откинул голову и, нахмурившись, взглянул на нее.

— И что же положительного вы видите для себя?

Ничего хорошего для себя она в этой ситуации не видела. Она любила человека, который не любил ее, и независимо от того, останется он в ее жизни или уйдет, будет по-прежнему любить его.

Томас протянул руку и нежно прикоснулся к волосам на ее виске.

— Мне очень жаль, что вы узнали об Эстер таким образом, но, честно говоря, я не представляю, как иначе мог бы сказать об этом. Я не хотел причинять вам боль.

Она заморгала, чтобы стряхнуть внезапные слезы, и снова проглотила комок в горле.

— Вы не виноваты, — запротестовала Мэри, его нежность окончательно лишила ее сил. — Кроме того, я уже знала об Эстер.

— Знали, что она беременна?

— О нет, не это. — Она энергично помотала головой. — Но я знала, какие чувства вы к ней испытываете.

— Какие чувства?.. — Выпрямившись в кресле, он схватил ее за плечи. — Мэри, о чем вы говорите?

Она высвободилась и вскочила на ноги, не в силах находиться так близко от него, не имея возможности отдать себя всю, без остатка. В конце концов, у нее есть гордость. Правда, не так уж и много, признала она, поскольку, даже зная о его чувствах к другой женщине, готова была на все ради него…

— Очень печально, что все так вышло с Джулией, — уклончиво ответила она.

Теперь в поведении пожилой женщины стало многое понятно: почему она так много отдыхала в последнее время, почему заметно похудела с тех пор, как Мэри впервые приехала сюда, и почему так страстно стремилась женить Генри на Эйлин. Очевидно, последнее было вызвано не только беременностью Эстер, но отчасти и тем, что она догадывалась: совместное пребывание в доме Томаса и Генри, когда ее не станет, до добра не доведет.

— Да, печально, — медленно согласился Томас. — Только когда врач сказал мне о том, что ее ожидает, я понял, что действительно испытываю привязанность к этой женщине. Так больно мне было осознавать, что она скоро умрет.

— Я рада, что вы это поняли, — с чувством произнесла Мэри.

— Я тоже, — глухо признался он. — Я так привык винить в том, что она заняла место моей матери, что не мог понять, как небезразлична мне Джулия… Сегодня я сказал ей об этом.

— Этому я тоже рада, — тепло проговорила Мэри. У Джулии могли быть свои недостатки, но она искренне заботилась о семействе Тэлфорд, в этом Мэри не сомневалась.

— Сегодня мы говорили с ней так, как, пожалуй, никогда прежде, — чуть заметно задыхаясь, продолжил Томас. — Она… она сообщила мне то, о чем я никогда не догадывался. Моя мать переживала глубокую депрессию после моего рождения. И сейчас-то толком неизвестно, как с ней справляться, а тридцать девять лет назад это было сущим бедствием… В один из приступов депрессии она спустилась в бухту и покончила с собой. — Томас покачал головой. — Я ничего об этом не знал. Отец молчал, и все эти годы я изобретал собственные объяснения.

Например, то, что у его отца была связь с Джулией еще до смерти матери. Томаса так потрясла скорая повторная женитьба отца, а затем и рождение Генри, что было вполне естественно для него предположить подобное. Даже если на самом деле все обстояло иначе.

Значит, это мать Томаса покончила с собой в бухте…

— Я уверена, что отец стремился защитить вас. Он не хотел, чтобы, невинное дитя, чувствовало хотя бы малейшую ответственность за случившееся с матерью, — постаралась убедить его Мэри. — Послеродовая депрессия может случиться с каждой женщиной, и в этом, разумеется, нет вины ребенка.

Томас поднял на нее взгляд, исполненный боли.

— Вы не по возрасту мудры, — с трудом проговорил он. — Отец с Джулией обсуждали этот вопрос и пришли именно к такому заключению. Нужно отдать должное Джулии, она все годы хранила секрет. Хотя было бы лучше для всех, если бы она этого не делала. — Томас, казалось, винил себя за то, что долгое время ненавидел женщину, которая на самом деле старалась защитить его единственным способом, который был ей доступен.

Да, трагично. Однако у Томаса и Джулии еще будет немного времени для того, чтобы достичь некоторого взаимопонимания. Фактически они уже были близки к этому, Мэри не сомневалась…

— А теперь… — Томас выпрямился, — я хочу узнать, что вы собирались сказать о моих… как это вы выразились?… чувствах к Эстер.

Ей следовало бы догадаться, что Томас не оставит так просто эту тему. Но разве он не видел, какую боль причиняет ей этот разговор? Очевидно, нет, поскольку выглядел всего лишь озадаченным.

Мэри стала мерить шагами пространство перед камином.

— Вы были расстроены, вернувшись сюда и узнав, что она ушла…

— Я уже знал, что она уволилась! — воскликнул Томас. — Когда я вернулся на прошлой неделе, в редакции меня дожидалось ее письмо.

Мэри бросила на него возмущенный взгляд и остановилась.

— Вы с пристрастием допытывались, почему она ушла…

— Я не допытывался, а просто интересовался, — снова перебил ее Томас.

— Вы были очень заинтересованы, — многозначительно поправила его Мэри. — Вы для того и повезли нас с Ниной в Эдинбург, чтобы…

— Ну, Мэри, — медленно проговорил он. — Зачем, как вы думаете, я взял вас и Нину в Эдинбург?

— Потому что вам не хотелось оставлять Нину здесь…

— Отчасти это так, — подтвердил он. — Господи, когда я приехал сюда и узнал, что с ней произошел несчастный случай, это вернуло меня на пять лет назад, в день, когда погибла Синтия. Она каталась на лодке с Генри, вам это известно? — Томас пристально смотрел на девушку.

Мэри кивнула.

— Нина говорила мне. — Но она не собиралась рассказывать ему об инсинуациях Генри. Эта женщина мертва, а ворошить былые невзгоды — дело неблагодарное.

Томас сочувственно улыбнулся:

— Генри, оказавшись отвергнутым любовником, повел себя не лучшим образом. Впрочем, если он изложил свою версию случившегося, уверен: в ней он предстал совсем в ином свете. — Он вздохнул, когда Мэри покачала головой. — У него был роман с Синтией до нашего знакомства, и он попытался возобновить его после свадьбы. Наш брак нельзя было назвать счастливым, но Синтия прекратила всякие отношения с моим братом. Генри был в ярости… Я никогда на сто процентов не был уверен в том, что ее смерть была результатом несчастного случая, и когда упала Нина…

Мэри в ужасе уставилась на него. Не думает же он… неужели он считает, что Генри…

— Синтия прекрасно плавала, а Генри с детства боялся воды, поэтому его версия о том, что он просто не смог пересилить себя, когда Синтия упала за борт, казалась правдоподобной. — Томас покорно пожал плечами. — И все эти годы я считал это правдой. Но, когда вы сказали мне, что Нина упала с лошади, я был потрясен: она настолько же крепко сидит в седле, насколько хорошо плавала ее мать.

— И вы подумали, что Генри хотел причинить ей вред… — поняла Мэри страшную истину.

— Лишь ненадолго, — заверил ее Томас. — Уолтер считает, что это его вина. В последнее время он стал очень забывчив и признался мне, что не мог даже вспомнить, как седлал лошадь Нины, не говоря уж о том, правильно ли закрепил подпруги. Я знаю, Нина расстроена его уходом, но это и правда было целиком его решение.

Очень мудрое, учитывая обстоятельства. И Нина его поймет, если ей должным образом все объяснить.