— До чего же вкусно! — воскликнула Дотти, мгновенно опустошив тарелку и потянувшись за добавкой. — Эти блинчики — достойное вознаграждение за каждую минуту моего сегодняшнего кошмарного пути из Дублина сюда. Что же ты не попробуешь, Люк? — укорила она брата. — Это просто божественно!

— Мне уже довелось пробовать стряпню Робин, — объяснил Люк. — И поверь, я отдал ей должное.

— Ты заставлял ее кормить тебя? — возмутилась Дотти.

— Ну да, — кивнул он. — Все равно ей больше нечем было заняться.

— Люк, — начала Дотти, — ты меня поражаешь…

— Твой брат совершенно прав, Дотти, — вступилась за него Робин. — Я рада, что сумела быть полезной.

Люк незаметно подмигнул ей. Она в ответ одарила его ледяным взглядом и, выложив на блюдо последнюю порцию угощения, села наконец к столу.

— Не очень-то вы спешили с этими блинчиками, — заметил Люк, принимаясь за еду.

— Люк! — укоризненно воскликнула Дотти, явно шокированная его поведением. — Ты не можешь так разговаривать с Робин!

— Как видишь, могу, — невозмутимо ответил он.

— Но это же…

— Ничего страшного, Дотти, — спокойно сказала Робин, кладя себе на тарелку один блинчик, просто чтобы показать, что ужинает вместе со всеми. — Я не обращаю внимания.

— И напрасно! — заявила Дотти, все еще продолжая возмущенно смотреть на брата.

— Робин же сказала, что не придает этому значения, — ответил ей Люк. — Не понимаю, почему ты так суетишься. И кстати, — издевательски добавил он, — она готовит куда лучше тебя.

— Разумеется, — ничуть не обидевшись, отозвалась Дотти. — Я уже сотню раз говорила, что Робин нужно было бы завести свой ресторан вместо того, чтобы писать статьи, хотя ей и хорошо платят за них.

Рука Люка застыла на полпути ко рту. Он медленно положил вилку и нахмурился.

— За какие это статьи платят Робин? — негромко, но внятно спросил он.

— За те самые, которые она пишет, ты, неблагодарное чудовище, — не успокаивалась Дотти.

— Повтори мне еще раз, если я чего-то не понял, — в голосе Люка зазвучали опасные нотки. — Робин… пишет… статьи?

— Только не говори мне, что не знал этого! — замахала руками Дотти, не замечая неладного. — Ты же читаешь «Мир искусства»!

Люк поднял на Робин взгляд, не сулящий той ничего хорошего.

— Вы сказали, ваше имя — Робин Пауэр! — обвиняющим тоном произнес он.

— Я… — Робин была в полной растерянности. Похоже, она снова сделала что-то не так.

— Ну конечно же! — поспешила объяснить Дотти. — Но для журнала она пишет под своей девичьей фамилией. «Галерея Робин Уайт», обзор современного искусства. По одной статье в каждом номере, ты не мог не заметить!

На лице Люка появилось выражение нескрываемого отвращения. Он резким движением отодвинул тарелку и встал из-за стола.

— Прошу прощения, дамы, но я вынужден вас покинуть, — объявил он и, не дожидаясь ответа, вышел, успев окинуть Робин еще одним взглядом, исполненным глубочайшего презрения.

Дотти потрясенно смотрела вслед Люку.

— Не понимаю, что это с ним, — пробормотала она.

— Насколько я успела узнать твоего брата, — заметила Робин, — ему просто надоела женская болтовня, и он поспешил избавить себя от нашего утомительного общества.

Конечно, Робин лукавила. Она прекрасно понимала, что Люк хотел избавить себя только от общества одной вполне конкретной женщины. Робин Уайт.

Вот только почему?

— Неужели он так отвратительно ведет себя все время с тех пор, как ты приехала? — нахмурившись, допытывалась Дотти.

Что она могла ей ответить? Люк очень неприветливо принял ее в первый вечер, но сегодня они вместе совершили замечательную прогулку, а потом он водил ее в ресторан и даже пригласил на танец. Разумеется, сцена, разыгравшаяся недавно в гостиной, многое изменила в их отношениях, но Робин вовсе не собиралась рассказывать об этом Дотти.

— О, не волнуйся. Все было в полном порядке, — небрежно сказала Робин. — Правда, его, кажется, не слишком впечатлил мой послужной список. К тому же, знаешь ли, пока я не приехала, он был совершенно уверен, что ты пригласила к нему в гости мужчину по имени Робин.

— Это я поняла, когда разговаривала с ним по телефону вчера вечером, — кивнула Дотти. — Ох уж мне эти мужчины! Никогда не слушают того, что им говорят, а потом пытаются обвинить во всем нас. — Она вздохнула. — Я рассказывала ему о своей подруге Робин, наверное, целую тысячу раз.

— Да, он говорил мне об этом. Но ему как-то не пришло в голову провести параллель между этой Робин и тем гостем, которого ты собиралась привезти.

Дотти бросила на нее проницательный взгляд.

— Он не грубил тебе? Я знаю, с Люком бывает непросто…

— Я же сказала, все было нормально, — снова заверила ее Робин, думая о том, что замечание Дотти о Люке было самым потрясающим преуменьшением года. Люк казался ей наиболее непостижимым и невыносимым мужчиной из всех, кого она имела несчастье встретить.

— Надеюсь, так оно и есть, — сказала Дотти. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы поладили.

Робин пристально посмотрела на подругу. Ей показалось или Дотти действительно чего-то не договаривала?

— Просто не могу поверить, чтобы Люк не знал, кто ты такая, — затараторила Дотти, старательно избегая ее взгляда.

— Откуда бы ему знать это? — пожала плечами Робин.

Одинокий блинчик на ее тарелке остыл и теперь совсем не вызывал аппетита. Дотти, похоже, тоже была сыта, так что Робин, чтобы чем-то занять руки, принялась убирать посуду.

— Ты ведешь рубрику в «Мире искусства» уже три года, — возмутилась Дотти, — и в каждом номере печатают твою фотографию!

Действительно, Робин показалось, что Люк узнал ее в тот первый вечер, когда она сняла шляпку в кухне. Она даже была огорчена этим, потому что мечтала о спокойном отдыхе, далеком от любых напоминаний о работе. Но потом выяснилось, что все дело в рисунке Теренса, который Дотти так заботливо повесила на стену в спальне.

— Люк читает этот журнал, — продолжила Дотти, — у него в комнате их целая стопка.

— Если только он использует их не для того, чтобы разжигать камин, — пошутила Робин.

— Для этого нет необходимости покупать дорогой глянцевый журнал, — резонно возразила Дотти. — Газеты горят гораздо лучше… — Она подавила зевок. — Знаешь, когда вчера мы говорили с тобой по телефону, твой голос показался мне странным, словно ты была чем-то расстроена. Отчасти поэтому я приложила все усилия, чтобы вырваться сюда пораньше.

Робин сделала вид, что целиком поглощена посудой.

— Ну, я вчера проделала почти такой же путь, как ты сегодня, и тоже очень устала. Может, поэтому мой голос показался тебе странным, — предположила она.

— Наверное, ты права, — согласилась Дотти. — До чего же хочется спать!

— Иди ложись, — посоветовала подруге Робин. — Мы успеем поговорить обо всем завтра. А я уберу тут все и тоже лягу.

— Ты уверена? — засомневалась Дотти.

— Конечно, — успокоила ее Робин, включая воду. — Прими горячую ванну и забирайся в свою теплую, уютную постельку. Мне очень нравится возиться в этой кухне.

— Ты просто душка! — расцвела Дотти. — Так я пойду. Увидимся завтра. Это так здорово, что ты все-таки приехала! Нам слишком долго не удавалось побыть вдвоем!

Слишком долго. У обеих женщин было на редкость плотное расписание. Дотти разрывалась между лондонской сценой и двумя спектаклями в Дублине, а Робин была по горло занята работой в своей картинной галерее, успевая в свободные минуты писать обзоры для «Мира искусства». И все же после слов Дотти о каком-то чувстве вины, связанном с Теренсом, Робин не могла отделаться от ощущения, что подруга просто избегала ее.

Хотя ей очень хотелось верить, что это ее беспочвенные домыслы.

Она послала Дотти ободряющую улыбку.

— Поговорим завтра. Спокойной ночи, Дотти.

— Спокойной ночи, Робин, — улыбнулась Дотти в ответ и, зевая, направилась в холл. В дверях она снова остановилась. — У вас с Люком были какие-нибудь планы на завтра?