Еще несколько мгновений он пристально смотрел на нее, затем резко отпустил ее руку.
— Струсила! — презрительно бросил он.
— Возможно, — огрызнулась она, поворачиваясь к холодильнику за новой порцией яиц. — Но все равно Дотти явилась вовремя.
— Это вы так считаете, — заметил Люк.
Робин искоса взглянула на него.
— Вы не думаете, что Дотти покажется странным, что вы бросили ее одну, когда она только что приехала?
— Возможно, — саркастически усмехнулся он, повторяя ее недавнюю реплику. — Но в мои обязанности не входит развлекать Дотти.
— Или меня — теперь, когда ваша сестра приехала.
Робин старалась не смотреть Люку в лицо. Внутри у нее все кипело, и она еще не могла спокойно выдержать его взгляд.
— Вы скорее отдых, чем обязанность, — хмыкнул он.
Робин низко опустила голову. Она сознавала, что вполне заслужила это.
— Блинчики будут готовы через пять минут, — сказала она.
— Кажется, у меня пропал аппетит, — медленно произнес Люк.
Робин нетерпеливо повернулась к нему.
— Не задавайте мне лишней работы, Люк. Решите сами, голодны вы или нет.
Люк стиснул челюсти так, что на щеках выступили желваки. Глаза его метали молнии.
— Что бы вы там ни говорили, Робин, я считаю нашу беседу очень далекой от завершения. — С этими словами он повернулся и вышел из кухни.
Робин почувствовала, что ее желудок сжался и по спине пробежала нервная дрожь. Он собирался вернуться к этому разговору позднее. Вероятно тогда, когда никто не сможет им помешать…
Она почти без сил упала на стул. Что теперь делать? Она так радовалась приезду подруги, втайне надеясь, что теперь все станет легко и просто. На самом же деле появление Дотти только все усложнило. Теперь Робин не могла просто извиниться и уехать из этого дома. Хотя именно этого ей больше всего хотелось!
Неужели она действительно струсила?
Да, призналась она себе. Перепугалась до потери сознания. И не столько того, что может сделать Люк, сколько того, на что оказалась способна сама.
Люк жил в этом доме один, не считая, конечно, Гарма, и в нем не было места для женщины. По крайней мере, поправилась Робин, вспомнив таинственную Шарлотту, ни одна женщина не захотела разделить с Люком его одиночество. Значит, скорее всего он относится к ней, Робин, как к женщине на один вечер. Но она не такая. И никогда не была такой.
И уже поэтому никакие отношения между ней и Люком невозможны.
— До чего же приятно снова оказаться дома! — Дотти, потягиваясь, вошла в кухню и плюхнулась на свободный стул. — И до чего же приятно видеть тебя! Ну, как ты тут? Не беспокойся, Люк отправился гулять с собакой, — добавила она, правильно истолковав осторожный взгляд, брошенный Робин на дверь, ведущую в коридор.
— У меня все в порядке, — сдержанно ответила Робин, отправляя на сковородку первую порцию теста. — В галерее много новых картин. Молодые художники…
— Ну же, Робин, я спрашиваю вовсе не о работе, — нетерпеливо перебила ее Дотти. — Я хочу знать, как дела у тебя лично.
Подруга смущенно улыбнулась.
— Ну, в данный момент работа — это все, что у меня есть.
— До сих пор? — подняла брови Дотти. — Робин, но ведь прошел уже год с тех пор, как… ну ты понимаешь?
— С тех пор как погиб Теренс, ты хочешь сказать, — мягко закончила Робин. — Видишь, мне даже легче говорить об этом, чем тебе.
В последние месяцы Дотти время от времени звонила ей по телефону, но до сих пор — со дня похорон матери Робин — подругам не удавалось встретиться, просто чтобы не спеша поговорить обо всем. Мы не виделись слишком долго, решила Робин.
Дотти знала Теренса уже достаточно давно, когда познакомила его с Робин, и та поначалу опасалась, что подруга может принять в штыки их быстро разгоревшийся роман. И каждый раз Теренс, смеясь, уверял ее, что отношения между ним и Дотти никогда не были более чем дружескими, так что у той нет никаких оснований предъявлять на него какие-либо права. Так что Робин и понятия не имела, насколько сильно подруга была привязана к Теренсу.
Дотти, казалось, чувствовала себя неловко. Она ёрзала на стуле и покусывала нижнюю губу.
— Честно говоря, мне давно хотелось кое-что сказать тебе, — начала она. — Это по поводу Теренса…
Меньше всего Робин сейчас была настроена услышать какую-нибудь ошеломляющую новость из уст Дотти. Например, что ее муж и ее подруга когда-то были любовниками. Хватит с нее на сегодня и того потрясения, которое она пережила в объятиях Люка.
— Дело в том, — вздохнула Дотти, — что я чувствую себя виноватой перед тобой. — Она бросила на Робин полный раскаяния взгляд из-под густых ресниц. — Хотя, может быть, сейчас не самое лучшее время, чтобы говорить об этом…
— Виноватой? — переспросила Робин не для того, чтобы поддержать разговор, а скорее для того, чтобы оттянуть момент, когда ей придется услышать неприятное известие.
— Привет, Гарм! — с видимым облегчением воскликнула Дотти, обнимая ворвавшегося в кухню пса, который бросился лизать ей щеки с таким энтузиазмом, что чуть не опрокинул на пол вместе со стулом.
Робин прекрасно понимала, что вслед за собакой непременно появится и ее хозяин, так что, что бы ни хотела сообщить ей Дотти, это будет сказано не сейчас.
Действительно, Люк не замедлил войти в кухню. Скользнув взглядом по стоящей у плиты Робин, он обратил все внимание на сестру, обнимающуюся с собакой. Короткого «на место, Гарм!» было достаточно, чтобы огромный зверь оставил Дотти и послушно устроился в углу, поглядывая на людей своими красноватыми глазами.
— Хорошо бы все мужчины были такими послушными! — лукаво воскликнула Дотти.
— Милая сестренка, — скорчил гримасу Люк, — большинство из нас в соответствующих обстоятельствах именно такими и являются.
— Ха! — фыркнула Дотти. — Могу себе представить эти обстоятельства!
— А вы, Робин, — неожиданно обратился к ней Люк, — вы можете их себе представить?
Конечно, Робин могла сделать это не хуже, чем Дотти! Но в голосе Люка звучал явный намек на известные только им двоим обстоятельства, так что Робин решила не поддаваться на провокацию. Она подумала, что, если Люк и дальше будет вести себя подобным образом, Дотти непременно что-то заподозрит.
— Блинчики вот-вот будут готовы, — сказала она вместо ответа. — Пора накрывать на стол.
— На сколько человек? — Темные глаза Люка открыто смеялись над ее попытками остаться в стороне.
— На двоих, — холодно ответила Робин.
— Пожалуйста, Робин, присоединяйся к нам, — попросила Дотти. — Устроим что-то вроде тех полночных ужинов, которые бывали у нас в колледже, помнишь? — Взгляд Дотти затуманился от воспоминаний детства. — Мы зажигали свечку в спальне и накрывали угощение газетами, чтобы успеть замести следы, если вдруг появится мисс Даррелл, — пояснила она, обращаясь к Люку.
— Да, Робин, присоединяйтесь к нам, — подхватил тот. — Ради этого я готов даже сыграть роль вашего школьного пугала, мисс Как-Ее-Там. Ну-ка, покажите мне ваше домашнее задание! — прорычал он.
Дотти смешно наморщила нос.
— Можно подумать, ты всю жизнь был паинькой. Я-то видела те слезные письма, которые присылали родителям твои учителя!
В этот момент Робин поставила на стол блюдо, полное золотистых блинчиков, и кувшин с кленовым сиропом.
— Впрочем, поговорим о школе в другой раз, — быстро сказала Дотти. — Я умру, если немедленно не попробую этого. — И тут же положила себе большую порцию, которую щедро полила сиропом. — А ты почему не ешь? — с набитым ртом спросила она брата.
— Жду, пока Робин начнет, — спокойно ответил он.
Робин все еще возилась у плиты, чтобы покончить с оставшимся тестом. Теперь она вдвойне ждала неприятностей. Сначала Дотти с ее тягостной — Робин была твердо уверена в этом — исповедью по поводу Теренса, которая, раз уж первое слово было произнесено, рано или поздно будет закончена. И вдобавок Люк с его намерением вскоре продолжить беседу об их взаимоотношениях. Робин уже поняла, что он не терпит, когда ему противоречат. Но именно это она и сделала, отказавшись разговаривать с ним на данную тему.
