Доктор Сеймур спускается по бетонной лестнице и сразу замечает следящую за его передвижениями камеру. Почти робко он машет рукой в объектив. Слышен щелчок замка внутренней двери. Доктор Сеймур улыбается. В последующем диалоге мы наблюдаем его одного: коридор, в котором стоит Шерри Томас, не видно ни с одной из камер.

— Я неважно себя чувствую, Алекс. Опять голова…

— Я могу помочь.

— Так что же, ты зайдешь и посмотришь меня?

— Только если ты отопрешь решетку.

Слышен звук запора, и решетка отворяется наружу. Доктор Сеймур исчезает и спустя несколько секунд появляется вместе с Шерри Томас в поле зрения камеры, установленной внутри. На женщине розовые пижамные штаны свободного кроя и мешковатая белая хлопковая футболка с длинными рукавами. Вещи явно недорогие, но тщательно отглаженные. Шерри Томас босиком. Волосы расчесаны. Она очень бледна и слегка дрожит. Правой рукой она часто касается виска. Выглядит она совсем не так, как в прошлые разы в магазине, — более уязвимая, мягкая, домашняя. Они не обмениваются никакими прикосновениями, которые можно счесть эротическими. Доктор Сеймур просто кладет руку ей на лоб.

— У тебя небольшая температура.

— Может, пройдешь?

Внутри мрачно, почти темно. Камера едва различает дешевый гарнитур, кофейный столик, сервант и стопку журналов, судя по всему, технических. На стенах нет картин, только большие механические часы над камином. На противоположной стене висят большие электронные часы. И те и другие показывают одно и то же, до секунды, время.

На лакированном деревянном полу нет ковра. Комната убрана просто, но все здесь безупречно чисто и аккуратно. Единственный сколько-нибудь дорогой предмет обстановки — это телевизор: огромный плоскоэкранный домашний кинотеатр. Идет дневное ток-шоу. Ведущих видно очень отчетливо и ярко.

Доктор Сеймур садится на диван лицом к телевизору. На кофейном столике откупоренная бутылка и бокал вина. Слева полки, заставленные примерно сотней видеокассет. Там же несколько книг — судя по толщине и цветастым обложкам, купленные в аэропорту блокбастеры. Библия и несколько томов энциклопедии кажутся нетронутыми.

Стены темно-серые, двери выкрашены белым. Все до безликости нейтрально. Дверь слева ведет прямо в спальню: видно изголовье односпальной кровати с висящим над ним зеркалом без рамы. На прикроватном столике еще одни часы.

— У тебя мило.

— Ничего подобного, но это все, что я могу себе позволить в этой непомерно дорогой адской дыре. Здесь дороже, чем в Нью-Йорке. Там мне жилось получше. Когда-нибудь я туда вернусь. И довольно скоро.

Шерри Томас садится на кресло напротив дивана.

— Я-то думал, что видеонаблюдение сейчас в топе. «БМВ». Магазин.

— Внешний лоск решает все. «БМВ» в лизинге. Магазин заложен. Но я же говорила, я в этом бизнесе не ради денег. Это скорее хобби, которое стало чем-то большим.

— Стало чем-то большим или подчинило себе?

— Не важно, пусть хоть и то и другое. Дело в том, что это поглощает меня. Очень немногое в жизни способно меня поглотить. Ты понимаешь, что я имею в виду, Алекс?

— Думаю, да.

Доктор Сеймур ерзает и теребит пакет с кассетами. Шерри Томас проводит пальцами по волосам, лицо ее искажает гримаса.

— Ты можешь мне помочь? У меня в голове как будто куча острых камней. В прошлый раз у тебя так замечательно получилось. Ты будто изгнал боль, она испарилась.

— Может, лучше принять обезболивающее?

— Таблетки не действуют. Попробуй, пожалуйста. У тебя правда необычайный дар.

Он медленно поднимается и встает за ее креслом. Кладет ей руки на голову и начинает мягко массировать виски.

— О-о-о-о боже. Вот оно. Прямо сразу. Как будто кто-то открыл канал и отвел всю отраву.

— Правда?

— Я не шучу. У тебя выдающийся талант.

— Очень приятно слышать это от тебя. Я уже давно перестал верить в свой дар. Теперь я просто выписываю таблетки людям, которые хотят, чтобы у них все время стоял, или чтобы ляжки были постройнее, или волосы погуще. Выписываю больничные, направляю в стационар, где они по полгода ждут койки. Я больше не целитель. Я администратор, нарост, торговый автомат.

— Ты целитель, Алекс. Ты можешь избавлять от боли. Тебе просто нужно верить в себя.

— Верю я в себя или нет — разницы никакой.

— Может быть. Но я знаю, что ты на это способен. Потому что ты прямо сейчас это делаешь.

Несмотря на возражения, доктор Сеймур явно доволен. Он еще несколько минут массирует голову Шерри Томас. Она сидит тихо, с закрытыми глазами, в позе полного расслабления. Не прекращая массировать, доктор Сеймур изучает комнату. В итоге его взгляд натыкается на полки с кассетами.

— Сколько у тебя видео.

— С ними время пролетает быстрее.

Доктор Сеймур перестает массировать, подходит к полкам и рассматривает содержимое. Кивает и возвращается к пациентке. Шерри Томас открывает глаза, и закрывает, только начав говорить.

— От «Пробуждения» до «Забрийски-пойнт». Все мои любимые фильмы. А ты чего думал?

— Не знаю…

— Послушай, Алекс…

— Да?

— Спасибо, что зашел. Я оценила. Мне правда приятно. Ты очень… заботливый.

— Ну, не то чтобы. Я же не знал, что ты больна.

— И все равно спасибо. Можешь уже остановиться. Уже не болит.

— Правда?

— Уж точно не как прежде. Есть еще чуть-чуть, но — вполне терпимо. Хочешь выпить?

— Нет, спасибо.

Доктор Сеймур садится обратно на диван.

— А покурить?

— Ты же знаешь, я бросил.

— Я не о сигаретах.

Шерри Томас протягивает руку к инкрустированной эмалью деревянной коробочке, расположенной ровно посредине прилегающего к ее креслу столика. Она вынимает папиросную бумагу и маленький зеленоватый комок, завернутый в пищевую пленку. Разворачивает его.

— Хорошо помогает избавиться от этого «чуть-чуть». Тоже великий целитель.

Она протягивает траву доктору Сеймуру.

— Мне знаком этот запах.

— Покуриваешь?

— Нет. У меня есть пациенты, от которых этим за версту несет. Они, должно быть, килограммами в карманах носят. Я никогда не употреблял никаких запрещенных веществ.

— Ты против?

— В принципе — нет. Но ты уверена, что тебе обязательно курить? Тебе же все-таки нездоровится.

— Это помогает. В любом случае, я вдруг почувствовала себя много лучше.

Разорвав ноготком сигарету, она начинает сыпать марихуану на огромную самокруточную бумажку.

— Хочешь накуриться?

— Я вообще-то не по этой части.

— По этой, Алекс. Ты просто сам об этом не знаешь.

Она добавляет еще марихуаны, ловко сворачивает, проводит по краю языком, и у нее получается идеальный цилиндр, после чего с одной стороны она вставляет кусочек скученного картона — «гарыч», с другой закручивает кончик. Вольготно перекинув ноги через ручку кресла, она поджигает косяк и выдувает в сторону доктора Сеймура клуб дыма.

— Я не хочу опять подсесть на курение.

— Опять? А ты и не слезал. В том-то и беда. Ты отказываешь себе в удовольствии. Думаешь только о своих обязанностях. Тебе очень полезно немного ослабить упряжь. А это как раз очень помогает.

— Каким образом?

— Я же говорила. Мы с тобой похожи, Алекс. Мне нравится, чтобы все было по-моему. Специальная расстановка всего. Все на своих местах. Меня это не смущает. Я рада, что родилась такой. Хотя подозреваю, что в этом отчасти кроется и причина моих мигреней. Но в жизни существуют и другие состояния. И можно позволить себе с ними немного поэкспериментировать. Туда проскользнуть, сюда, обратно. Не слишком задерживаясь. Ровно столько, сколько нужно. Может, затянешься разок?

Доктор Сеймур улыбается.

— Это в высшей степени необычно. И весьма аморально. А кроме того, это… странно.

— Неужели?

— И мне нравятся эти странности.

— Почему?

— Потому что в моей жизни я почти всегда знаю, что будет дальше. А вот сейчас и представить не могу.

— И это хорошо?

— Меня это пугает. Но да. Это хорошо.