Останься констебль Сай в живых, ему понадобилась бы вторая повязка: здоровый его глаз был вырван из орбиты, и в дыру успели забраться мухи. На столе валялась окровавленная ложка, так что я в общем догадалась, каким образом был вырван этот глаз.

Констебль Сай умирал долго и мучительно, по всему телу остались ножевые раны. След на столе показывал, где лежали его руки в тот момент, когда на них обрушилось мачете. Голова его была запрокинута, рот раскрыт, языка не было. С него сняли ботинки и пальцы на стопах обстругали до кости, белые косточки торчали, точно мокрые палочки. Исчезла звезда, которую он всегда носил на кармане рубашки.

Мне поплохело. Я поскорее поставила револьвер на предохранитель и спрятала его в карман.

— Что это за рисунок у него на лбу? — поинтересовался Терри, наклоняясь над констеблем Саем. — Какой-то представитель семейства кошачьих?

Я мрачно глянула на Терри и для пущей выразительности фыркнула, втянув в себя вонючий воздух.

— По мне, это мало на что похоже, но это вполне может быть скунс.

— Ох! — только и выдохнул Терри.

Озноб пробежал по спине при одной мысли о том, что мы едва разминулись со Скунсом и ищет он, скорее всего, нас. Видимо, он счел Джина и Сая помехой: они пытались выполнить за него его работу, вот он с ними и расправился. Или же он решил, что они завладели деньгами или знают, где мешок. Так или иначе, окажись мы в доме, когда он пришел, он бы и за нас принялся, и под пыткой мы бы как миленькие отдали деньги, а потом он бы нас прикончил. А если бы он не пришел сюда, а преподобный не управился так ловко с доской, нас бы еще раньше прикончили констебль и Джин. Интересно, за сколько минут до прихода убийцы мы успели удрать?

Еще совсем недавно я гордо утверждала, будто никакого Скунса не существует. И вот оно — доказательство. С ним не поспоришь. И нет смысла храбриться. Он где-то рядом, вонючка, засранец, он ищет нас.

Терри быстро покидал в мешок самые ценные наши пожитки, добавив туда несколько банок консервов и хлеб из запасов преподобного, а затем нашарил за дверной рамой ключ. Как только мы вернулись на крыльцо, меня вытошнило. Запах ударил Терри в нос, и это уже оказалось чересчур даже для него. Он тоже согнулся пополам и сблевал.

Покончив с этим, мы пошаркали подошвами в грязи, чтобы отчистить кровь, а потом сходили к колодцу за водой. На краю колодца висела кружка — мы переливали воду из ведра в кружку и по очереди жадно пили.

Пока мы пили, я огляделась по сторонам и увидела, что передняя дверь в машине преподобного слегка приоткрыта. Я ткнула Терри в бок и указала на эту дверь. Он двинулся к машине, сжимая в руке фонарь, словно дубинку, а я достала револьвер и последовала за ним.

Терри осторожно заглянул в машину через ветровое стекло, потом глянул на меня, покачал головой и открыл полностью дверцу, чтобы мы могли как следует осмотреть машину. Одеяло и подушка преподобного оставались на месте, но измятые, а не аккуратно сложенные, как он их обычно оставлял. Повсюду и на сиденье, и на постели остались кровавые следы. Тут я разглядела, что и на ручках двери — и наружной, и внутренней — были те же отпечатки. Изнутри автомобиля поднималась такая же густая вонь, как и та, на которую мы натолкнулись в доме. Она налетела на нас, будто несущийся на всех парах грузовик, мы даже попятиться не успели. На миг мне показалось, что меня снова вывернет.

— Он спал в машине, — прошептал Терри. — Скунс. Убил констебля Сая, отрубил руки ему и Джину, а потом пришел сюда и устроился на ночевку. Чертовская выдержка.

— Чертовское безумие, — ответила я.

Терри осмотрел свою ладонь, потом поднял ее и предъявил мне. После того как он схватился за ручку, на руке осталась кровь. Мы вернулись к колодцу, я слила воду ему на руку и смыла кровь.

— Берем деньги и пепел и сматываемся поскорее! — сказала я.

— Конечно, — подхватил Терри.

— Ты считаешь, что Скунс махнул на нас рукой? — спросила я.

Терри пожал плечами:

— Почем знать? Весьма сомневаюсь. Ему, похоже, нравится убивать. Я-то вовсе не верил, что Скунс существует на самом деле, а теперь у меня ноги дрожат от страха. Придется мне извиниться перед Джинкс.

— Если он шел за нами, то он выспался и двинулся вниз по реке, — спохватилась я. — Мама и Джинкс ждут нас там на отмели. Если он доберется до них первым…

Я не закончила фразу.

Терри бросился к сараю и поспешно отпер его. Там было полным-полно и досок, и всяческих заготовок. В одном углу — скворечник, почти достроенный. Терри отодвинул доску от задней стены. Она поддалась со скрипом, выпала пара гвоздей. Между этой внутренней доской и наружной обшивкой оказался большой зазор. В нем поместились две большие банки из-под сала.

Терри вытащил банки за проволочные ручки и поставил на поленницу. Отыскал отвертку и с ее помощью открыл обе крышки, одну за другой. В каждой банке лежало что-то завернутое в старые полотенца. Терри вытащил оба свертка, раскрыл их и показал мне. Оказалось, что внутри — банки из-под варенья. Одна с пеплом, другая с деньгами.

— Я хотел, чтобы ты видела, как я упаковал деньги и то, что осталось от Мэй Линн, — пояснил он. — Чтобы ты знала, где что.

— Теперь я знаю, — сказала я. — Закрывай, и пошли.

Мы сложили банки в мешки, одну ко мне, другую к Терри, я даже не посмотрела, где какая. Я спрятала ненужный пока револьвер в карман комбинезона, и мы тронулись в обратный путь.

Мы сообразили: поскольку Скунс, живя в лесу, перенял что-то в том числе и от белок, он может выбрать самый короткий и прямой путь по берегу реки. Но для нас дорога через густые заросли вдоль реки была едва ли посильна, и мы решили вновь сделать крюк. Вернуться тем же путем, каким пришли сюда — в надежде, что на той тропе не столкнемся со Скунсом.

Скунс. Мой мозг с трудом привык к идее, что это не сказка, а реальность. С тем же успехом настоящим мог оказаться Козел Злыдень [1]. Оказаться настоящим и погнаться за нами.

При свете дня уже не так трудно было пробираться через болота, и поначалу мы шли в хорошем темпе. Видели множество змей, в том числе африканскую гадюку, хотя она вообще-то редко встречается. Это пресмыкающееся не ядовито, но может здорово напугать человека, если приподнимется на хвосте и раздует голову, точно кобра.

Видели мы повсюду и тех, на кого змеи охотились, — мышей и крыс. В одном месте их было много-премного, так и скакали в траве, словно блохи по уличной собаке. Видели мы и большие стаи ворон, а в одном месте трава была вытоптана — там пронеслось стадо диких кабанов. В разгар дня болото нагрелось, и от него подымалась крепкая вонь, но то были французские духи по сравнению с тем, как пахло в доме проповедника. Вдали вновь послышался гром, и при свете дня вновь полыхнули зарницы.

— Дождь давно уже должен был пролиться, — заметила я. — А все ленится, отдыхает.

— Правильно делает, — вздохнул Терри. — Нам бы тоже не помешало.

Это верно. Всю ночь мы месили грязь, наткнулись на ужаснейшее зрелище и в итоге так изнемогли, что, едва добравшись до рощицы тополей — какая-никакая тень, — мы не сговариваясь плюхнулись там наземь. Скинули мешки, расселись, привалившись к стволам деревьев, и прикрыли глаза подремать. И хотя говорят, что дурным отдыха нет, а добрые в нем не нуждаются, усталость догнала нас и переехала, словно поезд овцу.

Мне вновь снился Голливуд, тот же самый сон, что в прошлый раз, на плоту, рядом с прахом Мэй Линн, но теперь люди, мимо которых мы проплывали в этом моем сне, не махали нам руками. И хотя выглядели они красиво и нарядно, они воняли так, что могильный червь задохнулся бы. Вонь меня и разбудила.

Когда я открыла глаза, было почти темно. Я-то думала, что проспала всего несколько минут, а уже и день закончился. Я принюхалась к вони и оглянулась на Терри. Он тоже не спал. Я собиралась что-то сказать, но он коснулся меня рукой и тихо шепнул: «Ш-ш-ш». Потом он указал мне — и я посмотрела.