— Ежели вашему благородию чего на апосля фриштыка – то, вон, Аделаида Гордеевна, — он кивнул на синякастую, — за посещение не более трех рублей берут.
Кокотка, поймав на себе чужой взгляд, помахала рукой в когда-то может и белой перчатке. Ее товарки тут же стали оживленно перешептываться – нарочито громко, чтобы лейтенант мог расслышать, что он "красавчик" и "душка" и что с таким красавчиком можно бы – и до двух рублей. Фон Штраубе велел развязному половому проваливать, и уже не рад был, что сюда зашел.
Курица, впрочем, была подана достаточно быстро и на пустой желудок показалась вполне съедобной. Заодно половой, — "Не желаете-с?" – положил ему на стол утренний выпуск "Санкт-Петербургских ведомостей". Запивая курятину сельтерской, лейтенант ненароком уронил взгляд на первую полосу газеты, и тут же прилип глазами к заголовку со знакомыми словами.
Статья за авторством вездесущего Мышлеевича называлась:
Гибель или возрождение?
(Что несет грядущему веку Александрийская звезда?)
…еще в глубокой древности связывали нашу судьбу с жизнью звездного Космоса…
…с тревогой ожидая сближения нашей планеты с другой небесной странницей, упомянутой в древних книгах как Александрийская звезда…
По мнению профессора Магдебургского университета М.Штюрмера, названная Александрийская звезда таковою (звездою, то есть) в полном смысле не является. В действительности она являет собою странствующую планету, размерами, впрочем, в сотни раз большую, нежели наша колыбель Земля.
Чем же чревато для нас сближение со столь огромным космическим чудовищем? Многоуважаемый профессор, а вслед за ним и менее ученые любители мрачных пророчеств рисуют поистине апокалипсическую картину: тут и всемирный потоп, и катастрофические содрогания земли, и огненные смерчи, и прочие потрясения, более подходящие к описаниям Страшного суда. Быть может, катастрофы последнего времени, ставшие частыми у нас (впрочем, столь незначительные по масштабу Вселенной), — лишь отдаленное предзнаменование грядущего невообразимого катаклизма?
Не будем, однако, спешить заказывать отходную по человечеству, мой читатель! Вот более взвешенное мнение нашего отечественного профессора из Санкт-Петербургского университета И.А.Богданова. Нет, не упование на русский "авось" вселяет ему надежду, а тоже научный расчет – но только подкрепленный свойственным русскому человеку оптимизмом и православной верой в Бога-Всеспасителя.
Александрийская звезда пройдет на достаточном отдалении – таков его прогноз. Подобное событие, похоже, случается каждые две тысячи лет, однако ж человечество покуда живо и (что бы там, на пребывающем в духовном упадке, в предощущении близкой кончины Западе не измышляли и не пророчествовали), покамест не собирается погибать!
Нет, не гибель видит в этой звезде наш, русский профессор – а возможно даже возрождение, причем, духовное возрождение, в первую очередь!
Вспомним, читатель, новозаветную Вифлеемскую звезду, вспыхнувшую на небе как раз те самые без малого две тысячи лет назад. Уж не та ли самая это звезда и была? (Да! Именно! Она самая! — полагает наш соотечественник.) Спросим же: кому гибель она принесла? Только Риму, погрязшему, как и нынешний Запад, в пороках и безверии, рвущемуся лишь к утолению своих сугубо материальных потреб, — не потому ли уже отпевают себя и сегодняшние западные мрачные господа прогнозисты?
Зато вспомним светлый путь Вифлеемской звезды по восточному небосклону. Чье рождение озарила она как не Спасителя нашего, Сына Божия, Иисуса Христа? Духовное обновление и возрождение ознаменовала она для тех, кому постыло служение мамонне, кто видит свое предназначение в том, чтобы нести свет Истины в людские души, готовые открыться и внимать…
— Не помешаю? — спросил какой-то немолодой лысоватый господин, одетый в форму инженера какого-то ведомства, присаживаясь напротив Фон Штраубе.
Лейтенант кивнул, не отрываясь от витийства разошедшегося Мышлеевича.
…Не заставит ли она, эта звезда, и сейчас обратить взоры людские к Востоку, к стране, которая вот уже тысячу лет служит примером истинной, незамутненной веры, к стране, которая своим великотерпением и гордым противостоянием всему материально мелочному и бездуховному…
…и укажет путь новым волхвам! Ибо давно уже с трепетом ждет возрождения наш мир. Не для того ли столько тяжелейших испытаний ниспослал нам Господь в этом подошедшем к своему искончанию веке…
…О, Русь, невеста Христова! Не твоей ли многострадальной земле суждено…
Подсевший господин, — он уже успел получить некий харч и рюмку водки, кою поспешил тут же осушить, — робко обратился к фон Штраубе:
— Осмелюсь спросить, вы случайно не в этом ли заведении служить изволите?
Нарочно или нет, но, произнося эти слова, он покосился на кокоток, проявлявших нескрываемый интерес теперь уже к ним обоим. У лейтенанта прилила кровь к лицу: уж не за сводника ли его приняли?
— Что вы, собственно, имеете в виду? — напружинился он.
Незнакомец, видимо, почуявший предгрозье в его голосе, вконец заробел.
— Пардон, — забормотал оправдывающимся голосом, — лишь то одно и имею: не в этом ли, случаем, департаменте?.. Простите великодушно, не имел чести представиться. — Он привстал: – Вязигин Степан Гурьянович, коллежский секретарь, инженер по части брандмейстерского надзора.
— Так здесь, что ли, департамент? — От удивления фон Штраубе даже забыл взаимно представиться.
— Разумеется, — еще более, чем он, удивился этому незнанию инженер. — По статусу, впрочем, ему более приличествовало бы давно уже называться министерством, — вы, вероятно, это имеете в виду? Скажу вам по секрету, вопрос о повышении статуса как раз уже решается в верхах, — но я пока что называю в соответствии с действующим на сегодня титулярным списком. Знаете ли, еще требуется такое количество согласований – даже по части моего скромного ведомства в том числе… Я, знаете ли, взял себе за правило досмотр всегда начинать снизу, посему вот и заглянул сюда. Бывает, в верхних этажах все раззолочено, а внизу самая что ни есть гнильца. Так оно, кстати, чаще всего. Что, впрочем (простите великодушно за столь философическое обобщение), вполне соответствует общему устройству нашего мира. Непреложно, как закон Архимеда: ежели внизу, в буфетной, водка разбавлена водой, макароны серого цвета, а курица недостаточно свежа, то со всей непременностью где-нибудь наверху недосчитаешься двух-трех брандшлангов, дымоходы забиты сажей, а жалование младшего брандмейстера выплачивается по протекции шурину какого-нибудь столоначальника из особо приближенных. Так же, как о жизнеспособности древа следует судить не по роскошеству кроны, а перво-наперво по целостности корней его… Я, конечно, ни в коем случае не обобщаю на… — Он закатил глаза куда-то в потолок. — Я всего лишь – в пределах своей компетенции; но в этих скромных пределах общая закономерность столь наглядна…
— Простите, милостивый государь, — перебил фон Штраубе философствующего бранд-инженера, — я тут человек, в сущности, случайный; не могли бы вы меня просветить, чем занимается данный департамент?
— О, я бы с превеликим!.. — воскликнул тот. — Но, увы, познания мои ограничены лишь сферой сугубо профессиональною. Если бы вы заинтересовались, к примеру, расположением запасных выходов или брандмейстерских постов… Впрочем, и с тем я знаком лишь по чертежу, уж не знаю, насколько он соответствует… Все многократно перестраивалось без всяких согласований с моей службой. Я-то, признаться, как раз надеялся, что вы милостиво согласитесь стать моим, так сказать, Вергилием в путешествии по этому зданию. Что ж, извините – придется, как видно, самому…
Фон Штраубе вдруг понял, что при поддержке пожарного инспектора ему будет проще проникнуть в загадочную жизнь этого странного заведения, в святая святых, как он полагал, самого сиятельного Хлюста.
